Анатолий Днепров - Глиняный бог
— Да, — раздался резкий и сердитый голос фрау Айнциг.
— Будьте добры, соедините меня с господином Фернаном, — попросил я.
— Ни с кем я вас соединять сейчас не буду. И вообще прошу вас, Мюрдаль, сегодня никого звонками не тревожить.
— Почему? — удивлённо спросил я. — Разве сегодня воскресенье?
— Не задавайте глупых вопросов. Таково распоряжение.
Она повесила трубку, и я облегчённо вздохнул. Значит, время действовать наступило. Только бы не проглядеть сигнал.
Около десяти часов я увидел в окне барака, где находился Фернан, ярко-оранжевое пламя. Оно появилось на несколько секунд и тут же исчезло. Через несколько минут оно появилось вновь, и я решительно пересёк комнату. Возле бетонной тумбы спектрографа я поднял линолеум и положил под него кусок жести. После этого я лёг плашмя на пол и стал ждать. Это продолжалось минут пять. Звонка не было. Значит, сигнализация замкнута надёжно.
Как и прежде, я подполз к металлическому ящику с изображением черепа и влез в подземелье. На этот раз я проделал весь путь до оазиса значительно быстрее, чем раньше. Теперь я хорошо знал, как нужно ползти, чтобы одежда не цеплялась за кабельные крючки. Я всячески старался экономить силы и поэтому не делал никаких лишних движений. Я дышал глубоко и ритмично. Вскоре впереди заблестел огонёк. В конце пути меня ждал Фернан.
— Поднимайтесь. Здесь можно встать на ноги, — сказал он шёпотом.
Он помог мне, и мы несколько секунд молчали.
— Пока все идёт хорошо, — прошептал он наконец. — Минут десять назад вся компания во главе с доктором Грабером отправилась на испытательный участок. В оранжерее никого нет. Так что идите туда. Когда вы окажетесь в саду, старайтесь идти за первым рядом грядок. Там растут какие-то кустарники, и в случае необходимости за ними можно будет спрятаться. Ну, а что касается ваших действий на испытательном участке, то это зависит от вас. Что и как там расположено, я не знаю…
— Хорошо. Что я должен делать?
— Смотреть. Только смотреть. Если вам все станет ясно, ищите путь к отступлению.
Он крепко пожал мне руку и легонько толкнул в плечо.
— Пора, — сказал он. — Плохо, что смотр они затеяли днём.
— Да, ночью было бы проще.
— Кстати, имейте в виду, что сегодня должно произойти ещё одно важное событие. Оно нам на пользу…
— Событие? Какое?
— Об этом после. Итак, вперёд.
Фернан осветил крутую лестницу в оранжерею, а когда я приоткрыл дверь, он выключил свет и, пригнувшись, скользнул в углубление направо.
В оранжерее я несколько минут стоял ослеплённый. Затем, когда глаза привыкли к яркому свету, я увидел, что на столах, и вдоль окон, и рядом с огромной печкой стоят кадки с растениями, листья которых имеют бледно-жёлтый цвет. По форме листьев я сразу узнал лимоны, банановую пальму, кусты помидор. Плоды имели грязно-серый оттенок. Солнце стояло высоко, и эта фантастическая оранжерея была залита пыльным светом. В дальнем углу находились баки с отвратительной бурой жидкостью. Песок в кадках был влажный, по краям виднелись пятна какого-то белого налёта. Очевидно, растения поливали не обычной водой, а каким-то раствором.
Я вышел в сад и перебежал за первый ряд прямоугольных могил.
Оазис был огорожен, как и вся территория института, высокой глиняной стеной. Справа от кухни стена была много выше, и в углу, где она упиралась в западную ограду, виднелись небольшие ворота.
Я направился к этим воротам, временами оглядываясь по сторонам. Кругом царило безмолвие, такое, какого никогда не бывает в настоящем саду, с зелёными растениями и деревьями. Солнце пекло беспощадно.
Обходя одну из песчаных могил, усаженных бледно-жёлтыми кустами, я заметил, что над уровнем песка возвышаются металлические трубы, изъеденные ржавчиной. Трубы торчали на всех грядках. Видимо, с их помощью поливали всю эту странную растительность.
Чем?
Я просунул палец в трубу, извлёк каплю мутной жидкости и попробовал на язык. Рот обожгло чем-то горьким и жгучим.
«Щёлочь! Концентрированная щёлочь? Наверно, едкий калий…» — подумал я, сплёвывая горько-солёную слюну.
Я уже приготовился перебежать следующий промежуток между грядками, когда из-за ворот послышались голоса. Кто-то громко разговаривал, и разговор иногда прерывался взрывами смеха. Что было мочи я устремился к пальме у стены и спрятался за её ствол. Через минуту калитка отворилась, и в сад вышло шесть человек.
Во главе компании выступал небольшого роста мужчина с непокрытой головой, в белых брюках и лёгкой рубашке с широко распахнутым воротом. Рядом с ним шагал высокий немец в офицерской форме, в котором я сразу узнал доктора Шварца. Затем я увидел женщину в очках, в широкополой шляпе и ещё четырех человек, двоих в американской военной форме и двоих в штатском.
Мужчина с непокрытой головой и в распахнутой рубашке был доктор Грабер. Я об этом сразу догадался: он уверенно шагал меж грядок и по-английски давал объяснения своим спутникам.
— Вот этим мы их и кормим. Ситуация получается сложная. Оказывается, мало переделать их. Нужно переделать всю природу — растения, животных, все! — для их питания! Диета должна соответствовать новой биохимической организации.
Один из офицеров сорвал огурец с грядки и откусил.
— Черт возьми, ведь он горький! И твёрдый, как подмётка! — закричал он, отплёвываясь.
— Конечно. Но это как раз то, что им нужно. Если их посадить на обычную диету, их придётся отправить в музей…
— И долго вам пришлось разводить это хозяйство? — спросил американский полковник.
— Да. Почти пять лет. К моему удивлению, после введения катализатора в корневую систему пальмы превратились в кремнийорганические всего за два года. Нам пришлось повозиться с их подкормкой. Теперь они дают очень хорошие кокосовые орехи и бананы. Мы сервируем их на десерт.
Все опять засмеялись.
— Вон там помещается кухня. Одного из них мы сделали поваром, и он справляется со своей задачей блестяще. По совместительству он исполняет обязанности садовника.
— Они что же, все вегетарианцы? Или вы иногда кормите их и каменным мясом, или как оно там называется…
— Да, они получают силикатные белки. Для этого мы держим кроликов, овец, кое-какую птицу… Правда, с этим материалом возни очень много. Каждую особь приходится переделывать отдельно… Если мне удастся решить проблему кремнийнуклеиновых кислот…
— Ну что ж, ясно, господин Грабер, — сказал американский полковник. — Пойдёмте обратно. Там, видимо, все уже готово. Значит, решение проблемы наследственности упирается в кремнийнуклеиновые кислоты, которые пока что не получаются, так?
Все скрылись за стеной, и я не расслышал продолжения разговора. Я был основательно встревожен, но ещё не очень хорошо себе представлял, что меня встревожило.
