Лариса Захарова - Планета звезды Эпсилон (сборник)
— Я не имею никакого отношения к комиссии семнадцати. Вы обратились не по адресу.
— Но вы — начальник следственного отдела? Кто же еще занимается этим?
— И тем не менее, — устало ответил Эллис, — кроме того, комиссия уже укомплектована. Мы напрасно теряем время, молодой человек.
Собеседник Эллиса встал, сгорбился, что-то пробормотал себе под нос и поплелся к двери. На пороге он обернулся:
— Послушайте, но ведь кто-то из членов комиссии может заболеть, отказаться, погибнуть, наконец!
— Хорошо! — с расстановкой произнес Эллис. — Оставьте свои координаты. При необходимости я найду вас.
«Кто же еще этим может заниматься? — невольно повторил Эллис слова посетителя, сидя в машине у школы, в которой работала его невеста. — Этот идиот прав, они щелкнули меня по носу. Решили, что я и без того наделен большой властью, а она мне не по чину».
… Эллис всегда приходил на службу вовремя. Даже раньше положенного. Сегодня утром он еще раз разложил на столе, затем снова собрал и перелистал страницы секретного доклада. Невольно чувствовал, как ему жаль отдавать в чужие руки эти бесценные сведения — он держал в руках судьбы сотен беанцев.
Как обычно, министр за вторым завтраком принимал подчиненных. Когда Эллис вошел, министр старательно намазывал джемом крохотный сухарик.
Дождавшись, когда министр отопьет из чашки дымящегося, покрытого розовой пенкой молока и проглотит кусочек сладкого сухарика, Эллис неторопливо разложил перед ним свои бумаги и торжественно сказал:
— Перед вами список лиц и организаций, противопоставляющих себя обществу. Недовольных своим правительством. В основном это те, кто проживают на Производственном континенте или связаны как-то с ним, Производственный континент всегда был источником смуты.
Министр, разжевывая, проговорил:
— Можете забрать эти бумаги. Ни к чему они. Вы слышали, новый закон уже входит в силу?
— Разумеется, — ответил Эллис, а в голове пронеслось: «Издевается, знает, что новый закон должен проходить по моему отделу, все эти головорезы должны отчитываться передо мной, подчиняться только мне!»
— Так вот, после введения закона о борьбе за нравственность мы будем жить в идеальном обществе. А от того, что мы отловим этих тараканов, министр собрал разложенные Эллисом документы в аккуратную стопку, уложил ее в папку и протянул ему, — ничего не изменится. Появятся новые. Работа, проводимая вами, очень важна для нашего общества, и когда вы понадобитесь мне, мы вернемся к этой теме. А сейчас я прошу вас заняться вот чем. Потолкуйте с репортерами. Разъясните им новый закон.
Эллис был недоволен. Мало того, что ему фактически выразили недоверие, отстранили от акции семнадцати, да еще как мальчишку на побегушках отправили беседовать с журналистами…
Ингит ждала его дома. Эллис понял, что давно. Зря он караулил ее возле школы — мог бы и не тратить время. И спросил резко:
— Где пропадала?
— Ничего не скажешь — нежный возлюбленный! — ответила она.
— Интересно! — воскликнул Эллис. — Где ты была?
Ингит промолчала. Это не понравилось Эллису. Он повторил вопрос.
— Я вообще не была сегодня в школе. Я ходила к родителям некоторых моих учеников Беседовала. Понятно?
Эллис заметил беспокойство в глазах Ингит, насторожился и поспешил перевести разговор на 'другую тему:
— Ты видела газеты? Там довольно любопытные вещи.
— Ты имеешь в виду новый закон? Эллис кивнул:
— Сволочи!
— Кто? — Ингит подняла на него глаза — ее взгляд опять не понравился Эллису.
— Верховные.
— Первый раз слышу от тебя такое.
— Первый раз… Я тоже первый раз… Так унизить! — Эллис поведал о своих горестях, сказав в конце, что мириться с подобной ролью он не намерен. Но тут Ингит вставила:
— Взял бы да и женился на чьей-нибудь дочке… Стал бы им ровня.
Эллис косо, недобро посмотрел на нее — захотелось выпить вина.
— Рад бы! — хмыкнул. — Вот только ты мне и подходишь. Сама должна понимать! Мой отец на Аркосе был всего-навсего агентом наружного наблюдения… — Но, увидев выражение ее лица, смущенно пробормотал: — Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, как я люблю тебя! — Он раскупорил бутыль, выпил, потом еще и еще, и начал рассказывать, как рано или поздно он им всем свернет головы, что они сами дали ему эту возможность
Ингит слушала, подперев щеку кулачком. А утром Эллис проснулся в одиночестве. Ингит не оставила даже записки.
* * *Я не мог говорить с ними, знал только одно: не хочу быть здесь. И попросив Крауфа остановить машину у ближайшей станции, отправился в аэропорт, а оттуда вертолетом на Космобазу.
… База находится на острове, недалеко от второго Производственного континента Беаны. На нем заводы и рудники.
Бэкки как-то говорила, что рабочие и инженерный состав там на особом положении.
На земной Космобазе работают местные, беанцы. Они выделены нам Верховным ведомством по специальному распоряжению. Руководит ими Дзей Оун, толковый инженер, приличный администратор. Утром он пришел ко мне. Его лицо было расстроенным.
— Ну, Дзей, — спросил я его, — как идет установка вашей системы бортового освещения? Я думаю, легче смонтировать новое, чем делать ремонт. Возможно, — добавил я, чтобы поднять настроение инженера, — вашим вакуумным лучеиспускателем заинтересуются на Земле и со временем оснастят не только мой «Байкал».
— Работать некому, Алексей, — нервозно ответил он, — вы знаете, конечно, механик по освещению у нас был один.
— Ну и что?
— Его убили.
— Что он сделал?
— На мой запрос в Верховное ведомство ответили, что кара была справедливой. Больше ничего не знаю. Жалко, неплохой был парень… Да что там, в сегодняшних «Утренних новостях» сводка: за один вчерашний день комиссия ликвидировала сорок восемь человек. Говорят, их не семнадцать, а человек двести. Больно уж они оборотистые. Только за один день, подумайте! К тому же, как мне известно, сводки убитых на Производственном континенте вообще не публикуются. А там убивают на каждом углу и непонятно за что.
— Работают, — выдавил я в ответ.
— Я потерял одного из друзей, — мрачно продолжал Оун, — впрочем, вы были свидетелем расправы над ним.
Я настороженно поднял глаза.
— Я должен был встретиться с ним в кафе «Эпсилон». Он собирался сказать мне что-то важное, звонил мне. Это было вчера утром. Через витрину я видел, как над трупом моего друга стоял некто в синем.
Я кивнул. Я не знал, рассказывать ли Оуну, за что поплатился жизнью его приятель…
