Борис Долинго - Аэлита. Новая волна /002: Фантастические повести и рассказы
— А в худшем?
— А в худшем в петлю времени влезет вся Вселенная, хотя это маловероятно, да. Но в любом случае для вас это кончится трагически. Поэтому пробовать не стоит.
— Хорошо, это я понял. Но вы говорите, что меня может выбросить где угодно на Земле. Но ведь Земля за эти семь дней пролетит большое расстояние вокруг Солнца, меня не выбросит где-нибудь в космосе?
— Леонид Андреевич, вы еще не сказали, что Солнечная система за эти семь дней пролетит какое-то расстояние вокруг центра Галактики, а Галактика будет улетать прочь от других галактик, а Вселенная будет продолжать расширяться. Нет, такого не произойдет, да. Видите ли, трудно объяснить в двух словах, но пространство как бы само расширяется во времени, а большие скопления масс — источники гравитации — способны прикреплять себя к пространственно-временному континууму до тех пор, пока на них не повлияют еще большие источники гравитации, да. А ваши суждения базируются на ньютоновской механике с нематериальным пространством и временем, если взять какую-нибудь систему отсчета… Нет, неверно. В общем, не беспокойтесь, окажетесь на Земле.
Больше вопросов у Леонида не было.
В день эксперимента он получил деньги, часть взял с собой, а остальные отдал жене — на всякий случай. Его вместе со всем необходимым погрузили в абсолютно непрозрачную камеру. Перед тем как в нее зайти, Леонид встретился глазами с женой, та как-то странно, мистически что ли, улыбнулась и помахала рукой.
Установка завелась и начала бесшумно набирать обороты. Научная группа наблюдала за процессом из лаборатории. Вскоре в комнате трудно было что-либо различить, центрифуги перемешивали пространство и время, а центростремительные силы концентрировали все возмущения континуума в небольшой камере. Наконец заданная скорость была достигнута, раздался звук, похожий на негромкий хлопок, просигнализировавший о том, что темпоральный переход состоялся. Установку остановили, в камере никого не оказалось.
— Будем ждать, — заключил Шейн. — Через час он должен быть здесь.
Но ни через час, ни через день, ни через неделю Чинаров так и не пришел.
* * *Леонид неловко упал на какую-то твердую каменистую поверхность. Хорошо еще, что на него действительно надели спасательный жилет, он немного смягчил падение. Незадачливый экспериментатор огляделся. Стояла теплая летняя ночь, на небе горели небывало яркие звезды. Леонид нашел на небе Большую Медведицу, Кассиопею и успокоился. Он был на Земле. Похоже, эксперимент удался, теперь надо было добраться до какого-нибудь населенного пункта, чтобы вылететь в родной город и через неделю объявиться в институте.
Леонид снял с себя весь скарб и спрятал между камнями. Затем при неверном свете звезд принялся искать дорогу. Нашел он ее только под утро. Дорога была проселочной, видимо, его выбросило где-то в глубинке. Он шел достаточно долго, пока его не догнала повозка с запряженной в нее лошадью. В ней сидел крестьянин. Одет он был как-то странно, как будто собрался на маскарад. Он поравнялся с Леонидом и что-то прокричал ему.
Чинаров был родом из интеллигентной семьи, он знал английский и французский языки, мог объясняться на испанском и итальянском. Язык был похож на итальянский. Крестьянин вновь повторил свою фразу, и Леонид, прислушавшись, понял, что тот спрашивает, не на маскарад ли во Флоренцию собирается путник.
— Да, — кивнул Леонид.
— Забирайся в повозку, подвезу. Вместе и дорога веселей, — предложил крестьянин.
По дороге Чинарову пришлось выслушать о том, сколько детей у крестьянина, какой в этом году будет урожай, о высоких налогах, о зверствах святых отцов. «Какие святые отцы?» — недоуменно подумал Леонид, хотя кто его знает, что у них здесь происходит в Италии… Он попытался выяснить, какое сегодня число, на что крестьянин, рассмеявшись, ответил, что пусть богачи и святоши составляют календари, а он знает только, что пора сенокоса уже прошла, а жатва еще не началась. «Конец июля — начало августа», — подумал Чинаров. Совпадает. Похоже получилось. Наверное, прошло действительно семь дней.
Однако, когда на горизонте показался город, Леонид долго не мог поверить своим глазам. Это не был современный город. Такие он видел только в исторических фильмах. Он, как завороженный, смотрел на приближающиеся башни и совсем перестал обращать внимание на болтовню попутчика. А когда они въехали в город, он спрыгнул с повозки и с ним случилась истерика. Он сидел на охапке грязного сена на обочине улицы и трясся в рыданиях. Участливые горожане смотрели на человека, вырядившегося в диковинные одежды, и бросали медяки, которые падали на пыльную землю под ноги Чинарову. Наконец Леонид успокоился, посмотрел на деньги и решил, что медяки в данной ситуации гораздо важнее для него, чем зеленые бумажки с портретом президента Гранта, что лежали у него в кармане. Он встал и увидел на другой стороне улицы священника. Ему сразу же вспомнились слова крестьянина о том, что святоши составляют календари. Леонид бросился к священнику и упал перед ним на колени.
— Ради бога, святой отец, скажите, какой сейчас год?
— В своем ли ты уме, сын мой? — священник внимательно смотрел на одежду странного человека.
— В своем, святой отец, я долго путешествовал и потерял счет годам.
— Одна тысяча четыреста семьдесят второй год от Рождества Христова, — ответил священник и зашагал дальше, оставив Леонида совершенно ошарашенным.
— Одна тысяча четыреста семьдесят второй год от Рождества Христова, — повторил пораженный путешественник, после чего поднялся с колен и побрел куда глаза глядят.
Шел он долго, пока ноги не привели его к одежной лавке. Там, благодаря набросанным медякам, он поменял одежду, которая вызывала странные взгляды местных жителей, на простое одеяние — в подобных ходило большинство горожан, и продолжил свой путь. В каком-то довольно приличном трактире, судя по внешности людей, трапезничающих в нем, он поужинал и остановился на ночлег. Утром он продолжил бесцельное шатание по городу.
Он проходил мимо разных зданий, пока не наткнулся на вывеску «Школа живописи Андреа дель Верроккьо». Это название заставило его остолбенеть. Здесь же в эти годы учился великий Леонардо! В это время он творил свои первые картины! И есть возможность пообщаться с ним! Это ли не чудо!
Но как встретиться с ним. Его, проходимца с улицы, не пустят в святая святых. Идея пришла быстро.
Чинаров подошел к воротам и постучал. Открылось окошко:
— Чего надо?
— Здесь должен учиться мой брат, — робко сказал Леонид.
