Лента Ососкова - История первая: Письмо Великого Князя
— Каш, ну как ты откосишь-то? Думаешь, потом тебе это не аукнется?
— Я служить не собираюсь, — отрезал Каша. — Уж найду способ. Целый год во всём этом вариться… Да я полтора урока в неделю — и то выдержать не могу! А если война? Если кто-нибудь где-нибудь её развяжет?
— А что война? — почему-то заинтересовался Сиф.
— А то, — обстоятельно и высокопарно, словно зачитывая наизусть по какой-то книжке, объяснил Каша, — что одно дело — защищать Родину от захватчиков. От этого уклонятся постыдно, даже если это против твоих взглядов. Но воевать в чужой стране ради того, чтобы ещё одна, тоже тебе совершенно чужая, страна проиграла и перестала даже в какой-то заоблачной теории Империи угрожать? Ну, как с Заболом было. Нет уж, какие могут быть причины мне в это ввязываться?.. А ты пойдёшь, что ли?
— Я не военнообязанный, — коротко бросил Сиф. Конечно, это ложь, но ведь дети, оставшиеся сиротами из-за войны, действительно могли сами выбирать, идти им служить или нет. А значит, если рассматривать его ситуацию теоретически, Сиф был не обязан…
Только «практически» — он почему-то до сих пор не переодел форменную рубашку.
Абсурд: фельдфебель в форме — и разговоры с убеждённым пацифистом вроде Каши!
— Ох, этот батальон принёс с собой гитару, — простонала Раста, перебивая сугубо мужской разговор про тяготы воинской повинности.
— Бедняга, — сочувственно сказал Каша. — Крепись. А лучше нарисуй пацифик над дверью в квартиру и повесь объявление: «Военным не входить».
— Деда тогда вообще здороваться перестанет, — с сожалением отмела предложение Раста. — Хотя… Кстати, люди-пиплы, кто ко мне в субботу заглянет? Деда с баб к кому-то в гости отправятся.
Сиф подумал про объявление, предложенное Кашей, про планы полковника на субботу и ответил как обычно:
— Я вечером определюсь, завтра скажу.
— Когда, интересно, в последний раз наш дорогой Спец отвечал иначе? — в притворном возмущении воскликнула Раста. — Напомните мне этот волнующий миг!
Никто не напомнил. А Каша продолжил гнуть своё:
— Живя в нашей стране, нельзя быть уверенным, что завтра где-нибудь на границе не начнётся война. Но, почему-то, в эти местные, чужие конфликты вмешивают ребят со всей Империи! Вот почему? Они же не имеют никакого отношения к тому, что происходит даже не в России — а вообще у её соседей!
Прежде чем ответить, Сиф взглянул в окно. Снег действовал на него успокаивающе. Можно было представить, как со снежными хлопьями, остывая на холоде, вниз, прочь, падает его злость, которая так некстати всколыхнулась. При Сифе нельзя было произносить слово «конфликт» и ожидать, что юный фельдфебель, а в быту — тихий хиппи, останется спокойным, как нельзя ждать спокойствия от пожарного, играя рядом с ним с зажигалкой, рождественской ёлкой и банкой керосина в древнюю игру: «Раз-два-три, ёлочка гори!»
— Может быть, — согласился, наконец, маленький офицер. — Местные конфликты должны решаться местными силами. Иногда, правда, местных сил не хватает. И что же тогда делать? — он повысил голос, не замечая этого. — К тому же — государству, на помощь которого местные силы вполне обоснованно рассчитывают, потому что это было обещано?
Каша надолго задумался. Сиф выдохнул и снова уставился в окно. Снег укутывал Москву плотным белым одеялом, словно укладывал спать. Реже, чем обычно, проносились по ближайшей улице машины, прохожих тоже стало меньше — город как будто замер. И только снег всё шёл и шёл, шёл и шёл, не зная пауз и остановок…
— Но такие войны — это неправильно, — заключил Каша после долгих раздумий, и Сиф с сожалением оторвал взгляд от зимнего города.
— Правильных войн вообще не бывает, — отрезал он. — Другое дело, что всегда найдутся те, кому это кажется самым простым решением проблемы. Но закрывать глаза и делать вид, что войн в мире вообще нет, — это глупо!
— Надо просто попытаться объяснить. Обычным людям! — встряла Раста. — Не мы же одни такие гениальные, что поняли это!
— Пацифисты были и до нас, — согласился Сиф. — Но войн меньше не стало.
— Я вообще не понимаю, как можно идти служить, — судя по звукам, окончательно потерявшая терпение с «батальоном» гостей, Раста захлопнула дверь в комнату. — Взявший меч — от меча и погибнет!
— Про автомат ничего не сказано. И вообще, если бы армия всем скопом подставляла левую щёку, мы жили бы не в столице Империи, а в захудалом городке на окраине великого Третьего Рейха, — парировал Сиф, привычно превращая серьёзное заявление, которое пугало и его, в абсурд. И весь предыдущий разговор тоже стал казаться абсурдной шуткой — не Сифу, так Расте. И это было главное — потому что иначе Сиф никак не смог бы скрыть, что он не такой, как друзья, хиппи, а офицер Лейб-гвардии.
Вернее, хиппи, разумеется, но странный. С погонами.
— Да ну тебя, — фыркнула Раста. — Я же не об этом.
— А о чём тогда? — спросил Сиф, пододвигая к себе «А зачем империя?» — редкую книгу, вышедшую незадолго до краха СССР. Автор, так и оставшийся в истории под каким-то нелепым псевдонимом, подробно разбирал возможность появления новой Российской Империи. Рассматривал влияние, набранное «белогвардейцами», никогда в СССР так и не исчезнувшими до конца, а во время войны только привлёкшими сторонников. Изучал личность Тихона Николаевича Куликовского, внука Александра III… Рассмотрев всё, автор однозначно делал вывод: не сможет Тихон, тогда ещё есаул казачьего войска, вернувшийся в Великую Отечественную войну из «белогвардейской» Сибири, претендовать на власть, пусть по всей стране Советов ходили о нём слухи. Все эти монархические взгляды — пережиток прошлого, для Империи в стране нету почвы — вон, и не преследует почти власть «белых», а значит — и не боится…
Насколько Сиф помнил из курса истории и вообще понимал, «умные люди» просто сочли, что преследовать их — бессмысленно. Лучше сотня обученных казаков на стороне СССР, чем сотня расстрелов. А «белых» было много больше сотни. И, вроде, ни на что они не претендовали, приказы выполняли…
Ведь с репрессиями можно подождать и до конца войны?..
Книгу эту Сиф нашёл на книжной полке в кабинете полковника случайно, но, проглотив за два дня, задумался надолго. Ведь, вопреки всему, Империя после окончания Великой Отечественной войны возродилась. Откуда же закончившие войну солдаты взяли эту самую почву? Отчего же Государь Тихон Николаевич вдруг оказался у престола, как некогда первый Романов — Михаил Фёдорович?..
И, главное, через двадцать два года правления, скончавшись от туберкулёза вопреки стараниям врачей, Государь оставил сыну крепкую, единую державу с большой сферой влияния, не хуже Советской, в общем-то, хоть и несколько меньше…
