Иван Ефремов - Румбы фантастики. 1988 год. Том I
Неожиданно змеистая трещина разорвала трубу коридора поперек, чуть выше того места, где я находился, и нижняя часть этой грубы, вместе со мной, стала со скрежетом опускаться. Я бросился к быстро задвигающемуся отверстию и едва успел, подпрыгнув, ухватиться за его нижний край. Пальцы с трудом цеплялись за скользкий камень. Все же мне удалось подтянуться и поставить ногу на какой-то выступ, но в этот момент огромная глыба рухнула с потолка где-то у самого выхода и, набирая скорость, покатилась вниз, прямо на меня…
…Возвращение сознания было сюрпризом. Однако еще удивительнее было то, что вокруг меня стояли люди. Живые, настоящие люди. Правда, в одинаковых белых халатах и колпаках. И лежал я не в пещере, и не в лесу, а в больничной палате. И времени прошло, оказывается, очень много.
Меня нашли сейсмологи. Они зафиксировали обвал и прилетели на вертолете взглянуть, что происходит и не требуется ли кому-нибудь помощь.
Помощь требовалась человеку со множественными переломами конечностей, обнаруженному у входа в небольшую глухую пещеру.
Этим человеком был я. Каким образом мне удалось выбраться наружу — неизвестно, но все почему-то спрашивают об этом меня.
К счастью, все это давно позади. Профессор Константинов, дай ему бог здоровья, срастил-таки мои множественные переломы, так что по земле я снова передвигаюсь, хотя и медленно, но самостоятельно.
В милицию я все-таки заявил. Был обнаружен труп Студента, разбитый «газик» и пепелище на месте дома Хозяина. Однако к моим показаниям следствие отнеслось весьма осторожно, принимая, вероятно, во внимание пошатнувшееся здоровье. Я все понимал и поэтому не настаивал.
Но вот недавно, ковыляя по нашей улице, я неожиданно встретил… Доктора. Он узнал меня, посочувствовал и, в конце концов рассказал, чем кончилось дело.
Они, оказывается, почти сразу поняли, что произошло. Но дня три еще жили по заведенному режиму. Потом вдруг оказалось, что кошмары быстро слабеют, а затем и вовсе исчезают. Блатной, однако, нисколько этому не обрадовался. Он все искал у Хозяина запасы зелья, но обнаружил только спиртное. Пробовал заменить одно другим, но остался недоволен и однажды с горя подпалил дом. Пришлось расходиться.
— Впрочем, — рассказывал Доктор, — я недавно видел Занозу, то есть, простите, Светлану, в аэропорту. Она куда-то улетала, по-моему, с мужем… Представительный такой молодой человек…
— Доктор, — сказал я, — по этому делу велось следствие. Вы единственный, кроме меня, свидетель. Ваши показания все решат. Давайте сходим еще раз в милицию?
Вместо ответа он вынул из кармана карточку и протянул мне.
— Вот, возьмите мой адрес. Будет время — заходите на чаек… А показания… Показания я, извините, не дам. Вы ведь на себе эту штуку не пробовали… Все это очень сложно. Очень лично. Человек не способен отказываться от этого по доброй воле, понимаете? Это его счастье. Счастье, каким он его себе представляет… Но в то же время это счастье пьяницы, счастье наркомана, которое все, целиком испытываешь один, не делишь его ни с кем, а на окружающий мир выплескивается вся грязь твоего тела и души… В общем, я рад, что вопрос закрылся сам собой. И как мне ни жаль Студента… А впрочем, прошу меня простить…
Доктор вздохнул, повернулся и медленно побрел по улице.
Александр Бушков
ДОЖДЬ НАД ОКЕАНОМ
И была Европа, и была золотая осень, именуемая по ту сторону океана индейским летом, и был солнечный день: день первый.
Фотограф тщательно готовил аппарат. Камера была старинного образца, из тех, что не начинены до предела автоматикой и электроникой — ее хозяин по праву считался незаурядным мастером и в работе полагался лишь на объектив да на то неопределимое словами, что несколько расплывчато именуется мастерством. Или талантом. Те двое за столиком летнего кафе его и не заметили, не знали, что сразу привлекли внимание. Молодые, красивые, загорелые, в белых брюках и белых рубашках, бог весть из какого уголка планеты залетевшая пара, беззаботные влюбленные из не обремененного особыми сложностями столетия.
Он выжидал самый подходящий момент и, наконец, дождался. Пушистые и невесомые волосы девушки красиво просвечивали на солнце, четко обрисовывался мужественный профиль ее спутника, и этот их наклон друг к другу, отрешенная нежность во взглядах и позах, широкая и сильная ладонь мужчины в тонких пальцах девушки, крохотная радуга, родившаяся в узких бокалах, — все и было тем мгновением, которое следовало остановить. Подавив всплывшее на миг пронзительное сожаление о собственной давно растаявшей молодости, фотограф нажал кнопку. Едва слышно щелкнул затвор.
— Нас фотографируют, — сказала девушка.
— Это не то, — сказал ее спутник. — Это Нимайер, тот самый. Будет что-нибудь вроде «Этюда с солнцем». Итак?
Играя его пальцами, девушка с беззаботной улыбкой продолжала:
— Когда он впервые изменил траекторию, в Центре поняли, что это искусственный объект. Внеземной искусственный объект. К нему приблизился «Кондор». Через две минуты связь с «Кондором» прервалась. Космолет дрейфует, такое впечатление, будто он абсолютно неуправляем. К нему вышли спасатели. Вскоре объект лег на геоцентрическую орбиту и постепенно снижается. Прошел в полукилометре от станции «Дельта-5», после чего связь со станцией прервалась. Датчики системы жизнеобеспечения сигнализируют, что экипаж мертв. Что экипаж сам разгерметизировал станцию…
— Его держат радарами?
— Да, лучи он отражает. Размеры — десять-двенадцать метров, правильных очертаний.
— Маловато для космического корабля, — сказал мужчина. — Автоматический зонд?
— Зонд-убийца… — сказала девушка. — Совет Безопасности заседает непрерывно. Сначала хотели просто сбить его, но потом все же рассудили, что открытой агрессивности он не проявляет — пострадали только те, кто оказался близко от него. Так что решено наблюдать.
— И при чем тут я? Неужели…
— Да, — сказала девушка. — Он начал торможение, если не последует новых маневров, через девять часов с минутами приземлится на территории этой страны. Поскольку резидентом здесь ты…
— То мне предстоит заниматься еще и инопланетянами. Прелестно, никогда я подумать не мог.
— Но ты же понимаешь, Ланселот…
— Понимаю, — сказал он. — Все прекрасно понимаю и помню, в какой стране нахожусь. Нейтралы с тысячелетним стажем, единственное на планете государство, сохраняющее национальную армию и разведку, одержимое прямо-таки манией независимости, которую они сплошь и рядом толкуют просто-напросто как противодействие любым начинаниям Содружества. И в ООН они соизволили вступить лишь пятнадцать лет назад.
