Дмитрий Емец - Город динозавров
Пока я размышлял, эти идиоты приблизились ко мне и замерли как истуканы: Мишка впереди, а Игорь сбоку. Вид у них был заговорщицкий. Уставившись на меня, многозначительным взглядом, Урсуфьев хлопнул меня по плечу и потребовал:
- Сознавайся, Макс! Скидка выйдет!
Я начинал кипеть. С детства ненавижу грубости и этого покровительственного тона. Боясь сделать что-нибудь непоправимое, я незаметно стиснул пальцами парту, и почувствовал, как гнутся железные крепления.
- Не корчи из себя дурачка! Сознаешься или нет? - нетерпеливо повторил Урсуфьев.
- В чем?
- А в том! Откуда у тебя динозавр? - взвизгнул Рылов и взмахнул перед моим носом карточкой. На снимке был тирекс Шпрот, грызущий говяжье бедро, а рядом с ящером виднелась из-за двери голова Нюсяки. Сцена ожила в моей памяти, я вспомнил, что включил вспышку, когда сестра открыла дверь. По-моему, тогда она, как обычно, грызла мыло и пускала пузыри, но на фотографии это не было заметно.
- Откуда динозавр?
- Из музея восковых фигур, - довольно спокойно объяснил я. - Там экспонаты выглядят как настоящие!
- Не держи нас за идиотов! И твоя сестра из музея восковых фигур? И коридор из музея? - Рылов скорчил такую мину, что его лицо стало походить на морду собаки-шарпея.
- Зачем держать вас за идиотов, когда вы идиоты и есть? Сестра со мной пришла, а коридоров везде полно! - попытался вывернуться я, но по физиономии будущего детектива сообразил, что сел в лужу.
Мог бы сразу догадаться, что тощего противного Рылова не проведешь. Он был прирожденным сыщиком-занудой, который держал в памяти тысячи мелочей.
- Какого числа ты был в музее? - задал он невинный вопрос.
- Не помню... Кажется, в прошлом месяце, - растерялся я.
- Почему на фотографии позавчерашний день? - торжествующе завопил Игорь и ткнул пальцем в угол полароидной карточки.
И вновь юный самоучка загнал меня в тупик: я забыл, что на снимках автоматически проставляются дата и время. Мишка Урсуфьев топтался рядом и хотя понимал гораздо меньше Игоря, определенно подозревал меня во вранье.
- Колись! Откуда у тебя динозавр? - потребовал Урсуфьев.
Тут я не сдержался, за что впоследствии ругал себя. Резким движением я выхватил у Рылова фотографию и сунул в карман.
- Отдай! Живо отдай! - завопил Игорь. Он бросился на меня, но я слегка оттолкнул его, и он растянулся на полу.
- Поздравляю! Ты нарывался, нарывался и нарвался! Можешь складывать зубы в стакан! - мрачно сказал Мишка.
Урсуфьев давно искал повод для драки, который сейчас у него появился. Он неторопливо подошел к дверям класса, запер их на задвижку и изобразил низкую стелющуюся стойку, нечто вроде того, что показывают в японских фильмах по единоборствам.
- Это называется "дракон, охраняющий храм", - объяснил он мне, точно сожалея, что ему придется сделать из меня котлету, но ничего уже поделать нельзя.
Понимая, что драки не избежать и нужно лишь, чтобы она не закончилась для одного из нас - и мне было известно для кого - траурным маршем, я перешагнул через Рылова, который продолжал сидеть на полу, тряся головой, и шагнул навстречу Мишке, держа опущенные руки вдоль туловища.
- Вставай в стойку! - крикнул Урсуфьев. Он решил превратить меня в грушу для отработки ударов, но ему нужна была видимость, что я защищаюсь.
- Ты уверен, что не передумаешь? - спросил я на всякий случай.
- Еще как уверен! Вставай в стойку, или я размажу тебя по стене! - заорал он.
Я спокойный человек, но и меня можно вывести из себя. Когда я поднял кулаки и изобразил нечто вроде простейшей боксерской стойки, Мишка сделал ложный выпад рукой и с отвлекающим криком попытался нанести удар ногой мне в голову. Я едва ушел от удара, а Урсуфьев обрушил на меня град новых. Некоторые из них доставали меня, но я не ощущал боли, думая о том, как бы случайно не покалечить соперника.
- Давай! Прикончи его, Мишка! - подначивал Рылов, прыгая за партами. Он хотел броситься мне под ноги, но я задвинул Игоря столом так, что он споткнулся и исчез под опрокинувшимся стульями.
Два или три раза Мишка пытался применять вертушки и другие сложные приемы, которые хороши в кино, а в реальной драке редки. Я уходил от ударов, поэтому Урсуфьев не мог получить ощутимого преимущества и злился еще больше. В конце концов, забыв о приемах, он налетел на меня с кулаками и занес ногу для удара мне в живот.
Он мне окончательно надоел, я поймал ногу и сильно дернул. Схватив Мишку, я встряхнул его, как куклу, и поднял вверх на вытянутых руках. Оказавшись высоко над полом, Урсуфьев испуганно затих. Я перехватил Мишку одной рукой, чтобы поправить упавшие на глаза волосы. Из-под парты высунулась потрясенная физиономия Рылова. Продолжая держать Урсуфьева над головой, я присел, схватил Игоря за шкирку и выволок из-под парты. Трус цеплялся руками за нее и дрожал.
- Ты не припомнишь, кого недавно советовал прикончить? - спросил я, приподнимая его немного над полом так, что ступни Игоря оказались в воздухе.
- Н-никого! - пропищал Рылов.
- Точно никого? - переспросил я.
Он пару раз качнул головой.
- Если так, то смотри у меня! - я взглянул на него строго, разжал руку и отпустил. Жестокий трусливый слизняк был омерзителен, я чувствовал, что как личность он вполне сформировался и останется таким лживым, мелким и подленьким на всю жизнь. Как говорил по радио один психолог, формирование личности заканчивается к одиннадцати-двенадцати годам и потом исправить что-нибудь в человеке исключительно трудно. Лет через десять Рылов научится прятать свою подлость, станет хитрее и осторожнее, но едва ли изменится и станет лучше, чем в свои двенадцать с половиной.
Урсуфьев был не подл, но туповат и самовлюблен. Когда он закончит школу, станет работать или в милиции, или с рацией охранять банк.
Но это - дела далекого будущего. В ту минуту я сделал несколько шагов и бережно посадил его на шкаф. Почувствовав под собой опору, Мишка вздохнул с облегчением.
- В следующий раз ты так дешево не отделаешься. Я могу не только блокировать удары, но и наносить. Ты понял? - предупредил я.
Урсуфьев угрюмо молчал. Он быстро и довольно ловко спрыгнул со шкафа, не глядя на меня, фальшиво насвистывая, открыл дверь класса и вышел в коридор. Он старался предельно сгладить свое поражение, но и я и Рылов, выскочивший следом за другом, понимали, кто победил.
Так как дело было после уроков об этой стычке никто в классе не узнал, и поэтому мой престиж не повысился. Рылов и Урсуфьев по понятным причинам держали язык за зубами, я тоже не распространялся. Напротив, злился на себя, что приоткрыл свои сверхвозможности, которые скрывал семь лет пребывания в школе.
"Нет смысла привлекать к себе внимание. Реклама нужна только мылу, чтобы привлечь голодных Нюсяк", - говорила порой мама, и, не имея возможности летать на улице, порхала по квартире. Услышав о мыле, Нюсяка мечтательно вздыхала, особенно, когда у нее начался диатез, и ей на обед и ужин стали давать кашу из стирального порошка.
