Грег Бир - Эон
– Я чувствую себя, словно на «Марии Целесте».
– Подобное сравнение уже делалось, – заметил Гарри. – Так или иначе, здесь, как, впрочем, и везде, действует правило: не трогай ничего, что не сможешь поставить обратно точно так же, как и раньше. Археологи сейчас заканчивают крупномасштабные исследования и все еще весьма раздражительны. Нам приходится то и дело нарушать правила – чтобы отремонтировать необходимое оборудование, пообщаться с компьютерами, – но излишнее вмешательство не допускается. Если Камень – это «Мария Целеста», мы не можем позволить себе не выяснить, почему это так.
На четвертом этаже они вошли в зал, заполненный кабинами, в каждой из которых находились аппарат для чтения и плоская серая панель, установленная на маленьком столике. Стояла там и недавно привезенная тензорная лампа, подключенная к источнику питания. Лэньер пододвинул Патриции стул. Она села.
– Я сейчас вернусь, – сказал он.
Он пересек зал и вышел, оставив Патрицию одну. Она потрогала аппарат на столе. Для чего он? Для видеокассет, микрофильмов? Трудно сказать. Экран был плоским и черным, толщиной не более четверти дюйма.
В стуле присутствовало нечто странное: посреди сиденья крепился небольшой цилиндр, доставляя некоторое неудобство. Возможно, раньше цилиндр закрывала обивка или стул сам создавал обивку, когда его включали.
Патриция нервно поглядывала на ряды пустых кабин, пытаясь представить тех, кто когда-то пользовался ими, и очень обрадовалась, когда Лэньер вернулся. Руки ее дрожали.
– Как в доме с привидениями, – слабо улыбнулась она.
Гарри протянул ей маленькую книжку в молочно-белом пластиковом переплете. Она перелистала страницы. Бумага – тонкая и плотная, язык – английский, хотя графика необычна – слишком много выступающих черточек. Патриция открыла титульный лист.
– Том Сойер, – прочитала она. – Сэмюэль Ленгхорн Клеменс, Марк Твен. Выпущена в 2110 году.
Она закрыла книгу и положила ее на стол, судорожно сглотнув.
– Ну? – мягко спросил Лэньер.
Патриция хмуро взглянула на него, потом, видимо, начав что-то понимать, открыла рот, но тут же его закрыла.
– Вы удивлялись, почему я выгляжу таким усталым, – сказал Лэньер.
– Да.
– Теперь понимаете?
– Из-за этой… библиотеки?
– Отчасти.
– Она из будущего. Камень – из нашего будущего.
– Мы в этом не уверены.
– Именно поэтому я здесь… Чтобы помочь вам понять, как такое может быть?
– Есть и другие загадки, столь же таинственные, и, возможно, все они взаимосвязаны.
Она снова открыла книгу.
– Опубликовано Главным издательством Большой Джорджии, в сотрудничестве с Тихоокеанским отделением Харперс.
Лэньер наклонился и взял книгу из ее рук.
– Пока достаточно. Мы уходим. Вы можете немного отдохнуть, или, если хотите, мы проведем несколько часов на базе службы безопасности.
– Нет, – сказала Патриция. – Я хочу дальше.
Она на несколько секунд закрыла глаза, пока Лэньер ставил книгу на место. Потом он вернулся и пошел впереди нее на первый этаж.
– Вход в подземку в двух кварталах отсюда, – сообщил он. – Мы можем добраться пешком. Прогулка прочищает мозги.
Она последовала за ним через парк, глядя на здания и вывески на разнообразных земных языках, зная, что уже пересекла ту линию, за которой все кажется уже вполне обычным.
Они вошли под арку в форме полумесяца и спустились на станцию подземки.
– Вы предположили, что Камень – не из будущего, – заметила Патриция.
– Не из нашего будущего, – поправил Лэньер. – Он, возможно, не из нашей Вселенной.
Ее бросило в жар. Она быстро заморгала, не зная, плакать или смеяться.
– Черт побери.
– Такое же чувство было и у меня.
Они стояли на широкой платформе возле стены, которую украшали беспорядочно разбросанные по ней большие плоские розовые кристаллы. Под потолком висели указатели с полустершимися надписями: «Нексус-Центр, линия 5», «К Александрии», «Сан-Хуан Ортега, линия 6, 20 минут». Рядом с указателями помещались черные плоские экраны, все пустые.
Патриция ощутила легкую дрожь и головокружение. Действительно ли она там, где находится, или это лишь сон, вызванный переутомлением?
– Вы начинаете «каменеть», – подсказал Лэньер. – Следите за собой.
– Я слежу. Да. Слежу за тем, как «каменею».
– Обычно следующий этап – депрессия. Дезориентация, фантазии, депрессия. Через все это мне пришлось пройти.
– О? – Патриция посмотрела вниз, на белые плитки под ногами.
– Через пять-десять минут должен быть поезд, – сообщил Лэньер. Он сунул руки в карманы и тоже уставился в пол.
– Со мной все в порядке, – сказала Патриция, не веря сама себе. Но, с другой стороны, она значительно хуже чувствовала себя перед экзаменами, чем сейчас. Она продержится. Должна продержаться. – Мне просто интересно, есть ли другие способы для посвящения новичков. Этот кажется мне весьма надуманным.
– Мы пробовали и другие.
– Не сработало?
– Не лучше, иногда хуже.
Из туннеля повеяло ветерком. Патриция заглянула за край платформы, чтобы разобраться, каким образом ездят вагоны подземки. Путь был гладким, без рельсов или чего-то подобного.
Из туннеля вынырнула гигантская металлическая тысяченожка с носом без окон. Поезд резко остановился, с мягким шипением открылись двери. В головном вагоне стоял морской пехотинец с пистолетом в кобуре и с лазерным ружьем в руках.
– Мистер Лэньер! – ловко отсалютовал он.
– Чарли, это Патриция Васкес, еще один зеленый значок. Патриция, это капрал Чарльз Вурц. Вы, вероятно, еще не раз встретитесь. Чарли – наш главный человек на нулевой транспортной линии.
– Гоняю буджумов, чтобы не катались бесплатно, – сообщил Чарли, улыбаясь и пожимая Патриции руку.
Лэньер знаком пригласил ее войти первой. В общих чертах внутренность вагона выглядела так, как и должен выглядеть любой новый скоростной поезд. Пластиковые сиденья и металлические крепления были в хорошем состоянии. Вагоны явно не были рассчитаны на большое число пассажиров: не было никаких ременных петель или поручней для стоящих, а сиденья стояли свободно, с большим пространством для ног между ними. И никакой рекламы. Собственно, внутри вагона вообще не было никаких надписей.
– Словно старое метро в Сан-Франциско, – вздохнула Патриция. Она не ездила на метро уже много лет.
Пассажиры откинулись на спинки сидений. Движение никак не ощущалось, пока она не взглянула на большие круглые окна, расположенные на неравных расстояниях по бокам. Мимо пронеслись расплывчатые очертания станции. Затем наступила темнота, нарушаемая вспышками вертикальных полос.
