Ширли Рейн - Остров
Это зрелище так поразило меня, что я замерла на пороге, вытаращив глаза и забыв опустить голову. Внезапно меня словно окатило холодной волной, насыщенной такой злобой, с какой прежде мне никогда сталкиваться не доводилось. И эта волна была чуть-чуть другой, чем та, которая обычно исходила от Королевы Мэй, хотя я не смогла бы объяснить, в чем именно состояла разница. Наверно, это хлестанул меня Король Фолк, и ощущение было такое, точно он и впрямь дал мне оплеуху.
Я тут же низко опустила голову.
– Подойди, – прозвучало в голове.
И это тоже не был "голос" Королевы Мэй!
Судорожно сцепив руки на животе и глядя вниз, я мелкими шажками двинулась в сторону Короля Фолка, для чего пришлось обойти неподвижную фигуру на полу. Чем ближе я подходила, тем сильнее было ощущение пристального разглядывания, в котором присутствовал странный оттенок непристойности.
Как будто чьи-то мерзкие руки или, может быть, лапы бесцеремонно раздевали и щупали меня. В нескольких шагах от Короля Фолка я замерла, не видя ничего, кроме грязного пола.
Потом я "услышала" что-то вроде удовлетворенного смешка и вслед за тем знакомый голос Королевы Мэй у меня в голове произнес:
– Подойдите ко мне, вы, оба, – я попятилась, заметив краем глаза, что дикарь встает, не поднимая, однако, головы. Когда я оказалась рядом с Королевой, она снова "заговорила". – Младшая самка моего гнезда по имени Марта, – что-то такое почудилось Мне в ее "голосе" особенное; может быть, некоторый оттенок торжественности? Как бы то ни было, меня вдруг начала бить дрожь. – Я дарю тебя этому самцу по имени Ноа-ноа из гнезда моего сына, Короля Леву. Будь готова завтра утром отправиться вместе с ним в Селение У Горячей Воды, – ходили слухи, что на той стороне острова есть озера с горячими подземными источниками; значит, это правда. – Сейчас можешь вернуться в свое гнездо и скажи старшему самцу по имени Лесс, чтобы он пришел сюда и забрал в обмен на тебя одно из животных, которых прислал Король Леву. Пусть возьмет самку и не забывает, что это очень ценное животное. Старший самец моего гнезда отвечает за него головой.
Перед глазами все поплыло, я покачнулась и едва не упала. Чернокожий дикарь схватил меня за руку и потянул к полу; наверно, снова собрался рухнуть на колени, на этот раз в знак благодарности, и хотел, чтобы я сделала то же самое. Вообразил, видно, что теперь, раз я стала его собственностью, то должна во всем ему подчиняться. Я вырвалась и бросилась бежать. Как вихрь, прогрохотала по ступеням, едва не сшибла с ног Клару, выскочила на улицу и помчалась к своему дому. В голове билось лишь: "Все кончено, все кончено, все кончено".
Отец и мама с Кумой на руках стояли у калитки, глядя на меня с выражением тревоги в глазах. Я, однако, остановилась лишь на мгновение и крикнула, обращаясь к отцу:
– Иди к дому Короля Фолка и забери там… – Я хотела, как и Королева Мэй, сказать "животное", но внезапно отдельные кусочки мозаики сложились вместе, образовав законченную картину. Утренние слова Блая о том, что он видел на улице корову; бедняга, а ему еще никто не поверил. Рев, который я услышала, оказавшись во дворе Короля Фолка; мычание, вот как он называется! То, о чем шептались Бей с женой, пока я дожидалась в их зале приказания подняться наверх. Мгновенно все встало на свои места, и до меня, наконец, дошло, о каком животном идет речь, -… корову, которую тебе дарят в обмен на дочь!
Оба они буквально остолбенели, вытаращив глаза, а я понеслась дальше. Позади послышались крики, но это меня не остановило. Я бежала, точно за мной дикий зверь гнался. Потеряла одну сандалию, сбросила вторую.
Длинное платье мешалось, путаясь в ногах, и я высоко подняла подол. За оградами некоторых домов мелькали испуганные лица, и, словно природа откликнулась на чувство гнева и обиды, клокотавшее в моей груди, где-то вдалеке грохотал гром.
Не знаю, почему, но я в точности повторила тот путь, который мы вчера проделали с Антаром. Сбежала с террасы, на которой стоит город, пронеслась по берегу, где почему-то толпились люди. Промелькнули обращенные ко мне удивленные лица и вот уже я свернула к лагуне Очень Большого Крокодила. Вошла в море, обогнула скалу Вилли и остановилась, лишь углубившись в темный грот.
– 4
Я стояла, с трудом переводя дыхание. Вода в гроте заметно поднялась по сравнению со вчерашним и сейчас доходила мне почти до груди, но я не обращала на это ни малейшего внимания. Дыхание медленно успокаивалось, слезы застилали глаза, но никак не хотели пролиться.
Я медленно побрела вглубь скалы по извилистому, залитому водой ходу, в конце концов выбралась на сухое место и упала на песок. К этому моменту мне стало совершенно ясно, что жизнь моя окончена.
Не могло быть и речи о том, чтобы и впрямь отправиться с этим дикарем на другой конец острова и стать его… Кем? Женой? Наложницей? А может, и не только его, но и всего племени? Покинуть наш город, навсегда расстаться с родными, со всем, к чему я привыкла с детства, оказаться среди чужих и наверняка враждебно настроенных людей. Да даже если и не враждебно – главное, что во всех отношениях совершенно других. Меня передергивало от отвращения при одном воспоминании о прикосновении этого варвара, о том, как от него разило; мысль о физической близости с ним была просто невыносима. Подчиниться приказу Королевы Мэй для меня означало все равно что умереть; нет, это было гораздо хуже смерти.
Но не могло быть и речи о том, чтобы сбежать – тогда пострадали бы мои родные. Да и куда бежать-то?
Нет, это тоже исключалось. Значит – или "неотвратимое наказание", в случае, если я просто откажусь подчиниться Королеве Мэй, или… самоубийство. Никакого другого выхода я не видела.
На мгновение, правда, мелькнула и вовсе безумная мысль – убить дикаря. Но, во-первых, я знала, что не смогу этого сделать. Не только потому, что это означало бы нарушить одну из заповедей божьих, совершить смертный грех, навсегда загубить свою душу, но просто – не смогу, и все. А во-вторых, даже если бы и смогла, это не спасло бы меня от гибели. Убийство одного человека другим Пауки всегда расценивали как едва ли не самое тяжкое преступление. Если хотя бы на мгновение предположить, что я решилась и даже сумела бы его осуществить, а потом еще у меня хватило бы духу делать вид, будто я тут не при чем, Королеве Мэй стоило лишь покопаться у меня в голове, чтобы понять, кто это сделал.
Потом я вспомнила об Антаре, и тут, наконец, слезы полились рекой. Я оплакивала нашу несостоявшуюся совместную жизнь, детей, которых у нас никогда не будет. Сейчас больше не имело смысла кривить душой, и я впервые призналась себе, что уже давно люблю его, такого красивого, сильного, умного – не чета этому тупому и вонючему страшилищу, которому Королева Мэй "подарила" меня.
