Джон Броснан - Небесные Властелины
— Мы подумывали о мастере цеха Баннионе. Он потерял нескольких стеклоходов.
— О Бэзил, это же чистое расточительства — отправлять ее к Банниону, — робко заговорила женщина. — Такая хорошенькая. Почему бы тебе не купить ее для меня? Я бы сделала ее своей горничной.
— Не говори глупостей, — раздраженно ответил Верховный Канцлер. — Я не позволю тебе держать в горничных амазонку. К тому же мы еще не знаем, не сидит ли в ней зараза. Пусть лучше ею пользуется баннионов сброд.
Женщина покорно кивнула и замолчала. Верховный Канцлер перешел к заявкам на четырех мужчин. Джен расстроилась, услышав, что их продадут разным цеховым мастерам, кем бы эти последние ни были. Ей не хотелось расставаться с минервианцами, пусть даже и мужчинами. Но внезапно чернобородый «хозяин» стал проталкивать ее сквозь толпу, и она почувствовала себя бесконечно одинокой.
Ее привели к широкой двери, над которой была надпись: «ДЕЗИНФЕКЦИЯ». В соседней комнате за столом сидел мужчина с очень белой кожей и скучающим выражением лица. Перед ним на краю стола лежала стопка одежды. При виде Джен в его глазах мелькнула искра интереса. Он ухмыльнулся ей.
— А это у нас кто? Минервианская амазонка?
— Единственная, — сказал Танит. — Остальные бабы предпочли прогуляться на свежем воздухе. Кроме нее осталось еще четыре евнуха.
— Расточительство, — сказал мужчина за столом, неодобрительно покачав головой. — К кому она?
— К Банниону. В корпусную команду.
Бледный мужчина ухмыльнулся, услышав это. Ухмылка была неприятной. Чем больше Джен слышала о Баннионе и его людях, тем тревожнее становилось у нее на душе.
— Как тебя зовут? — спросил он ее.
— Джен, — пробормотала она.
— Ну, Джен, раздевайся. Снимай все.
Этого она боялась больше всего на свете.
— Вы хотите… — она заставила себя произнести это слово, — изнасиловать меня?
Мужчины переглянулись и расхохотались.
— Размечталась, землеройка. Что мы, рехнулись? Кто знает, какие в тебе ползают микробы и паразиты, — презрительно сказал человек за столом. — Мое дело — вычистить тебя хотя бы снаружи. Так что раздевайся.
Медленно и неохотно Джен сняла юбку, рубашку и белье. Ее мучил не только стыд, но и страх. Бомба так и жгла внутри. Казалось, она увеличилась в размерах.
— Ба, ты посмотри на эти мускулы, — сказал мужчина за столом, поднимаясь.
— Амазонки все так сложены — то есть были сложены, — ответил Танит, нарочито небрежным тоном. — Но эта меньше средних размеров.
Мужчина за столом продолжал разглядывать ее. У Джен было два желания — врезать ему по физиономии или потерять сознание.
— Для подонков Банниона слишком хороша штучка, — сказал он Таниту.
— Ага. Слушай, мне скоро надо на пост, так что поторопись, ладно?
— Ладно, солдат, хотя торопиться не хочется. — Он подмигнул Джен и, взяв палку с крючком на конце, поднял ее одежду и бросил в отверстие в стене. Потом дернул за рычаг. Джен решила, что ее одежда улетела вниз, к земле.
— В эту дверь, девушка, пошевеливайся, — приказал он, показывая на узкую дверь в конце небольшой комнаты. Увидев, что Джен колеблется, он добавил: — Иди, ничего плохого тебе не сделают. По крайней мере, там. — Он засмеялся.
Джен с подозрением подошла к двери и открыла ее. За ней была душевая: длинный коридор с кабинками. Джен чувствовала облегчение, что обыскивать ее не стали. Есть свои преимущества в том, что тебя считают заразной дикаркой.
Она вошла и встала под один из кранов. Она в ожидании посмотрела вверх, и вдруг ей в лицо хлынула струя белой жидкости, которая отвратительно воняла и от которой защипало в глазах, Джен охнула и, вслепую, растирая глаза, побрела к двери. Остальные краны изрыгали явно ту же мерзость. Отвратительная жидкость попала ей в рот, Джен начала икать. Наконец она добралась до входа и дернула ручку. Дверь не открывалась. Джен замолотила по ней кулаками.
— Выпустите меня! — закричала она. — Помогите!
Вонь стала совсем нестерпимой. Задыхаясь, кашляя и икая, она опустилась на колени.
Шипение из кранов прекратилось. Со слезящимися глазами Джен огляделась. Белая жидкость уходила сквозь отверстие в полу, но сама Джен была вся покрыта ею. Она встала и вновь подергала дверь, но напрасно. Души снова ожили, и она в тревоге обернулась, но теперь из них текла обыкновенная вода.
Она осторожно подставила руку под ближайшую струю и лизнула ее. На вкус затхлая, но явно вода. Она встала под душ и с удовольствием смыла с себя едкую, вонючую белую жидкость. Когда Джен кончила мыться, вода перестала течь, и дверь открылась.
Она вернулась в комнату. Оба мужчины смотрели на нее с насмешкой. Она сплюнула на пол отчасти, чтобы избавиться от неприятного вкуса, а отчасти, чтобы выразить свой гнев.
— Подонки, — сказала она. — Могли бы предупредить. Что это за мерзость?
Танит подошел к ней и лениво ударил по лицу рукой в перчатке. Удар оказался таким сильным, что Джен упала.
— Правило номер один, — произнес он. — Никаких дерзостей по отношению к Небесным воинам и другим свободным. Со своими приятелями-рабами можешь вести себя как хочешь, но если оскорбишь свободного — тебе каюк. Поняла?
Джен молча кивнула, прижав руку к саднящей щеке. Из рассеченной губы текла кровь.
— Белая жидкость — против заразы. Дезинфекция, — продолжал Танит. — Кожу и глаза несколько дней пощиплет, но от тебя не убудет. — Он нагнулся и помог ей встать.
Подошел второй мужчина, все еще ухмыляясь, с каким-то тряпьем в руках. Он протянул его Джен.
— Надень.
Она развернула одежду и увидела такой же мешковатый комбинезон, как на других рабочих. Пока она натягивала его, удивляясь странной застежке впереди, которая, хотя и не была липкой, склеивалась, как по волшебству, Танит спросил:
— Сколько тебе лет, Джен?
— Восемнадцать.
Он положил руку ей на плечо.
— Всего-то? Что ж, пора тебе познакомиться с другим миром. С местом, где ты проведешь оставшиеся сто восемьдесят два года твоей жизни — если тебе повезет.
Глава 7
Самым первым и самым сильным впечатлением Джен был запах. Она еще никогда не встречала такого скопления немытых тел. Были и другие запахи — все, как на подбор, мерзкие. Она заметила кучи помета животных на соломенном настиле, покрывавшем «дорогу», и удивилась, почему бы его не собрать и не сбросить с корабля.
Если бы не низкий потолок с яркими, как дневной свет, лампами, Джен могла бы вообразить, что идет по главной улице густонаселенного, но невероятно грязного города. Здесь были витрины магазинов и фасады других домов с дверьми и окнами, встроенные, как она поняла, в стены очень широкого коридора. Коридор был к тому же необыкновенно длинным — Джен казалось, что она идет по нему уже несколько часов, хотя она и знала, что с тех пор, как они с Танитом вышли из маленькой передвижной кабинки, которая подняла их вверх из дезинфекционной, прошло не больше пятнадцати минут.
