Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 2
— Готовы ли? — рассмеялся лающим смехом Энниус. — Мы-то готовы. Гарнизон в полной боевой. Все, что можно было сделать с подручным материалом, я сделал. Но я не хочу восстания, Флора. Не хочу войти в историю, как прокуратор эпохи восстания. Не хочу, чтобы мое имя связали с бойней и смертью. Сейчас меня наградят, а лет через сто во всех учебниках обзовут кровавым тираном. Помнишь вице-короля Сантании в шестом веке? Разве он мог поступить иначе, чем поступил, хотя при этом и погибли миллионы людей? Тогда его восхваляли, а кто теперь скажет о нем доброе слово? Я предпочел бы войти в историю как человек, предотвративший восстание и спасший бесполезные жизни двадцати миллионов глупцов.
Но видно было, что Энниус не питает на это надежды.
— А ты уверен, Энниус, что не можешь его предотвратить, хотя бы сейчас?
Флора села рядом с мужем и провела кончиками пальцев по его напряженному лицу. Энниус поймал ее руку и крепко сжал.
— А как? Все против меня. Даже Департамент сыграл на руку земным фанатикам, прислав сюда этого Арвардана.
— Но, дорогой, что такого ужасного в этом археологе? Он чудак, признаю, но чем он может тебе навредить?
— Да разве непонятно? Ведь он рвется доказать, что Земля в самом деле родина человечества. Рвется подвести научную базу под будущий переворот.
— Ну так останови его.
— Не могу. В том-то вся и беда. Это только так считается, будто вице-король может все. У Арвардана есть письменное разрешение от Департамента внешних провинций, заверенное императором, и я бессилен. Могу только апеллировать к Центральному Совету, но на это уйдет несколько месяцев. И какие аргументы я могу привести? С другой стороны, останови я Арвардана силой — это сочтут актом неподчинения; а ты знаешь, как быстро Центральный Совет расправляется с чиновниками, которые слишком много на себя берут, так ведется с гражданской войны восьмидесятых годов. Что тогда? Меня заменит человек, вообще не понимающий ситуации, и Арвардан все равно возьмет свое. И это еще не самое худшее, Флора. Знаешь, как он собирается доказывать свою теорию? Угадай.
— Ты шутишь, Энниус, — тихо засмеялась Флора. — Ну как я могу угадать? Я же не археолог. Наверное, будет откапывать старые статуи и кости и определять их возраст по степени радиоактивности, что-то в этом роде.
— Это бы еще ничего. Но он сказал мне вчера, что намерен работать в радиоактивных зонах Земли. Надеется найти там человеческие артефакты, доказать, что они существовали еще до того, как земная почва стала радиоактивной (он настаивает на том, что земная радиоактивность — искусственного происхождения), и таким образом определить их возраст.
— Но я почти так и сказала.
— А ты знаешь, что значит проникнуть в радиоактивную зону? Запретные Зоны — это один из самых строгих Наказов землян. Ни один человек не может войти в Запретную зону, а все радиоактивные зоны — запретные.
— Вот и хорошо. Арвардана остановят сами же земляне.
— Прекрасно. Верховный министр ему запретит. Как потом убедить верховного министра, что Арвардан действует не с дозволения правительства и что Империя намеренно не потворствует святотатству?
— Неужели верховный министр такой чувствительный?
— Кто, он? — Энниус посмотрел в глаза жене: в сером предутреннем свете он уже начинал различать ее лицо. — Твоя наивность просто трогательна. Еще какой чувствительный. Знаешь, что случилось тут лет пятьдесят назад? Я тебе расскажу, и можешь судить сама. Как повелось, земляне не допускают у себя на планете никаких знаков императорской власти, настаивая на том, что законным правителем Галактики должна быть Земля. Но однажды юный император Станелл Второй — он был не совсем в здравом уме, и его убили после двух лет правления, как тебе известно, — так вот он распорядился, чтобы в Зале Совета в Вашенне установили эмблему Империи. Сам по себе приказ был разумным — подобные эмблемы установлены во всех планетарных залах Совета Галактики как символ единства Империи. А что получилось на деле? Как только эмблему установили, весь город взбунтовался. Вашеннские безумцы сорвали эмблему и с оружием в руках двинулись на имперский гарнизон. У Станелла Второго хватило глупости повелеть, чтобы его приказ был выполнен любой ценой, даже если бы пришлось перебить всех землян до единого. Но его вовремя убили, и только Эдард, его преемник, отменил приказ об эмблеме. И все успокоилось.
— Ты хочешь сказать, что имперская эмблема так и не была установлена?
— Именно это я и хочу сказать. Бог свидетель — Земля единственная из миллионов планет Империи, где нет эмблемы в Зале Совета. И на этой-то планете мы с тобой и живем. Попытайся мы поставить эмблему сегодня — и они бы опять боролись до последнего. А ты сомневаешься в их чувствительности. Говорю тебе — они не в своем уме.
Они помолчали в медленно тающих предрассветных сумерках. Потом Флора заговорила вновь, тихо и неуверенно.
— Энниус?
— Да.
— Ожидаемое восстание беспокоит тебя не только потому, что ты опасаешься за свою репутацию. Я не была бы твоей женой, если б не умела хоть немного читать твои мысли, и мне кажется, ты считаешь, что Империи грозит какая-то серьезная опасность. Не надо ничего от меня скрывать, Энниус. Ты боишься, что земляне победят.
— Флора, я не могу говорить об этом, — с мукой в глазах сказал Энниус. — Это нельзя даже назвать предчувствием… Может быть, четыре года в таком мире — слишком много для нормального человека, но почему тогда земляне так уверены?
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. У меня тоже есть свой источник информации. Все-таки они уже трижды терпели поражение. У них просто не могло остаться никаких иллюзий. А они бросают вызов двумстам миллионам миров, каждый из которых сильнее их, и при этом уверены в победе. Неужели в них так крепка вера в некий Рок или в некую Высшую силу, которая спасет их, и только их одних? А может быть… может быть…
— Что «может быть», Энниус?
— Может быть, у них есть какое-то секретное оружие.
— Оружие, которое позволит одному миру победить двести миллионов миров? Ты просто паникуешь. Такого оружия не существует.
— Я ведь говорил тебе о синапсаторе.
— А я сказала тебе, как с ним бороться. Ведь больше ни о каком оружии тебе неизвестно?
— Нет, — неохотно сознался Энниус.
— Вот видишь. А теперь я скажу тебе, что делать, дорогой. Почему бы тебе не встретиться с верховным министром и не поделиться с ним, от своего имени, планами Арвардана? Выразишь свое неофициальное желание, чтобы ему не давали разрешения. Тогда никто не заподозрит имперское правительство в том, что оно причастно к безрассудному надругательству над земными законами. И ты остановишь Арвардана, сам при этом оставаясь в тени. Потом запроси в Департаменте двух хороших психологов — проси лучше четырех, тогда точно пришлют двух, — и пусть они займутся проверкой синапсатора. Со всем прочим управятся наши солдаты, а потомки пусть сами заботятся о себе. Почему бы тебе не уснуть прямо здесь? Откинем спинку стула, укроешься моей меховой накидкой, а завтрак я велю подать сюда, когда ты проснешься. В солнечном свете все покажется тебе иным.
