Алан Кубатиев - Русская Фантастика 2005. Фантастические повести и рассказы
— Мама, — Кирилл взялся за голову. — Ты посмотри… У каждого человека есть кто-то, с кем можно бы прожить жизнь и быть счастливым, так?
Мама недоуменно молчала.
— Иногда найти его не получается… Встречаются чужие люди… Что-то их объединяет…
— Кирилл, — обеспокоенно сказала мама, — у тебя голова не болит?
— А у меня сразу встретились все, в кого бы я мог влюбиться… нет, полюбить… Если бы любая из них… одна — я был бы просто счастлив, мама. Но их три. И если я… если… короче говоря, у нас город большой, их может быть четыре. Или пять. Или десять…
Он вдруг поймал мамин взгляд. Поднялся со стула; пошел в ванную. Сунул голову под струю холодной воды. Тщательно вытер лицо и волосы полотенцем.
Мама не двигалась с места.
— Мама, — сказал, Кирилл, снова усаживаясь напротив. — Ты прости. Я… уже все. Считай, что я пошутил… Все по-прежнему, мама.
Она смотрела жалобно. Ей очень хотелось поверить.
* * *Кирилл плотнее перевязал сверток. Три слоя полиэтилена — не промокнет: в старину так избавлялись от младенцев, чья судьба была не определена либо, наоборот, предопределена слишком хорошо. И младенец плыл себе в люльке по водам реки, пока в конце пути его кто-нибудь не подбирал…
Кирилл подошел ближе к берегу и опустил сверток в воду. И долго смотрел, как тот уплывает.
Позади были сто неудачных попыток избавиться от туфель. Кирилл пытался сбагрить их сотрудникам в школе (импортные! Дешево! Почти не ношенные!). Пытался продать на толкучке, где едва ускользнул от милицейского патруля (вот был бы скандал! Учитель-спекулянт, глядишь, и с работы уволили бы). Пытался оставить во дворе рядом с мусорным баком, но мама нашла и принесла обратно…
Сверток зацепился за корягу. Освободился. Двинулся вниз по течению — медленно и торжественно, как пароход «Адмирал Нахимов», на котором Кириллу однажды довелось побывать…
Кирилл не стал дожидаться, пока плавучий сверток скроется из виду. Вытер пот тыльной стороной ладони — и потрусил к автобусной остановке.
— Где ты так долго? — с беспокойством спросила мама. — И кажется, промочил туфли?
Кирилл посмотрел на свои ноги.
Хорошо, что в прихожей накануне перегорела лампочка и мама не могла разглядеть как следует его лица.
* * *— Здравствуйте, — сказал Кирилл.
— Здрасте, — отозвался сапожник, не поднимая головы. — Берем заказы на понедельник.
— У меня не заказ, — сказал Кирилл.
Сапожник наконец-то оторвался от стоптанной подошвы. Взглянул на посетителя поверх очков; тут же потупился и, как показалось Кириллу, поскучнел.
— Вот, — Кирилл поставил туфли на прилавок. — Я вам их принес. Забирайте.
— У меня не магазин, — отозвался сапожник сварливо. — Обувь на комиссию не принимаем.
— Если вы не возьмете, я ему отдам, — пообещал Кирилл.
Сапожник посмотрел на него снова — тяжело и устало:
— Отдавай. Увидишь, что будет. Мне-то что. Отдавай.
* * *Ночью туфли и босоножки возятся в шкафчике для обуви, шепчутся, подергивают шнурками, и песчинки опадают с их натруженных подошв. Посмотрите, утром на обувной полке полно песка…
Днем невиданные полчища обуви бродят по улицам, вынюхивают чужие следы, решают, повернуть вам направо или налево, успеть на автобус или опоздать, встретить нечаянно друга — или пройти в двух шагах, разминувшись на долю секунды… Стучат каблуки, шлепают подошвы, хлопают слишком свободные голенища.
Чей-то башмак стоит на письменном столе. Как он туда заскочил?..
Кирилл проснулся.
За окном едва серело.
Из приоткрытой форточки приторно пахло черемухой.
* * *— Чего вы от меня хотите?!
Туфли стояли на столе, на старой газете «Известия». Стояли, бессильно раскинув шнурки — будто разводя руками.
Туфли не могли ему ответить.
Он снова — в который раз — взял их в руки. Внимательно рассмотрел подошву, пощупал швы, потрогал стельку. Господи, да он рехнулся, это всего лишь туфли, обыкновенное изделие обувной промышленности, производство — Великобритания…
Это он, Кирилл, сходит с ума.
* * *Этот обрывок бумаги с записанным на нем номером телефона он выбрасывал уже раз пять. А тот все равно находился — в кармане, на дне сумки, в ящике учительского стола…
Гудок. И еще гудок. В телефонной будке сыро и пахнет какой-то дрянью, сквозь мутные стекла видна коротенькая очередь — две нетерпеливые грузные дамы, блондинка и брюнетка, обе заранее раздражены ожиданием, хотя Кирилл еще не начал разговор.
Может быть, ему так никто и не ответит?..
— Алло! Кирилл Владимирович?
— Я…
— Добрый день! Вы что-то хотите мне сказать?
— Я… отдам вам туфли.
— Замечательно. Мне зайти?
— Н-нет, — выдавил Кирилл. — Давайте встретимся… Возле… нет… — почему-то он не додумался выбрать место встречи заранее, — возле… Возле центрального книжного, знаете где?
— Возле магазина или возле книгообмена? — Кириллов собеседник выказал осведомленность.
— Возле книгообмена.
— Хорошо. Когда?
— Через… час, — Кирилл кашлянул, прочищая горло.
— Договорились, Кирилл Владимирович. До встречи!
Гудки.
Пухлая брюнетка постучала согнутым пальцем в мутное стекло телефонной будки:
— Сколько можно! Люди же ждут!
* * *Кирилл стоял, глядя на книжные полки.
До встречи с голубоглазым оставалось еще пятнадцать минут. Кирилл стоял. «Граф Монте-Кристо»… «Женщина в белом»… «Виконт де Бражелон»…
На самой верхней полке, под номером один, помещались помимо приключений неукротимой Анжелики здоровенный том Стругацких и не менее толстая книга Станислава Лема. Кирилл знал, что у него нет ничего, достойного такого обмена. Все, что он приносил, оценивалось зазнайками-продавщицами как «три» или даже «четыре»; Кириллу не раз снилось, как он открывает стеклянные дверцы и, протянув руку, ощущает мягкую тяжесть книги…
Туфли жали. Стискивали ноги все сильнее. Или кажется?
Зачем он здесь? Что он задумал — предательство?
Бред. Ерунда. Кого он предает — туфли? Смешно… Это вещь, неодушевленный предмет… Производство — Великобритания…
Корешки книг расплывались перед его глазами. Как будто там, в шкафу, шел сильный дождь и заливал стеклянные дверцы изнутри.
Зачем он здесь? Что его держит? Есть еще десять минут до назначенного времени, он может просто повернуться и уйти… Не обувь управляет человеком, а…
Что плохого в том, чтобы вернуть чужие туфли хозяину? Это ведь чужие туфли, он, Кирилл, в жизни не присваивал чужого…
