Джон Норман - Звери гора
В разных частях шатра были подвешены на тонких цепочках светильники. Сейчас они не горели.
Повернувшись на бок, я следил, как девушка осторожно переступает через шкуры. Наконец она добралась до меня и присела рядом.
На горле невольницы поблескивал золотой ошейник с широкими кольцами. Через эти кольца были пропущены цепочки, прикованные к металлическим пластинам на руках. Чего только не придумали за последнее время!
— Господин, — прошептала она.
— А, узнаю, — произнес я.
Это была та самая рабыня, которая приставала ко мне утром возле кукольного театра. Она умоляла о том, чтобы я удовлетворил ее страсть, но я не стал этого делать, ибо не хотел обижать ее хозяина, которого к тому же ни разу не видел. Откуда мне знать, вдруг он наказывает ее воздержанием. Когда вмешались стражники, я спас ее от плетей, заставил встать на колени, поцеловать мои ноги и ползти на животе к своему хозяину.
— Я не знал, что ты рабыня при ночлежке, — сказал я.
— Да, господин, — отвечала она, прижимаясь ко мне щекой.
— Почему ты мне не сказала?
— Ты бы поступил по-другому?
— Нет.
— Я так и думала.
— Как поступил твой господин, когда ты приползла к нему на животе?
— Он меня пнул и отдал слугам.
— Правильно сделал.
Рабыня опустила глаза.
— Не сомневаюсь, что ты неплохо порезвилась на всех шкурах в этом шатре, — заметил я.
— Все так думают, — вздохнула девушка. — На самом деле здесь много других рабынь. Есть и красивее меня. Да и мужчины приходят сюда усталые и измотанные. Нам тяжело состязаться с девушками в паговых тавернах.
— Естественно, — сказал я.
В глазах моей ночной гостьи стояли слезы. Она осторожно протянула руку и погладила меня по бедру.
— Сжалься надо мной, господин.
Видя, что я ее не гоню, она прижалась к моему животу мягкими и влажными губами.
— Пожалуйста, господин, сжалься надо мной.
Я откинул шкуру и улыбнулся/Содрогаясь от вожделения, она бросилась мне в объятия.
— Ты так великодушен, господин!
— А ты не ошиблась?
Девушка со страхом взглянула на меня. Я подтянул ее руки к голове и сделал из цепочек небольшие петли, которыми прочно зафиксировал руки рабыни. Потом я сорвал с нее коротенькую тунику и запихал ей в рот, чтобы она не разбудила криками отдыхающих в шатре людей. И только после этого я принялся гладить ее тело.
Глава 4. Я ВОЗНАГРАЖДАЮ ДВУХ ПОСЛАНЦЕВ, КОТОРЫЕ ОКАЗАЛИ МНЕ ДОБРУЮ УСЛУГУ
— Как ты думаешь, рискнет он сыграть начало двух тарнсменов? — спросил кто-то.
— Скорее всего, — ответил другой, — он разыграет гамбит врача.
— Противник может выбрать турианскую защиту.
Настроение у меня было великолепное. После удачной ночи я замечательно позавтракал.
Рабыня была беззащитна и судорожно хороша. Я так и не позволил ей пользоваться руками. Кляп изо рта я тоже не вынул, так что ей пришлось молча переносить обрушившееся на нее наслаждение. Мне было приятно. Не думаю, чтобы она хоть на секунду сомкнула глаза. Когда рассвело, она прижалась к моей ноге и, глядя на меня полными слез покрасневшими глазами, взмолилась, чтобы я ее выкупил.
Утренний воздух был прозрачен и чист. Великолепный день для турнира. Я распорядился, чтобы рабыню хорошенько выпороли и отправили в Порт-Кар. Девчонка обошлась мне в четверть серебряного тарска. По-моему, я совершил удачную покупку.
— На кого ты поставил? — спросил меня кто-то.
— На Скорма из Ара, — ответил я.
— Я тоже.
Я уже не так переживал по поводу того, что не успел догнать того мужчину в павильоне. В конце концов, я ведь не за ним сюда приехал. Если попадется еще раз, выведу за периметр ярмарки и убью.
Я с нетерпением ждал, когда откроются ворота амфитеатра. Место я зарезервировал еще в Порт-Каре. За него пришлось выложить два золотых тарна.
Оказалось, что я сижу рядом с ритуальной платформой. Мимо меня то и дело сновали посвященные. Они исполняли различные церемонии и приносили положенные жертвы. Неподалеку свежевали телку боска. Жгли благовония и звенели в колокольчики. Со всех сторон доносилось пение.
В нескольких шагах от платформы стояли на коленях две уже знакомые мне обнаженные рабыни. Хозяин привязал их за шеи к торчащему из земли шесту. Похоже, девушки провели свою первую ночь с мужчиной. На бедрах запеклась кровь, лицо брюнетки было все в синяках. Краснокожие охотники не церемонятся со своими животными.
По деревянной лестнице я взобрался на платформу. Ранним утром, особенно весной, когда лучи солнца сверкают на покрытых вечным льдом вершинах, горы Сардара особенно прекрасны.
Рядом со мной застыл краснокожий охотник. Мне показалось, что безмолвие и красота далеких вершин подействовали и на него тоже.
Затем он поднял обнаженные руки и произнес на горианском языке:
— Пусть придет стадо!
После этих слов охотник вытащил из мешка вырезанную из голубого камня статуэтку северного табука. Трудно представить, сколько ночей ушло на такой кропотливый труд. Охотник поставил крошечного табука на деревянные доски и снова поднял руки:
— Пусть придет стадо. Я отдаю вам этого табука. Он был мой. Теперь он ваш. А вы верните нам наше стадо.
Завязав мешок, охотник спустился с платформы.
Вокруг толпились и другие люди. Очевидно, каждому было о чем попросить Царствующих Жрецов. Маленькая фигурка табука смотрела в сторону заснеженных гор Сардара.
Охотник развязал своих рабынь, девушки с трудом распрямили затекшие ноги. Из разговора землянок я понял, что брюнетка была весьма богата. Блондинка, судя по всему, относилась к среднему классу, может быть, к верхней его прослойке. Так или иначе, это не играло больше никакой роли. Все социальные различия отпали вместе с выброшенной за ненужностью одеждой. Обнаженные рабыни послушно засеменили за своим новым хозяином.
С ритуальной платформы был хорошо виден амфитеатр. На балконе уже подняли копье с флагом каиссы. Штандарт был раскрашен в желтые и красные квадраты. Сбоку от него развевались знамена Коса и Ара. Флаг Коса находился справа, поскольку Скорму выпало играть желтыми. Его рука нащупала под алым покрывалом фигуру желтого копьеносца, что дало ему возможность сделать первый ход и соответственно выбрать начало.
Мой выигрыш составит сотню золотых тарнов.
Амфитеатр заполнялся. Я поспешно сошел с платформу.
* * *Внутри амфитеатра стоял невероятный шум. Со всех сторон раздавались крики, люди размахивали шапками и орали:
— Скорм! Скорм!
Болельщики затянули гимн Ара.
