Фредерик Браун - ЧУЖАЯ АГОНИЯ Сборник научно-фантастических рассказов
— Мое сердце ослабло, о господин, — завидев их, пробормотала она со своего убогого ложа.
— Женщина, сегодня мы постараемся помочь тебе.
Выйдя от Кизаль, врачи с опаской спросили Кутлацуму, боясь того, что он задумал.
— А вдруг нас ждет неудача?
— Тогда попробуем еще раз. И еще.
Один из врачей молча кивнул. Больше им нечего было добавить.
В полдень Монто пришел в дом своего господина.
— Девушка готова. Старая Кизаль готова. Ты решился?
Кутлацума протянул руку к самому острому ножу — церемониальному кинжалу, к которому он никогда раньше не прикасался, и тихо ответил:
— Я приступаю. Только я один буду отвечать за все.
— Как ты собираешься это делать?
Кутлацума прислонился к стене, смахнув рукой пот со лба.
— Когда она будет лежать там, я разрежу ей грудь и выну ее бьющееся сердце. Потом я помещу это сердце в грудную клетку старой Кизаль, чтобы продлить ей жизнь. Мои помощники присоединят сердце к сосудам и зашьют рану.
— В случае успеха, Кутлацума, наш народ ожидает вечная жизнь.
Старший жрец кивнул и взял кинжал. Пора было идти на встречу с Нотией, лежащей на ступенях храма. — А если не удастся задуманное… Что тогда?
— Если задуманное не удастся, то люди запомнят только само деяние — не цель его. А через много-много веков какой-нибудь историк заглянет в прошлое и скажет, что ацтеки совершали человеческие жертвоприношения.
СИЛА ДУХА (киносценарий)
Курт Воннегут
Время действия: сегодняшний день. Место действия: Нью-Йорк. Огромная лаборатория, заполненная причудливо переплетающимися аппаратами и устройствами, которые выполняют роль внутренних органов человека — сердца, легких, печени и т. п. Цветные трубки и провода, тянущиеся от аппаратов, соединяются у отверстия в потолке. Сбоку стоит фантастически сложный пульт управления.
Доктор Литтл, приветливый молодой врач, терапевт, стоит рядом с конструктором и владельцем оборудования, доктором Франкенштейном. Франкенштейн — гений медицины. Ему 65 лет. Том Свифт, восторженный помощник Франкенштейна, сидит за пультом в наушниках, наблюдая за приборами и сигнальными лампочками.
Литтл. О, Бог мой!.. Бог мой!
Франкенштейн. Смотрите. Вот это — почки. Здесь, конечно, печень, а там поджелудочная железа.
Литтл. Невероятно… невероятно… Глядя на все это, невольно спрашиваешь себя: «Учился ли я медицине? Занимался ли я медициной?» (Указывает пальцем на одно из устройств). Это ее сердце?
Франкенштейн. Да. От «Венстингауза». Чертовски хорошая модель. Пока лучшее, что им удалось сконструировать. А посмотрите на почки — настоящий шедевр!
Литтл. Такое сердце, вероятно, стоит не меньше, чем район, который я обслуживаю.
Франкенштейн. А вот за эту поджелудочную железу можно купить целый штат. Вы из Вермонта?
Литтл. Оттуда.
Франкенштейн. На эту поджелудочную железу я ухлопал кучу денег. Никому еще не удавалось создавать поджелудочную железу. Нам она нужна была позарез, иначе мы теряли пациента. Тогда мы собрали всех, кто конструирует внутренние органы, и сказали: «Вы должны сделать нам поджелудочную железу. Срок — 10 дней. Нам наплевать во сколько это обойдется. Подключите к работе всех. Чтобы к следующему вторнику она была».
Литтл. И они справились?
Франкенштейн. Как видите. Пациент живет. Но зобная и поджелудочная железы влетели нам в копеечку.
Литтл. Значит, пациент мог позволить себе это.
Франкенштейн. Наше оборудование уникально.
Литтл. А сколько всего она перенесла операций? За какой срок?
Франкенштейн. Двадцать шесть лет назад я провел первую операцию. А всего было семьдесят восемь.
Литтл. Сколько ей лет?
Франкенштейн. Сто.
Литтл. Ну и нервы у этой женщины!
Франкенштейн. Они перед вами.
Литтл. Я хотел сказать… какое у нее мужество. Какая сила духа!
Франкенштейн. Мы оперировали под наркозом, сами понимаете. Без анестезии нельзя.
Литтл. Даже под наркозом…
Франкенштейн трогает Свифта за плечо. Свифт снимает наушники и смотрит то на них, то на приборы.
Франкенштейн. Доктор Том Свифт, разрешите представить вам доктора Элберта Литтла. Том — моя правая рука.
Свифт. Привет.
Франкенштейн. Доктор Литтл работает в Вермонте. Он оказался рядом и заинтересовался нашей лабораторией.
Литтл. Что вы слушаете в наушниках?
Свифт. Все, что происходит в палате пациента. (Протягивает ему наушники). Прошу.
Литтл. (Прислушивается). Ничего не слышно.
Свифт. Сейчас косметолог делает ей прическу. В это время она всегда спокойна. (Берет у него наушники).
Франкенштейн (Свифту). Мы должны поздравить нашего молодого гостя.
Свифт. С чем?
Литтл. Хороший вопрос: «С чем?»
Франкенштейн. Вы удостоились большой чести.
Литтл. Я не совсем уверен.
Франкенштейн. Вот тот самый Литтл, которого журнал «Мир женщины» назвал лучшим семейным врачом прошедшего года, не так ли, доктор?
Литтл. Да… правильно. Я до сих пор не могу в это поверить. Но какое это имеет значение для вас? Ваши масштабы… и вдруг я — такая маленькая сошка.
Франкенштейн. Я каждый месяц от корки до корки прочитываю «Мир женщины».
Литтл. В самом деле?
Франкенштейн. Мой единственный пациент — миссис Лавджой, а она читает этот журнал. Стало быть и я его читаю. Потом мы обсуждаем прочитанное. В последнем номере мы ознакомились со всеми материалами, касающимися вас. Миссис Лавджой мне все уши прожужжала: «Такой милый молодой человек. Такой внимательный».
Литтл. Хм…
Франкенштейн. И вот вы у нас! Наверняка, она написала вам письмо.
Литтл. Да… так.
Франкенштейн. Она пишет их тысячами, каждый год, и столько же получает в ответ. Это ее любимое занятие.
Литтл. Она… обычно в хорошем настроении?
Франкенштейн. Если нет, то это наша ошибка. Бывает, что хандрит. Это значит, что у нас здесь, внизу, какие-то неполадки. Месяц назад она закапризничала — оказалось, что вышел из строя транзистор. (Трогает за плечо Свифта, меняет настройку на консоли. Оборудование начинает работать более плавно). Сейчас ей придется несладко, но это быстро — всего две минуты. (Вновь меняет настройку). Все. Теперь ей будет гораздо лучше. Весь день будет петь, как птичка.
Литтл, с едва скрываемым чувством ужаса, молчит. Камера показывает комнату, повсюду цветы, шоколадные наборы конфет и книги. В центре — Сильвия Лавджой, вдова миллиардера. Сильвия — всего лишь голова с трубками и проводами, тянущимися из пола. Но они не сразу попадают в объектив камеры. Первый крупный план — голова Сильвии, за ней стоит красивая женщина-косметолог, Глория. Сильвия, известная в прошлом светская львица, со следами былой красоты на лице. Она плачет.
