Джеймс Чейз - Искатель. 1961-1991. Антология
С невозмутимым видом кряжистый Террелл закинул ногу за ногу.
— Я в этом городе прожил почти всю свою жизнь, — сказал он. — И впервые здесь запахло страхом. Здесь пахло деньгами, сексом, коррупцией, скандалом и пороком, но страхом — никогда… А сейчас я его чую.
Хэдли раздраженно взмахнул рукой.
— Мне начхать на твое обоняние! Ты обвиняешь меня в том, что я создаю атмосферу, выгодную убийце… будь любезен, объясни, о чем речь!
— Ты не задавал себе вопрос: какой у этих убийств мотив? — спросил Террелл. — И почему этот убийца себя рекламирует? Когда ко мне попадет дело об убийстве, я перво-наперво спрашиваю себя: каков мотив? Если убийство без мотива, полиции приходится блуждать в потемках. И я спросил себя: а что за мотив у этих двух убийств?
Хэдли резко подался назад в своем кресле.
— Что ты на меня смотришь? Это твоя работа, а не моя, черт подери!
— Верно. Это моя работа. — Террелл как следует затянулся. — Так вот, так или иначе, а мотив есть всегда. Когда имеешь дело с психом, мотив с ходу не определишь, но он есть, нужно только как следует его поискать. Маккьюэн был типичным продуктом нашего города. Лайза Мендоза была музыканткой. Между ними нет ничего общего, кроме одного: их смерть — это средство сделать известным человека, который окрестил себя Палачом. Умно окрестил, ничего не скажешь… С этим словом он с ходу попал на первые страницы газет. С ним сразу посеял панику в городе. Мне кажется, это и есть его мотив — другого пока не вижу, — посеять в городе панику.
— Что за чушь! — рявкнул Хэдли. — Зачем психу надо сеять в городе панику?
— Тем не менее, он это делает, — спокойно заметил Террелл. — Я не утверждаю, что на сто процентов прав, но где другое объяснение? При том, как развиваются события, похоже, что мотив я определил верно.
Хэдли надолго задумался, потом, сильно оттолкнувшись от ручек кресла, поднялся.
— Я устал. На сегодня — под завязочку. Извини, Фрэнк, что распетушился… Ладно… Над твоими словами я подумаю. О том, что нас ждет завтра, и говорить не хочется. — Террелл промолчал, и Хэдли волей-неволей представил себе завтрашние газеты, бесконечные телефонные звонки, скандальное выступление Пита Хэмилтона в теленовостях. — Ты и вправду считаешь, что этому психу вздумалось запугать весь город?
— А что он, по-твоему, делает?
— Что предпримем?
— Теперь это зависит от тебя, — сказал Террелл. Он наклонился и выбил табак из трубки, постучав ею о пепельницу. — Прежде чем ехать в управление, я хочу знать, на моей ли ты стороне?
— На твоей ли я стороне? — Хэдли пристально взглянул на него. — Естественно, на твоей.
— Естественно? — С каменным лицом Террелл посмотрел на Хэдли. — Ты только что говорил, что я могу потерять работу. Тебе нужен новый шеф полиции?
Хэдли дернулся, как от удара.
— На кой черт мне новый шеф полиции? Если кто и может поймать этого мерзавца, так это ты!
Террелл поднялся.
— Тут ты прав. Если кто и может его поймать, так это я. А посему больше никакой паники.
— Молодец, Фрэнк, — раздался голос Моники от дверей. — Я все ждала, кто же это ему скажет!
Мужчины обернулись и тут же поняли, что она слышала весь разговор.
У Хэдли внезапно полегчало на душе. Вид у него был сконфуженный.
— Ох, эти жены! Может, ты заберешь ее от меня, а, Фрэнк?
Террелл тоже сразу смягчился. Подмигнул Монике.
— Не будь у меня своей благоверной, поймал бы тебя на слове, — пошутил он. — Они друг друга стоят. — И он пошел к выходу.
Хэдли с сомнением в голосе спросил:
— Хочешь, завтра приеду в управление?
— Тебя мы хотим видеть всегда, Лоусон, — еще раз пошутил Террелл. Коснувшись руки Моники, он сел в лифт… а внизу его ждали телекамеры.
Джек Андерс, швейцар в гостинице «Плаза-Бич», стоял на красном ковре перед солидными мраморными порталами, которые вели в лучшую гостиницу Парадиз-Сити, ручищи он сцепил за спиной, а проницательные серые глаза изучали бульвар перед входом.
Андерс был ветераном второй мировой войны, имел несколько впечатляющих медалей за доблесть и участие в боевых действиях и теперь был весьма заметной фигурой на бульваре. В должности швейцара «Плаза-Бич» он работал последние двадцать лет.
Утро — время далеко не пиковое, и Андерс мог позволить себе расслабиться. Через пару часов на предобеденный коктейль начнут съезжаться гости, и работы у него будет по горло: открывать дверцы машин, инструктировать шоферов насчет парковки, приподнимать фуражку перед постоянными клиентами, отвечать на кретинские вопросы, информировать и получать долларовые купюры. Никому из клиентов «Плаза-Бич» и в голову не приходило заговорить с Андерсом, не приготовив для него доллар. Но сейчас, в 9.30, он не ожидал никаких посягательств на его внимание и соответственно отдыхал.
Полицейский Пэдди Макнейл, массивный ирландец средних лет, дежуривший на бульваре на случай транспортного затора, да и просто поглядывавший за престарелыми и богачами, остановился рядом с Андерсом.
Они были друзьями, и немудрено. Вот уже сколько лет в любую погоду Андерс стоял на страже перед входом в гостиницу, а Макнейл прохаживался по бульвару и каждые два часа подходил к гостинице — передохнуть и немного поболтать.
— Ну, как там твой приятель… Палач? — спросил Андерс, когда Макнейл остановился рядом. — Я тут радио слушал. Мои старички все штанишки промочили.
— Твои старички… если бы только они, — мрачно заметил Макнейл. — Не жизнь пошла, а хрен знает что. Мне еще повезло, что меня сюда поставили. Старую гвардию — еще человек десять вроде меня — хоть как-то пощадили, остальные, высунув язык, ищут этого сукина сына. Утром два грузовика с людьми подослали из Майами. Да толк-то от них какой? Трата времени и денег. Что они здесь знают, эти легаши из Майами?
— Как думаешь, Хэмилтон по делу вещает? — невинно спросил Андерс. Подколоть Макнейла он любил.
— Хэмилтон? — Макнейл фыркнул. — Я этого трепача и слушать никогда не слушаю… только и знает, что воду мутить. — Он скосил глаза на Андерса. — И что он провякал на этот раз?
— Этот малый якобы маньяк, зациклился на убийстве и у него зуб на богатых.
Макнейл столкнул фуражку на лоб и почесал затылок.
— Если ненавидишь богатых, еще не значит, что ты убийца или маньяк, — изрек он наконец. — Я, к примеру, и сам не сгораю от любви к богатым.
Андерс скрыл усмешку.
— Их тоже иногда попользовать можно.
— Кто сомневается? Я бы с тобой махнулся не глядя.
— Да, работенка у меня ничего. — Выглядеть самодовольным павлином Андерсу не хотелось. — Правда, надо подход к ним иметь. Как думаешь, поймают этого психа?
