Пол Андерсон - Дети водяного. Последнее чудовище
— Монастырь? Что это такое? — спросил Тоно.
Ингеборг как могла объяснила и в заключение добавила:
— В монастыре Маргрете предоставят кров, монахини будут ее учить. Когда достигнет надлежащего возраста, она даст обет и станет монахиней. И будет жить безгрешной чистой жизнью, и люди будут ее глубоко чтить. А потом она умрет как святая и будет источать благоухание. Или ты думаешь, что плоть непорочной святой после смерти будет так же гнить и вонять, как твое или мое тело?
Тоно был ошеломлен.
— Но ведь это ужасно! — воскликнул он.
— Да? А многие люди считают такой удел завидным.
Тоно обернулся и испытующе поглядел ей в глаза:
— И ты? Ты тоже?..
— Я-то? Нет.
— Сидеть взаперти, в четырех стенах всю жизнь до самой смерти, остричь волосы, носить длинную тяжелую рясу, питаться какой-то дрянью и целый день бормотать под нос молитвы Богу, пока не иссохнет лоно, которое сам Бог и дал женщине, никогда не узнать любви, не родить детей, чтобы продолжить свой род… И не иметь права даже просто выйти погулять весной под цветущими яблонями…
— Это путь к вечному блаженству, Тоно.
— О, я предпочитаю блаженство сейчас, в этой жизни. А потом пусть настанет тьма. Да ведь и ты тоже так думаешь, ведь правда, если начистоту? Но что бы ты ни говорила, ты надеешься получить на смертном одре отпущение грехов. Нет, по-моему, не стоят ваши христианские небеса того, чтобы стремиться жить на них вечно.
— Но, может быть, Маргрета считает по-другому.
— Маргре… Ах, Ирия.
Тоно глубоко задумался, опершись подбородком на руку, крепко сжав губы. Слышно было, как тяжело он дышит в душном и дымном воздухе.
— Ладно, — сказал он после долгого молчания.
— Если она действительно сама выбрала такую жизнь, пусть все будет по ее воле. Но как нам узнать, правда ли, что Ирия искренне желает такой жизни? И разве сама она отдает себе в этом отчет? Они ведь могут сделать так, что она поверит, будто там, в этих, как их, монастырях и в самом деле все есть истина и добро. Ингеборг, я не потерплю, чтобы моя сестренка оказалась жестоко обманутой.
— Да вы же сами привели ее на берег, потому что не хотели, чтобы она погибла и была съедена морскими угрями. Какая разница?
— По-твоему, никакой?
Отчаяние Тоно, обычно сильного и мужественного, для Ингеборг было точно острый нож в сердце. Она крепче обняла его.
— Милый мой, любимый…
Но Ингеборг не расплакалась — в ней вдруг проснулось упорство, недаром она была дочерью рыбака.
— У нас, людей, есть средство, которое открывает все двери, кроме разве что райских врат, — сказала она. — И средство это вполне законное. Это деньги.
У Тоно вырвалось какое-то слово, которого Ингеборг не поняла, должно быть, то был его родной язык.
— Говори, — попросил он, снова переходя на датский язык, и до боли сжал ее руку.
— Возьмем простое — золото. — Ингеборг принялась объяснять свою мысль, даже не пытаясь освободить руку. — Золото или то, что можно получить в обмен на золото. Хотя само по себе золото ценится намного дороже. Понимаешь, если у твоей сестры будет золото, она сможет жить там, где пожелает. Если бы у нее было очень много золота, она могла бы жить и при дворе самого короля или за пределами Дании, в какой-нибудь богатой стране. Она повелевала бы слугами, воинами и стражей, имела бы поместья, покупала бы все что угодно. Среди ухажеров и женихов она выбрала бы того, кто ей по сердцу. А если бы предпочла иную жизнь и захотела вернуться в монастырь, то никто ни помешал бы ей это сделать.
— У моего народа много золота! Мы можем поднять золото со дна моря, оно там, под развалинами Лири.
— Много? Сколько?
Разговор длился долго. Никому в народе лири никогда и в голову не приходило, что золото нужно взвешивать или пересчитывать. Для подданных Ванимена золото было обыкновенным металлом, нержавеющим, желтого цвета, но слишком мягким и непрочным, так что для изготовления оружия или ремесленных орудий оно не годилось. В конце концов Ингеборг с сомнением покачала головой.
— Боюсь, этого будет мало. Конечно, по обычным меркам золота у вас огромное количество. Но дело-то непростое. Речь идет о том, чтобы монастырь расстался с живым чудом, с доказательством всемогущества Бога. Маргрета для них просто находка. Чтобы поглядеть на нее, в монастырь поедут паломники из разных стран, богатые люди. Церковь как законный опекун девочки не захочет упустить такую лакомую приманку. Священники не отдадут вам сестру за какой-то десяток золотых блюд и кубков.
— Сколько надо?
— Много, очень много. Тысячи марок. Понимаешь, придется давать взятки, подкупать людей. Тех же, кого подкупить не удастся, нужно будет склонить на нашу сторону по-другому — сделать щедрые, невиданно крупные пожертвования на богоугодные дела. А кроме того, надо ведь и Маргрете оставить немалую сумму, чтобы обеспечить ей безбедную жизнь… Тысячи марок.
Вдруг Тоно радостно воскликнул что-то на своем языке.
— Сколько же нужно золота? Какой должен быть вес? — спросил он.
— Откуда мне знать? Я дочь простого рыбака, одиночка. Я и одной-то марки в глаза не видела. Трудно сказать, сколько нужно. Полная лодка золота? Да, наверное, этого хватит. Полная лодка золотых слитков.
— Полная лодка золота… А у нас и пустой-то лодки нет… — Тоно откинулся и прислонился к стене.
Ингеборг печально усмехнулась и погладила его по плечу.
— В жизни не всегда все идет так, как нам хочется, — вздохнула она. — Ты сделал все, что мог. Пусть твоя сестра проживет лет шестьдесят в монастыре, умерщвляя плоть, зато потом ее душа будет жить вечно и не узнает адских мучений. Она будет помнить нас даже тогда, когда ты обратишься в прах, а я буду гореть на вечном огне…
Тоно нахмурился и упрямо тряхнул головой.
— Нет. В ее жилах течет та же кровь, что и в моих… Но не только в этом дело. Она нежная, робкая, но она рождена, чтобы быть свободной и жить в морских просторах всей Земли… Что, если однажды она вдруг увидит, что благочестие, или, как его там, святость, выеденного яйца не стоит? Что ждет ее тогда после смерти?
— Не знаю…
— У нее должен быть свободный выбор. Нужен подкуп. Полная лодка золота. Ничтожная цена за счастливую жизнь.
— Лодка… Ах, да нет же, я ведь думала… Нет, конечно, меньше. Несколько сот фунтов, этого вполне хватит. — Ингеборг охватило нетерпение. — Как ты думаешь, сможете вы раздобыть несколько сот фунтов?
— Погоди, дай подумать. Дай вспомнить… Есть! Вспомнил! — воскликнул Тоно и резко выпрямился.
— Что? Где?
