Олег Синицын - Сюжет
- До свидания, - сказал он. - Увидимся еще.
Она улыбнулась одними губами, их изгиб был настолько привлекательным, что Павлик не мог оторвать глаз.
- До свидания, симпатяшка! - ответила она и убежала вверх по лестнице, оставив Павлика стоять с разинутым ртом.
Она назвала его "симпатяшкой"! Этого не может быть. Но Павлик слышал эти слова.
Он поплелся на практику, терзаемый противоречивыми мыслями. Павлик ей нравится! Нет, определенно это так. Не зря Ковалевский сказал, что Юля к нему неравнодушна. Уж кто-кто, а Сергей разбирается в женских чувствах. Но почему она отказала Павлику в первый раз? Она сказала, что им лучше остаться друзьями.
Павлик одернул себя. Он только что подумал очередным штампом, заимствованным из американских фильмов, пересмотренных в огромном количестве. Там постоянно повторяют эту фразу. Нет, Юля сказала по-другому.
"Достаточно того, что я буду встречаться с тобой в университете", вот её слова. Что они означают? Они означают, что за пределами университета у неё есть парень?
"Какая разница, что означают его слова! - вдруг подумал Павлик, направляясь к дверям лаборатории, в которой должна проходить практика. Давно известно - женщины говорят совсем не то, что думают!"
Нужно подойти к ней и пригласить на свидание ещё раз!
Павлик распахнул дверь в лабораторию.
Сидящие за столами студенты как один устремили на него напряженные взгляды. Чего они так переживают! Павлик опоздал, но практику вела добродушная Ирина Фроль, и ему нечего было опасаться...
За преподавательским столом сидел Николай Григорьевич Мальвинин. Павлик не сразу его узнал. Пышные всклокоченные волосы уступили место короткой стрижке, полноватое лицо похудело, тяжелый взгляд сделался ещё тяжелее. Авторучка в правой руке выписывала на чистом листе звезды и треугольники. Это был Мальвинин, с его привычками. Обычно к концу занятий такими рисунками кандидат физико-математических наук покрывал целый лист формата А4.
- Студент Божедай, если не ошибаюсь? - произнес Мальвинин, который обладал феноменальной памятью. Вспомнить через год фамилию одного из сотни одинаковых студентов! Павлик поежился. - У тебя в привычке опаздывать на занятия?
Павлик не мог вымолвить ни слова. Он посмотрел на приятелей и поймал на себе жалостные взгляды Прохорова и Ковалевского.
- Я жду ответа, - жестко произнес Мальвинин.
- Я... я не думал, что вы...
- Что я буду проводить лабораторную по ТАУ, вместо программирования?
Преподаватель ударил не в бровь, а в глаз. Именно это пытался произнести непослушный язык Павлика.
- Нет, - попытался возразить Божедай, но Мальвинин его не слышал.
- Значит, - произнес он, - на занятия мягкосердной Ирины Георгиевны можно опаздывать не задумываясь? Как тебе не стыдно! Садись, Божедай!
Предусмотрительные одногруппники устроились подальше от стола преподавателя, поэтому свободной осталась только первая парта. Павлик опустился за нее.
Появился Мальвинин! Кончилась беззаботная жизнь. Николай Григорьевич сначала соберет в кулак расшатавшуюся дисциплину, а затем начнет вдалбливать знания в бесшабашные головы студентов. У кого-то головы окажутся слишком чугунными, чтобы усваивать эти знания, и такие головы, фигурально выражаясь, "покатятся с плеч".
Тем временем, надев на нос очки, Мальвинин изучал лекции отличника Федина.
- Я вижу, - произнес он, оторвавшись от тетради, - объем материала начитан приличный. Теория в аудитории далеко оторвалась от практики в лаборатории, и это плохо... Я договорился с Кабашвили, и на этой неделе у вас будет три лабораторных по моему предмету.
По рядам прокатился едва различимый вздох. Громче выразить огорчение студенты не могли. Всем было страшно, даже отличнику Федину.
- Надеюсь, вы понимаете, что в эту неделю вам придется серьезно заняться ТАУ? - спросил Мальвинин.
Все хорошо понимали, что ТАУ нужно будет заняться не просто серьезно. Придется забыть на время остальные предметы, а так же телевизор, вечерние ужины, прогулки с собакой. Это была жестокая необходимость, потому что иначе у Мальвинина не выжить.
- По организационным вопросам я закончил, - произнес он. - Перейдем к опросу по лекциям.
Стон, прокатившийся по рядам, на этот раз сделался громче. Вряд ли кто-то перечитывал перед занятием лекции.
- Вот, опоздавший студент Божедай как раз и ответит, что называется "транспортным запаздыванием".
Павлик поднялся. Он чувствовал себя точно так же, как в тот момент, когда два милиционера тащили его пьяного в будку. Он не мог управлять ни руками, ни ногами, ни языком. Мыслительный процесс полностью затормозился.
- Что такое "транспортное запаздывание"?
"Это когда транспорт опаздывает", - понеслось в голове у Павлика, но он сомневался, что нашел правильный ответ.
Повисла неловкая пауза.
- Покажи свои лекции, - решительно потребовал Мальвинин. Его левая рука была согнута в локте и почему-то прижималась к боку. Павлик подал тетрадь. Мальвинин секунду полистал её и вернул назад.
- У тебя, Божедай, отсутствует первая лекция! Мне жалко терять время, студент, объясняя, что, пропуская лекции по ТАУ, ты шаг за шагом приближаешься к огромным дверям, на которых написано "незаконченное высшее образование".
Как несправедливо! Павлик присутствовал на первой лекции, но не писал только потому, что не мог найти ручку, которую после занятия обнаружил за ухом.
- Я... - начал он.
- Что? - резко произнес Мальвинин, выставив вперед литой подбородок.
- Я был на лекции... Просто у меня закончилась ручка.
Мальвинин строго посмотрел на Павлика. Тому пришлось спрятать глаза. Николай Григорьевич произнес:
- Записи в тетради для меня не важны. Важно то, что остается в голове. Понятие "транспортное запаздывание" одно из самых простых. Если бы ты слушал лекцию и ничего не писал, ты все равно бы запомнил его... Но ты ведь не слушал лекцию! Так?
Павлику пришлось признать про себя, что Мальвинин прав.
- Нет, я слушал, - соврал Павлик и это явилось ошибкой. Скажи Божедай правду, Мальвинин отпустил бы его. Но Павлик сказал неправду, и Николай Григорьевич понял это.
- Сядь, - раздраженно произнес он. - Мы потеряли на неуча драгоценное время. Прохоров, что такое "транспортное запаздывание"?
Павлик сел на место, чувствуя себя униженным. А вот Юрик за спиной отвечал бодро. Вообще, о Юрике следовало сказать особо.
Как студент, Юрий Прохоров выделялся феноменальными способностями. Дома он никогда ничего не учил. Иногда, правда, делал письменные задания, но не в этом суть. Чтобы понять предмет, ему достаточно послушать лекцию. Если он лекцию загибал, что случалось довольно часто, - перед практикой ему хватало беглого знакомства с чужими записями. Проблема могла возникнуть только если писавший обладал отвратительным почерком. Поэтому Юрик предпочитал брать лекции у девушек.
