Василий Головачев - Вне себя
– Далеко отсюда, в одном из числомиров Армстронга.
– Когда?
– Давно, ещё когда только учился ходить по «матрёшке». Он меня предупредил, да я понял только сейчас.
Саблин присел на корточки рядом, наблюдая за действиями Прохора. Сказал осторожно:
– С чего ты взял, что Охотники хотят тебя замочить?
– Я не уверен, что они будут мочить, – усмехнулся Прохор. – В их арсенале физическое убийство – последнее средство. Но если я потеряю личность, чем это будет лучше смерти?
Саблин помолчал.
– Это верно. – Он с силой провёл себя ладонью по лицу, поднялся. – Помочь?
– Справлюсь. Чай поставь.
Прохор убрал мусор, расставил по полкам кучки стеклянных палочек и пластинки минералов, разбитые срезы агата, сердолика и яшмы. Включил компьютер, просмотрел записи на дисках.
– Всё в порядке? – зашёл в спальню Саблин. – Ничего не пропало? Я имею в виду деньги, сувениры, медали, ценные вещи.
– Ничего ценного, если не считать, что стёрты все записи по формологии, числонавтике и математике. Но это восстановимо, ничего секретного я в компе не держал.
– А где держишь?
Прохор постучал пальцем по лбу:
– Тут.
– Мы поставим квартиру под охрану.
– Не стоит, вряд ли они сунутся сюда ещё раз.
– Но открыли они её профессионально, не сломав замка, из чего можно сделать вывод, что им помогает либо медвежатник, вор-домушник, либо…
– Спецслужба.
– Точно. Они вышли на кого-то из местных спецслужб, причём это может быть не обязательно силовая контора, а структура МЧС, к примеру.
– Чего гадать? Дело сделано.
– Если эргион у тебя, они за ним ещё придут, так что мы правильно делаем, что уезжаем. Идём пить чай. Будешь звонить начальству?
– Вообще-то мне работать надо, – с сожалением проговорил Прохор.
– Ну да, есть примета такая: ходить на работу – к деньгам, – пошутил Саблин.
– Я серьёзно, мне дали задание рассчитать характеристики суперрезины из нанотрубок.
– Ничего, посчитаешь позже.
Прохор скрылся в ванной комнате, вышел умытый и посвежевший.
Сели на кухне за стол, выпили по кружке чаю с бутербродами.
Прохор собрал сумку с вещами, оглядел гостиную.
– Такое впечатление, что я сюда больше не вернусь.
– Нездоровое ощущение. Успокаивать и обещать ничего не буду, сам знаешь, в каком непредсказуемом мире мы живём.
– Одиннадцатый Ф-превалитет, реальность «второго отрицания Единого».
– Я не об этом, твоя эзотерика цифр и вложенный в них смысл меня волнуют мало. Чем больше я встречаюсь с людьми, тем меньше мне хочется с ними общаться. Исключения не в счёт. Неужели в будущем ничего не изменится? Ты же там бродишь, должен знать.
– Я не путешественник по времени, я проникаю в то же самое настоящее, что пронизывает всю «матрёшку» Вселенной и существует здесь и сейчас, только каждый слой «матрёшки» живёт чуть иначе. Каждая цифра…
– Формирует пространство, создаёт матрицу форм, ты это уже говорил.
– Просто в числомирах, базой которых служат большие числа, реальность становится изменчивой, плывущей, тающей. Там легко стать колдуном, как говорится, управляющим объектами и силами с помощью мысленноволевых усилий. Но всё равно это не будущее в том смысле, в каком ты это понимаешь. Это… – Прохор поискал термин, – Бездна, вернее, Бездны.
– Где и живут Владыки?
– Вроде того. Хотя я не уверен, что они там живут.
– Если они Владыки Бездн, где они могут жить?
– У меня была мысль поискать их. Ладно, пошли.
Они закрыли квартиру, спустились к машине.
Прохор оглянулся на свой дом, в котором прожил больше двадцати лет, в котором жили родители, а до них деды, в душе шевельнулась тоска.
– Не переживай, – сказал Саблин. – Всё изменится.
– Жаль, если изменится к худшему.
– Есть хорошая поговорка в тему: пессимист считает, что всё плохо и хуже быть не может, оптимист уверен – может!
Прохор улыбнулся. Отлегло от сердца. Саблин как никто понимал его и всегда готов был помочь.
«Киа-Вейр» рванула с места.
* * *Клирово оказалось довольно большим современным селом, связанным с трассой на Рязань неплохой асфальтовой дорогой.
Прохор насчитал около сотни дворов, пока они ехали на край села, и Саблин сообщил:
– Больше двухсот хозяйств, живёт почти тысяча человек, есть четыре магазина, школа, больница, спортклуб и даже свой кинотеатр с 3D-залом. Поэтому молодёжь уезжать отсюда не спешит. Когда Михась переехал сюда, деревня была на грани похорон, а потом поднялась, когда он больницу восстановил.
– Асфальт тоже он положил?
– Нет, договорился с администрацией района, пообещал турбазу в Мещёре восстановить, на реке Пре, они и засуетились.
Свернули в переулочек, ведущий к лесу, остановились у последнего дома, вполне современного, сложенного из цельных красиво обработанных брёвен, двухэтажного, но не производящего особенного впечатления. Да и забор у усадьбы был условный, из обыкновенной металлической сетки – рабицы.
– Здесь, – сказал Саблин, припарковывая свой спорткар впритирку с забором.
– Не богато, – заметил скептически настроенный Прохор. – А ты говорил, он человек с деньгами. На нормальный коттедж средств не хватило?
– Так ведь смотря как этими средствами распорядиться, – пожал плечами Саблин. – Михась на этот счёт говорит: счастлив не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Ему на жизнь хватает.
Ни в саду, ни во дворе, ни в огороде никого не было видно, однако стоило гостям выйти из машины, как дверь в дом отворилась, и на крыльцо выбрался грузноватый кряжистый молодой мужик в бело-красной футболке и таких же штанах. У него была короткая седоватая бородка, соломенные усы с проседью, такого же цвета волосы, прикрытые белой бейсболкой, нос картошечкой и улыбчивые тёмно-жёлтые глаза.
– Я его предупредил, – сказал Саблин, открывая калитку и направляясь к дому по усыпанной мелкой галькой дорожке. – Здорово, Михась.
– Здоров, Дан.
Они обнялись. Потом хозяин отстранил приятеля, посмотрел на Прохора.
– Проходи, чего остановился? Я Михась, ну, или Михаил, ежели привычней. А ты Прохор, насколько я понимаю. Дан объяснил на пальцах ситуацию. Ничо, будешь тут как у Христа за пазухой.
Прохор протянул руку и словно попал в клещи: ладонь у бывшего бизнесмена была мясистая, твёрдая и очень крепкая.
Через несколько минут гостю показали его комнату на втором этаже, с видом на лес, Михась провёл прибывших по дому, показывая, где что располагается, и все трое уселись на открытой веранде, пристроенной к основному строению под прямым углом к улице.
Стол на веранде был уже накрыт.
