Андрей Костюк - Сады Королевы. Бермудская история
Франческа ещё больше напряглась от увиденных вблизи деталей. Ей показалось, что их взгляды встретились, ибо лицо человека во тьме было устремлено в её сторону. Но голос, раздавшийся в темноте, поразил перепуганную девушку как раскат грома:
– Я так рад тебя видеть…
После сказанного, человек сделал шаг и с коротким мученическим стоном свалился с ног. Франческа поспешила на помощь. Сбежав по каменным ступеням к причалу, она подскочила к человеку в темноте и припала возле него на колени. Франческа узнала его ещё по голосу. Мягкий и хрипловатый голос Толги показался ей в тот момент таким, который она бы не спутала ни с чьим другим. Дотронувшись ладонью до щеки собирателя, Франческа ощутила нечто тёплое и мокрое, что в тот же момент вызвало испуг. Несомненно, это была кровь. Толга стал прилагать усилия, чтобы вновь подняться на ноги, и мисс Вудс ему в этом помогла.
– Рядом живёт врач, к нему, – на одном дыхании произнёс собиратель и ухватился за шею девушки.
Несмотря на то, что Толга сам по себе не обладал крепким телосложением, Франческе стоило огромных усилий удерживать его руку на своей шее. Вдвойне тяжелее было тащить за собой почти бесчувственное мужское тело, облачённое в тяжёлую мокрую одежду. На каменной мостовой в свете луны заблестел тёмный шлейф кровавого следа, тянущегося от раненого собирателя. Наутро этот след несомненно напугает людей и вызовет огромное количество вопросов.
Путь к дому врача оказался не таким уж и коротким. Пришлось пройти два квартала, но Франческа не отпускала раненого Толгу даже несмотря на иссякнувшие силы. Удары руками и ногами посыпались в дверь нужного дома. По очевидной причине (крепкий сон хозяина в такой поздний час был естественным) дверь открылась не сразу. И даже когда она открылась, показавшийся в освещённом дверном проёме седой старик в тонких очках не сразу понял, кто именно потревожил его. На пороге его дома распласталось тело в военной форме, а рядом стояла девушка, чьи руки по локоть были в свежей крови. Пара мгновений потребовалась доктору на то, чтобы прогнать сонливость. Подхватив Толгу за руку, он помог Франческе затащить его в дом. Ещё больше сил потребовалось на то, чтобы затащить тело на операционный стол. На самом деле это был вовсе не операционный, а самый обыкновенный обеденный стол, просторный и массивный. Тем не менее, они это сделали, после чего Франческа добралась до стула и тяжело задышала в голос. Рук она почти не чувствовала. Они онемели от усталости и боли. Лёгкое белое платье, со стороны напоминающее обыкновенную пижаму, было испачкано кровью даже больше, чем сам Толга, и от белого цвета на нём отныне не осталось и следа. Франческа была на грани того, чтобы потерять сознание. Но расслабляться, по-видимому, было рано.
– Hay que desvestirle! – грубо крикнул старик, чем привёл девушку в чувства.
Доктор надел стерильные перчатки и повелительно замахал руками. Франческа запаниковала, не понимая, что от неё требуется. Усугубил женскую истерику Толга. Он захрипел, пытаясь что-то сказать, но вместо слов из его рта вырывались кровяные сгустки. Мисс Вудс приобняла голову собирателя и чуть приподняла её, чтобы тот не захлебнулся, и тогда из его рта раздались слова по-английски:
– Касательное в шею. Левая голень. Живот…
Толга затих. Его глаза закатались, после чего он потерял сознание. Истерика Франчески стала выражаться в голос, а на глазах проступили слёзы. И тогда доктор в довольно грубой манере выставил перепуганную Франческу за дверь импровизированной операционной. Последнее, что она видела, перед тем как дверь захлопнулась у неё перед носом, это бегущая струя крови, стекающая на пол с амуниции Толги тоненьким ручейком, собираясь на полу в просторную растёкшуюся лужу.
Сколько времени прошло с тех пор, как старик заперся с Толгой в комнате, мисс Вудс не имела представления, даже несмотря на то, что её отсутствующий взгляд был устремлён на циферблат настенных часов. Казалось, минутная стрелка застыла возле одиннадцати и не двигалась с места уже очень давно. Но, разумеется, прошло всего несколько минут, которые растянулись для девушки в вечность. От переизбытка волнения и сильной усталости её начало клонить в сон. Сидя в кресле возле холодного камина, Франческа подтянула к себе ноги, согнула их в коленях и отвернулась от часов, прижавшись щекой к мягкой обивке. И стоило её глазам на секунду сомкнуться, как из-за двери раздались громкие сдавленные стоны, которые мгновенно прогнали от девушки всю её сонливость. Вслед за стонами раздался и голос. Толга кричал что-то на своём родном русском языке, что-то агрессивное. Отдельные слова доносились через закрытую дверь, и что-то Франческе подсказывало, что слова эти имели ярко экспрессивный и непристойный характер. Сдавленные рычащие стоны сменились тяжёлым дыханием, которое так же было прекрасно слышно через дверь. Спустя несколько минут доктор появился в дверном проёме, глядя на Франческу поверх своих очков и снимая с рук испачканные кровью перчатки.
– Зайди, – произнёс он по-английски с очень грубым акцентом.
Мисс Вудс вновь взглянула на Толгу. Заходя в комнату, она сразу приметила, что крови кругом стало больше. Стол, стулья, пол – всё было окрашено багровым оттенком. Разрезанный жилет разгрузки, закреплённый ранее на груди Толги, ныне лежал на полу в углу комнаты. Возле стола, на котором произошла операция, стоял штатив с капельницей, тянущейся прозрачным шнуром к руке Толги.
– Он терял много крови, – вновь заговорил старик на ломанном английском. – Удивительно, как он до сих пор есть живой. Нужно доставить в госпиталь. Здесь я не имею все средства, чтобы не дать ему умирать.
– Госпиталь далеко? – спросила Франческа. Рука её опустилась на влажные волосы Толги.
– Нет, – ответил доктор, бинтуя ногу своего пациента. – Но вдвоём мы не мочь унести.
– И что нам делать?
Старик закончил с ногой Толги, поправил повязку на его торсе и поднял свой тяжёлый взгляд на девушку.
– Нужно звать помощь. Мои соседи – son muy buenas! Хорошие люди. Торопитесь, сеньорита, жизнь нашего amigo… pende de un hilo…
Доктор не знал, как выразиться по-английски и использовал максимально простое объяснение:
– Кончается!
Дослушав старика, Франческа попятилась к дверям и тут же выбежала из дома. На улице уже начало светать. Ночной сумрак исчез, сменившись томным светом лучей поднимающегося на горизонте солнца. Наступило то самое время суток, когда люди спят особенно крепким сном и только начинают видеть свои красочные сновидения. Обегая близлежащие дома, Франческа громко колотила в двери, пытаясь разбудить хотя бы пару соседей доктора. От ударов её маленькой ладони на дверях домов оставались кровавые разводы. Несколько минут прошло прежде, чем сонные горожане стали выходить на шум. Вышли не все, но двое крепких ребят, которые выслушали мольбу девушки, мгновенно прогнали остатки своего сна и помчались в дом доктора. Они погрузили Толгу на носилки, прихватили с собой штатив с капельницей и понесли раненного собирателя по просторной улице. Франческа едва поспевала за ними. По немой просьбе Толги она захватила с собой его автомат. Она всю дорогу неумело тащила его за испачканное кровью цевьё, волоча ремень по пыльному тракту.
Под конец пути быстрый шаг молодых людей уже сменился на рысь. Большое здание госпиталя показалось совсем скоро. Доставив Толгу по месту назначения и передав его бодрствующим врачам, ребята попрощались с Франческой, заверили её в том, что всё непременно будет хорошо, и поспешили ретироваться, вероятно, обратно в свои постели, досматривать прерванный сон. А Франческа осталась. Когда Толгу транспортировали в стерильную ослепительно белую операционную, её вновь не пустили к нему. Мисс Вудс осталась сидеть в длинном коридоре, растянувшемся вдоль всего этажа. Устроив оружие Толги на своих коленях, она откинулась на спинку дивана, и прикрыла глаза.
***
Бесконечный поток людей сновал под утро по коридору мимо спящей на диване девушки. Автомат, который она держала на коленях, уже лежал рядом с ней. Видимо, он выпал из её рук, а прохожие вернули оружие на место, чтобы оно не мешалось в проходе. Людей в халатах тут практически не было. Возле дверей палаты расхаживали несколько мужчин в такой же армейской амуниции, в какой был и Толга. На спящую девушку они внимания не обращали. Их лица говорили о том, что забот у них достаточно и без неё. Очевидно, все эти люди были собирателями. Шесть человек терпеливо ожидали у дверей.
Под шум и гам, стоящий в госпитале естественным фоном, проснулась Франческа. Оглянувшись, она поняла, что проспала до позднего утра, и, увидев у дверей операционной такое количество серьёзных людей, поднялась с дивана. Нерешительно подойдя к компании ожидающих собирателей, она поинтересовалась, всё ли в порядке с Толгой. В ответ она получила лишь неопределённые пожимания плечами. Один из них забрал с дивана оружие и повесил за ремень себе на плечо. И в этот самый момент двери операционной открылись. Кого угодно Франческа ожидала увидеть выходящим через эти двери: врача, санитара, любого другого постороннего человека, но своим появлением в дверном проёме её ошеломил сам Толга. Ещё несколько часов назад он был нашпигован пулями и умирал от огромной потери крови, а теперь просто прихрамывал и опирался на трость. Он вышел из операционной, придерживая пальцами белоснежную повязку на животе, и окинул присутствующих в коридоре собирателей тяжёлым взглядом.
