Андрэ Нортон - Камень предтеч. Звёзды, не нанесённые на карты
— Мне плохо, помогите.
Ноги подкашивались. Совершенно забыв про Валькирию, я направился к койке. Но когда я плашмя рухнул вниз, пушистые комочки уже исчезли. Койка была пуста, и я теперь, весь дрожа, лежал на ней.
Я вновь блуждал во влажных испарениях пустынной планеты, они свивались вокруг меня жгучими кольцами, и я кричал от боли. Я бежал по вонючему пенистому илу и тщетно пытался разглядеть своих преследователей, хотя точно знал, что за мной гонятся. Однажды туман рассеялся, и я на мгновение увидел их. Они надвигались с лазерами в руках, и у всех было одно лицо — лицо дока Вилоса. Спотыкась и падая, я бежал дальше.
— Они убьют… убьют… убьют… — слова, подобно грому, раскатывались над просторами зловещей планеты. — Они убьют тебя… тебя… тебя!..
И вновь я в лихорадке лежу на койке. Туман исчез, а зрение прояснилось. И не только зрение, но и разум. Я слышу свистящий шёпот, доносящийся со стены, из стены. Мне уже доводилось слышать слова, раздававшиеся со стены или прямо из воздуха. Но это было на Танфе, в святилище. Теперь же я не там, а в своей каюте на корабле вольных торговцев. Мне обязательно надо, просто необходимо, услышать этот шёпот вновь.
Я потянулся, и одеяло сползло вниз. Кто–то снял с меня одежду; всё тело было усыпано фиолетовыми волдырями, покрытыми подсохшей коркой. Ужасно! У меня кружилась голова, но я как–то ухитрился добраться до стены, в которую было вмонтировано переговорное устройство. Под ним горел огонёк — оно не было выключено, где–то в другом помещении, сидя неподалёку от микрофона, разговаривали люди, и их речь разносилась по всему кораблю, хотя и несколько невнятно. Я прислушался.
— …опасно… заварить… не можем даже выбросить его в космос, заварить дверь, сжечь всё в каюте.
— Отвезём его…
— Не выйдет, — должно быть, говоривший придвинулся ближе к микрофону, потому что мне стало лучше слышно. — Он мёртв или вот–вот умрёт. До сих пор нам везло, но мы не можем рисковать в надежде, что эпидемия не распространится. Надо избавиться от всех следов чумы раньше, чем мы сядем в каком–нибудь порту. Вы же не хотите, чтобы наш корабль объявили зачумлённым?
— …несёт ответственность.
— Вернём им деньги. Покажем плёнку с записью того, что происходит в каюте: одного взгляда на него будет достаточно, чтобы убедить их в его совершенной бесполезности. Они не будут искать — тебе нужна чума?
— …их не так–то просто убедить…
— Покажем им плёнки! — это говорил док. Теперь я в этом не сомневался. — И даже не станем открывать дверь в каюту до тех пор, пока не сможем сжечь всё внутри, и зайдём туда, надев скафандры, где–нибудь на лишённом жизни спутнике, чтобы инфекция не распространилась дальше. И будем крепко держать язык за зубами. А все остальные пусть думают, что он остался на Танфе или погиб там. По крайней мере в первое время нас ни о чём не будут спрашивать, а может и никогда не будут. Они позаботятся о том, чтобы замести следы. Мы не можем доставить его сейчас — у нас только тело в запертой каюте __ чума…
Я был уверен, что речь шла обо мне. Головокружение уже прошло, и я соображал достаточно хорошо. Вилос считал меня мёртвым, а я и не думал умирать. Я не собирался мириться с уготованной мне участью. Если вольные торговцы примут предложение Вилоса, то они больше не войдут ко мне из страха перед инфекцией, а закроют снаружи и наглухо заварят дверь моей каюты. Затем они отключат вентиляцию, заткнут все отдушины, чгобы ограничить распространение заболевания, и я умру медленной, мучительной смертью. Кроме того, теперь стало ясно, что план моего побега с Танфа был разработан не мной. Почему же раньше лёгкость, с которой мне удалось его осуществить, не вызвала у меня никаких подозрений? Меня взялись доставить по назначению. Не приходилось сомневаться относительно истинной сущности тех, кому меня должны были вручить, словно грузовое отправление.
Оставался ли у меня хоть какой–нибудь выход?
— Прочь отсюда!
Я так резко повернул голову, что мне снова стало дурно и пришлось схватиться за койку. На ней шевелился маленький чёрный комочек. Мгновение я тупо смотрел в пространство, пока, наконец, не сосредоточил на нём свой взгляд. У подушки притулилось то самое существо, которое я в последний раз видел свернувшимся возле Валькирии. Теперь оно стало раза в два крупнее, чем при рождении. Его глаза были широко раскрыты и пристально смотрели на меня. Заметив, что я тоже уставился на него, оно втянуло голову, при этом его длинная шея качнулась, как у змеи.
— Прочь отсюда, — эти слова возникли в моём сознании, и я мог связать их только с этим животным. Я чувствовал себя настолько плохо, что такой способ общения даже не показался мне странным.
— Отсюда куда?.. — спросил я шёпотом и повернулся, чтобы выключить переговорное устройство. У меня не было желания делиться своим открытием с возможными слушателями.
— Это ты хорошо сделал. Прочь из корабля, — ответило существо, прижавшись к измятой подушке.
— Но там же открытый космос? — я поддержал разговор в полной уверенности в том, что виной всему моё лихорадочное состояние. Слова, якобы услышанные через переговорное устройство, вероятно, тоже лишь почудились мне в бреду.
— Нет, ты слышал. Они убьют тебя. Пахнет страхом, ужасный запах по всему кораблю, — узкая головка поднималась всё выше и выше, и я видел, как ноздри её раздувались, словно это существо действительно чувствовало в затхлом воздухе какой–то необычный запах.
— Уходи отсюда. Быстро. Пока они не заварили дверь. Возьми скафандр.
Надеть скафандр, пройти через воздушный шлюз. Тогда мне, возможно, удастся протянуть, пока не кончится запас воздуха в баллонах. Но это продлит мою жизнь лишь на короткий срок.
— Они будут искать, не найдут, вернутся снова, необходимо спрятаться, — настаивал мой странный компаньон.
Совершенно невероятный план, и практически никаких шансов на удачу. Но так велико в нас желание жить, что я был готов принять его. Моя каюта находилась недалеко от шлюза и помещения, в котором хранились скафандры. Но как только я открою его, на мостике раздастся сигнал, кроме того, вдруг мы в гиперпространстве?
— Нет, — перебил меня мой спутник. — Разве ты не чувствуешь?
Он был прав. В гиперпространстве гул корабля не слышен. Я же, напротив, чувствовал вибрацию, свойственную кораблю, летящему в обычном пространстве.
— Они ищут спутник, мёртвую планету, хотят скрыть чуму или, может быть, встретиться с остальными.
Я открыл шкафчик, схватил висевший в нём комбинезон и надел его. Там, где ткань соприкасалась с подсохшими струпьями, кожа чесалась, но это было весьма незначительным неудобством по сравнению со всем остальным, что меня беспокоило. Как только я заварил передний шов, существо подобралось, изогнулось и прыгнуло прямо на маленькую огороженную полочку на уровне моего плеча. Я вздрогнул и прикрыл глаза.
