Виталий Сертаков - Симулятор. Задача: выжить
Секунду спустя из-за крыш вслед за первым возник второй шар, поменьше, за ним — третий, всего я насчитала шесть штук; они двигались точно по линейке за первым, бесшумно, никому не мешая, и оттого особенно неестественно. Пожалуй, последний шарик был не крупнее детского пляжного мяча.
С горы снова послышался протяжный вздох, разросся и оборвался. Розовые шары скрылись за облетевшими березами. Я смотрела на озеро. Мне показалось, что вдалеке, над блеском теплого льда, я узнаю сиреневый мамин свитер, старый и разношенный, специально сохраняемый для полуспортивных сумасбродных акций. Теперь я отчетливо различала три рыбацкие лодки: две деревянные и одну резиновую, в одной из деревянных лодок совершенно точно сидел человек.
Где-то на горке, среди домов, послышался неясный Дробный стук, резкие выкрики, и снова все стихло.
Привязанные веревками, возле сваи покачивались... нет, уже не покачивались, оставленные у пристани лодки. Всего четыре. Крайняя, с тентом и навес ным мотором, принадлежала Зинкиному отцу, он разрешал сыну кататься и катать меня, если мы наденем жилеты. Лодки не могли покачиваться, поскольку намертво вмерзли в лед. Хуже всего было то, что лед каким-то образом проник и внутрь лодок, заполнив их почти до середины бортов. Я отважилась и толкнула ногой корабль Зиновия — он даже не вздрогнул. Впечатление было такое, будто диверсант проковырял в каждой лодке дно. Или железо перестало быть непроницаемым для воды.
Или сиденья лодок покрывала совсем не вода...
Я спросила себя, что могло случиться с рыбаками, если озеро под ними замерзло моментально, в течение нескольких секунд. Глупее этого вопроса я ничего придумать не смогла. Я уже понимала, что еще большую глупость сморозила, отправившись на берег в гордом одиночестве. Следовало заглянуть к Зиновию, или к любому другому соседу, а не играть в «Никиту»
Я свернула направо, к новому пирсу. Пока шла, непрерывно крутила головой. Лес и солнце, и небо казались нарисованными, даже облака застыли так, как никогда не застывают. Кто в силах остановить бег облаков? Нет такого чародея, верно я говорю? Но сегодня утром облака наглухо приклеились к лазурному зениту. А ручей, впадающий в озеро между старым и новым пирсом, тоже... окаменел. Ручья я не боялась так сильно, как целого озера. Ручей и раньше был мелким и безобидным. На всякий случай я оглянулась и осторожно присела над самой водой.
Вода в ручье замерзла на лету. Ручеек в этом месте буквально вскипает, подпрыгивает и кидается вниз, потому что кто-то придумал сделать подобие порожка — вкопал на пути ручейка пару здоровенных бетонных шпал... Ручей так и прогнулся напряженной полированной волной. На глубине в несколько сантиметров застыли мальки, длинноногий паучок висел с добычей в челюстях, так и не успев вынырнуть, пара головастиков смотрели выпученными глазками с каменистого дна.
От жары у меня начиналась пульсация в ушах. Волосы намокли от пота. Я казалась себе грязной, как последний шахтер.
И до рвоты, до отвращения воняло жареным кофе.
Как поступил бы нормальный человек? Плюнул бы на ручей, на лягушек и со всех ног припустил бы... Куда — это уже неважно. Последующие события показали, что человек нормальный бежит, не разбирая дороги. Как поступила безумная Эля? Стараясь дышать ртом, я в сто первый раз оглянулась на поселок. И обрадовалась, потому что увидела дым, идущий из трубы, и даже увидела людей. Двое мужчин стояли на аллее, возле крайнего дома, и смотрели на озеро. В этот момент меня пребольно укусил слепень, лишний раз доказав, что все это происходит не во сне.
Не было никакого ядерного взрыва, раз кусались слепни.
Я смотрела вверх, на ручей, смотрела, как змейка из теплого хрусталя извивается среди сосен, среди художественно раскиданных валунов, и ныряет в трубу под красным забором, окружающим поселок. Я смотрела долго, а потом моя рука сама потянулась в карман рюкзачка. Я отвинтила пробку с бутылки и вылила немножко газировки прямо над головастиками.
Она превратилась в лед еще быстрее, чем достигла застывшей волны ручья.
Наверное, я все-таки вскрикнула, когда это случилось, не помню. В ту секунду я поняла, что воду надо беречь. Я поняла, что вода, оставленная без присмотра, прекращает быть собой. Судорожным движением я закрутила пробку, но в бутылке, к счастью, все оставалось по-прежнему. Сама того не желая, я начала припоминать, сколько бутылок осталось в холодильнике. Кто мог знать, как ведут себя другие жидкости?
Наконец, я оставила ручей в покое. Новый пирс далеко выдается в воду буквой «г», на дальнем его конце валялись чьи-то ласты и желтая футболка, а гораздо ближе лежало разостланное одеяло, на нем — книжка и несколько детских игрушек. То есть вблизи должны были находиться, как минимум, трое. Обладатель ласт и мамаша с ребенком.
Я стояла, как полная дура, и глазела на женские мелочи и сиреневый сарафанчик, придавленный бутылкой лимонада. Глазела до тех пор, пока чернота на небе не перешла в наступление. Солнце все так же жарило, но темные тени залегли между недостроенными коробками коттеджей, а дальний берег озера словно покрылся дымкой.
Для психопатки я неплохо соображала. Я догадалась, кому принадлежат тряпки на пирсе. Четвертый дом по Сосновой аллее, приятная, тихая такая женщина лет тридцати, а сыну ее года четыре. Ее муж был гораздо старше и даже в поселок приезжал с охраной. Наверное, бандюган порядочный, то бишь крупный предприниматель.
Женщина, уплывшая вместе с маленьким ребенком, и мужчина, ушедший купаться без ласт и маски. Теперь я разглядела и маску возле его желтой футболки. Я вдыхала кофейную дрянь, я вся пропиталась кофе. Я следила за тем, как над лесом, вопреки всем законам, опускаются сумерки, и совершенно не хотела вступать на мостки.
То есть меня ни капельки не тянуло увидеть то, что могло оказаться под водой.
Нормальные люди давно бы разбежались, а ненормальная Эля шагнула на прогретый деревянный настил. Замечательные доски, очень толстые, крепкие и прекрасно зашкурены; между ними, в щели, за мной следила вода.
Я не слышала ровным счетом ничего, кроме собственных шагов. Мужчины, ранее стоявшие на пригорке, куда-то свалили, зато послышался шум мотора. Мотор звучал очень странно, примерно как звучит в небе самолет.
Я прошла по мосткам всего пять шагов, когда почувствовала, что дальше идти не стоит. И проверять, кто это там на лодке в самом центре озера, тоже не стоит, если хочу остаться в живых. Пока еще глубина теплого льда подо мной не превышала сорока сантиметров, отчетливо различалась каждая песчинка и склонившиеся на одну сторону водоросли.
Что-то там светлело в воде, по другую сторону пирса.
