Карел Чапек - Средство Макропулоса
КОЛЕНАТЫЙ. Успокойтесь. Пока она жива, вы вонвсе не наследник. А она может прожить еще триста лет, если захочет. Но мы можем заполучить этот рецепт, понимаете?
ГРЕГОР. Обманным путем?
КОЛЕНАТЫЙ. Хотя бы. Это так важно... для нас и для всего общества, что... гм... Вы меня понимаете,
господа? Неужели оставить рецепт ей? Чтобы всю пользу извлекала она одна, да еще какой-то проходимец Бомбито? Кому достанется рецепт?
ГРЕГОР. Прежде всего -- ее потомкам.
КОЛЕНАТЫЙ. Такими потомками хоть пруд пруди. Вы на это особенно не напирайте. Ну вот, скажем, вы, Прус. Если б рецепт был ваш, одолжили бы вы его мне? Чтобы я жил триста лет?..
ПРУС. Нет.
КОЛЕНАТЫЙ. Вот видите, господа. Значит, нам надо как-то между собой договориться. Что делать с рецептом?
ВИТЕК. (встает). Обнародуем средство Макропулоса.
КОЛЕНАТЫЙ. Нет, так, пожалуй, не стоит делать!
ВИТЕК. Отдадим его в общее пользование. Всему человечеству! Все люди имеют одинаковое право па жизнь. А живем мы так мало! Боже мой, как коротка человеческая жизнь!
КОЛЕНАТЫЙ. Так что же из этого?
ВИТЕК. Это так грустно, господа. Посудите сами: человеческая душа, жажда познания, мысль, труд, люнбовь творчество, все, все... И на все -шестьдесят лет! Ну что успевает человек за шестьдесят лет?! Чем насландится? Чему научится? Не дождешься плодов с дерева, которое посадил. Не научишься всему, что человечество узнало до тебя. Не завершишь своего дела, не покажешь примера... Умрешь, будто не жил! Господа, до чего конротка жизнь!
КОЛЕНАТЫЙ. Ради всех святых, Витек...
ВИТЕК. Не успел ни порадоваться, ни поразмыслить, ничего, ничего не успел, кроме погони за хлебом насущнным. Ничего не видел, ничего не узнал, ничего не законнчил, даже самого себя -- так и остался недоделком. Зачем жил? И стоило ли так жить?
КОЛЕНАТЫЙ. Вы хотите довести меня до слез, Витек?
ВИТЕК. Умираем, как животные... Что такое идея загробной жизни и бессмертия души, как не страшный протест против быстротечности жизни? Никогда человеченство не мирилось с этой звериной долей. С ней нельзя минриться, она слишком несправедлива! Человек не черепаха и не ворон, ему нужно больше времени. Шестьдесят лет -- это рабство! Это слабость, скотоподобие, невежество!
ГАУК. Эх-хе-хе, а мне уж семьдесят шесть...
ВИТЕК. Наделим всех людей трехсотлетней жизнью. Это будет величайшим событием в мировой истории, освобождением, новым и окончательным сотворением ченловека. Господи, чего только не успеет добиться человек за триста лет! Пятьдесят лет быть ребенком и школьнинком. Пятьдесят -- самому познавать мир и увидеть все, что в нем есть. Сто лет с пользой трудиться на общее благо. И еще сто, все познав, жить мудро, править, учить, показывать пример. О, как была бы ценна человенческая жизнь, если б она длилась триста лет! Не было бы войн. Не было бы отвратительной борьбы за сущестнвование. Не было бы страха и эгоизма. Каждый человек стал бы благородным, независимым, совершенным -поднлинным сыном божьим, а не ублюдком. Дайте людям жизнь, настоящую человеческую жизнь!
КОЛЕНАТЫЙ. Все это очень хорошо, очень хонрошо, но...
ГРЕГОР. Благодарю покорно. Триста лет быть чинновником или вязать чулки.
ВИТЕК. Но...
ГРЕГОР. Быть независимым и всезнающим... но ведь... Друг мой, большинство полезных профессий оснонвано па несовершенстве знаний отдельного челонвека.
КОЛЕНАТЫЙ. Вы увлекаетесь, Витек. Юридически и экономически это абсурд. Вся наша общественная синстема зиждется на краткосрочности жизни. Возьмите, например, договора, пенсии, страхование, наследственное право... да мало ли что еще! А брак? Голубчик, никто не захочет жениться на триста лет. Никто не заключит донговора на триста лет. Вы анархист, милый мой. Вы хонтите разрушить весь установившийся общественный строй.
ГАУК. А потом... простите... по истечении трехсот лет каждый захотел бы снова омолодиться...
КОЛЕНАТЫЙ. И фактически жил бы вечно. Этак не выйдет!
ВИТЕК. Но вечную жизнь можно было бы запретить. Прожив триста лет, все должны будут умирать.
КОЛЕНАТЫЙ. Вот видите! Из соображений гуманнности вы бы запрещали людям жить.
ГАУК. Прошу прощения... но мне думается, что это средство можно... было бы выдавать порциями?
КОЛЕНАТЫЙ. Как так?
ГАУК. Ну, понимаете: на определенное количество лет. Порция -- десять лет жизни. Триста лет многонвато, иной, пожалуй бы, столько и не захотел. А вот десять лет каждый купит, а?
КОЛЕНАТЫЙ. И мы открыли бы оптовую торговлю жизнью. Это идея! Представляю себе письма заказчиков: "Вышлите обратной почтой тысячу двести лет жизни в дешевом оформлении. Кон и компания". Или: "Срочно шлите два миллиона лет, прима А, в роскошной упанковке. Филиал Вена". Недурно, Гаук?
ГАУК. Видите ли... я не коммерсант. Но когда челонвек стареет, он охотно... прикупил бы себе несколько лет жизни. Но триста лет -- это слишком много, а?
ВИТЕК. Для познания -- нет.
ГАУК. Познания, простите, никто не может купить. А десять лет наслаждений... я... це-пе-це -- охотно кунпил бы.
Входит Горничная.
ГОРНИЧНАЯ. Вот, пожалуйте. Это из аптеки.
КОЛЕНАТЫЙ. Спасибо, цыпочка. Скажи, сколько дет ты бы хотела прожить?
ГОРНИЧНАЯ. Хи-хи, да еще лет тридцать.
КОЛЕНАТЫЙ. Не больше?
ГОРНИЧНАЯ. Нет. Зачем мне?
КОЛЕНАТЫЙ. Вот видите, Витек.
Горничная уходит. Коленатый стучит в спальню.
ДОКТОР. (в дверях). В чем дело? Ага, хорошо. (Берет лекарство.)
ГАУК. Скажите, пожалуйста, как чувствует себя мадемуазель?
ДОКТОР. Плохо. (Уходит в спальню.)
ГАУК. Ах, ах, бедняжка!
ПРУС. (встает). Господа, благоприятный случай дает нам в руки средство продления жизни. По-видимому, это действительно возможно. Никто из нас, надеюсь, не нанмерен воспользоваться им только для себя.
ВИТЕК. Вот и я говорю: надо продлить жизнь всех людей.
ПРУС. Нет, только сильных, только самых жизненспособных. Для обычной человеческой мрази довольно и жизни однодневки.
ВИТЕК. Огo! Разрешите...
ПРУС. Я не хочу спорить. Но дайте мне высказаться. Заурядный маленький глупый человек вообще не уминрает. Маленький человек вечен и без вашей помощи. Ничтожные плодятся без передышки, как мухи или мыши. Умирают только великие. Умирает сила и даронвание, которых не возместишь. Но мы, может быть, в силах удержать их. Основать аристократию долговечнности.
ВИТЕК. Аристократию? Слышите: привилегия на жизнь!
ПРУС. Вот именно. Жизнь нуждается только в лучнших. Только в вожаках, производителях потомства, люндях действия. О женщинах не может быть и речи. В мире есть десять, либо двадцать, либо тысяча незаменимых. Мы можем сохранить их, можем открыть им путь к сверхнчеловеческому разуму и сверхъестественной силе. Можем вырастить десять, сто, тысячу сверхчеловеческих властинтелей и творцов.
