Айзек Азимов - Конец вечности
— Разрази меня Время! Я проспал? Уже больше двух?
— Успокойся, ещё и одиннадцати нет. Завтрак ждёт тебя.
— Спасибо, — пробормотал он.
— Иди умываться. Я согрела тебе воду в бассейне и приготовила костюм на сегодня.
— Спасибо, — снова пробормотал он.
Он завтракал, не поднимая глаз. Нойс сидела напротив, опершись локтем на столик и положив подбородок на ладонь. Её чёрные волосы были зачёсаны на одну сторону, ресницы казались неестественно длинными. Она ничего не ела, только следила за каждым его движением.
— Куда ты идёшь в два часа?
— На аэробол, — промямлил он, — мне удалось достать билет.
— Ах да, сегодня ведь финальный матч. Подумать только, что из-за этого скачка во Времени я пропустила целый сезон. Эндрю, милый, а кто выиграет сегодня?
Это «Эндрю, милый» окончательно привело его в замешательство; он почувствовал, как по всему его телу разливается непонятная слабость. Отрицательно качнув головой, он попытался придать своему лицу суровое, неприступное выражение. Ещё вчера ему это отлично удавалось.
— Но как ты можешь не знать? Ведь ты изучил весь наш период.
Ему следовало бы сохранить холодный тон, но у него не хватило духу.
— Столько событий происходит в разное время в разных местах. Разве я могу запомнить такую мелочь, как счёт матча?
— У-у-у, противный! Конечно, помнишь — просто сказать не хочешь.
Вместо ответа Харлан подцепил золотой вилочкой маленький сочный плод и отправил его целиком в рот.
Немного помолчав, Нойс заговорила снова:
— А нас ты видел?
— Не расспрашивай меня, Н-нойс. — Ему стоило большого труда назвать её по имени.
Голос её звучал тихо и нежно:
— Разве ты не видел нас? Разве ты не знал с самого начала, что мы…
— Нет, нет, я не могу увидеть себя, — заикаясь, прервал её Харлан, — ведь я не принадлежу к Реаль… меня не было здесь до моего появления. Я не могу тебе этого объяснить.
От смущения и замешательства ему стало совсем не по себе. Какое бесстыдство — спокойно говорить о таких вещах! И он тоже хорош: чуть было не попался в ловушку и не ляпнул слова «Реальность» — самого запретного из всех слов при разговорах с Времянами.
Она слегка подняла брови, отчего её глаза стали совсем круглыми: в них засветилось лукавое изумление.
— Тебе что, стыдно?
— Нам не следовало бы так поступать.
— Почему? — С точки зрения 482-го Столетия её вопрос был совершенно невинным. — Разве Вечным нельзя?
В её голосе послышалась насмешливая издёвка, словно она спрашивала, разрешают ли Вечным есть.
— Не называй меня Вечным, — остановил её Харлан. — А если тебя это интересует: как правило — нет.
— Ну что ж, тогда ты не говори им. И я не скажу.
Встав, она плавным движением бёдер оттолкнула с дороги стоявший между ними столик и присела к нему на колени.
Харлан на мгновенье оцепенел с протянутыми вперёд руками, безуспешно пытаясь остановить её. Нагнувшись, она поцеловала его в губы, и от этого поцелуя стыд и замешательство растаяли без следа.
Незаметно для себя Харлан занялся тем, чего профессиональная этика Наблюдателя не допускала ни в коем случае, — он стал задумываться над проблемами существующей Реальности и характером предстоящего Изменения.
Это Изменение не должно было коснуться ни распущенных нравов, ни искусственного выращивания плода, ни господства женщин во всех областях жизни. Всё это было и в предшествовавших Реальностях, и Совет Времён с неизменным благодушием взирал на подобные вещи. Финжи сказал, что Изменение будет малым, почти неуловимым.
Одно было ясно: Изменение коснётся группы людей, находившихся под его Наблюдением. Оно затронет привилегированные классы, аристократию, богачей, «сливки общества». Больше всего его тревожило, что Изменение почти наверняка затронет Нойс.
С каждым пролетавшим днём его мысли становились всё мрачнее, отравляя ему даже радость от встреч с Нойс.
— Что стряслось с тобой? — беспокойно спрашивала она. — Первые дни ты был совсем не таким, как в Веч… как в том месте. Тебя ничто не угнетало. А сейчас у тебя снова такой озабоченный вид. Это потому, что тебе надо возвращаться обратно?
— И поэтому тоже, — ответил Харлан.
— А тебе обязательно надо вернуться?
— Да.
— А что случится, если ты опоздаешь?
Харлан чуть было не улыбнулся.
— Им бы не понравилось моё опоздание, — сказал он и с тоской подумал о двух запасных днях, предусмотренных Инструкцией.
Нойс включила маленький музыкальный инструмент. Сложное математическое устройство выбирало из случайных комбинаций звуков приятные сочетания, ласкавшие слух. Импровизированные мелодии повторялись не чаще, чем узоры снежинок, и были не менее изысканными и прекрасными.
Завороженный звуками музыки, Харлан не сводил с Нойс глаз: все его мысли вились вокруг неё. Кем станет она в новом своём воплощении? Торговкой рыбой? Фабричной работницей? Толстой и уродливой, вечно хворой матерью шестерых детей? Кем бы она ни стала, она забудет Харлана. В новой Реальности он уже не будет частью её жизни. И, кем бы она ни стала, она уже никогда не будет прежней Нойс.
Он не был просто влюблён — мало ли в кого можно влюбиться! Он любил Нойс. (Странно: впервые в жизни он мысленно произнёс это слово и нисколько не удивился.) Он любил в ней всё: её манеру одеваться, ходить, разговаривать, даже её кокетливые ужимки. Двадцать семь лет, прожитые ею в этой Реальности, весь её жизненный опыт понадобились, чтобы она стала именно такой. В предыдущей Реальности в прошлом биогоду она не была его Нойс. В следующей Реальности она тоже не будет ею.
Может быть, новая Нойс будет лучше во всех отношениях, но Харлан, ещё не успев разобраться в своих чувствах, уже совершенно точно знал одно: ему нужна вот эта Нойс; та самая Нойс, что сидит сейчас напротив него. Если у неё есть недостатки, она нужна ему вместе с ними.
Что ему делать?
Разные планы приходили ему в голову, но все они были противозаконными. В первую очередь необходимо было выяснить характер Изменения, узнать, как оно повлияет на Нойс. В конце концов никогда нельзя знать заранее…
Гнетущая тишина пробудила Харлана от воспоминаний. Он снова был в кабинете Расчётчика. Вой искоса поглядывал на него. Рядом с креслом Харлана стоял Фарук, склонив над ним свою голову мертвеца.
В наступившей тишине было что-то зловещее. Всего мгновенье потребовалось Харлану, чтобы понять, в чём дело. Анализатор молчал.
Харлан вскочил:
— Получили ответ, Расчётчик?
Фарук взглянул на плёнки, зажатые в его руке.
— Да, конечно, только вот немного странный.
— Покажите. — Протянутая рука Харлана заметно дрожала.
— В том-то и дело, что нечего показывать. — Голос Фарука доносился откуда-то издалека. — В новой Реальности ваша дамочка не существует. Нет её, фу-фу, испарилась! Никаких сдвигов личности, ничего. Я просчитал все переменные вплоть до значения вероятности в одну стотысячную, её нигде нет.
Больше того, — он задумчиво потёр подбородок своими длинными сухими пальцами, — при той комбинации фактов, которые вы мне дали, я не совсем понимаю, как она могла существовать в предыдущей Реальности.
Харлан еле слышал его; комната медленно поплыла перед глазами.
— Но ведь Изменение так незначительно.
— Знаю. Просто странное стечение обстоятельств. Так вы возьмёте плёнки?
Харлан даже не заметил, как он взял их. Нойс исчезнет? Её не будет в новой Реальности? Неужели это возможно?
Он почувствовал чью-то руку на своём плече, в ушах прозвучал голос Социолога:
— Что с вами, Харлан? Вам нездоровится?
Рука отдёрнулась, словно пожалев о своём неосмотрительном контакте с телом Техника.
Харлан проглотил слюну и усилием воли придал лицу спокойное выражение.
— Со мной всё в порядке. Будьте добры проводить меня к капсуле.
Нельзя проявлять свои чувства так открыто. Его долг вести себя так, словно эти исследования и в самом деле представляют для него чисто академический интерес. Любой ценой он должен скрыть огромную, непереносимую радость, захлестнувшую его при мысли о том, что Нойс не существует в новой Реальности.
Глава 7
ПРЕЛЮДИЯ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ
Войдя в капсулу, Харлан бросил быстрый взгляд через плечо. Ему хотелось убедиться в непроницаемости завесы Темпорального поля, отделяющего Колодец Времени от Вечности. Он боялся, что Социолог Вой может подглядывать за ним. В последние недели он то и дело оглядывался, не прячется ли кто-нибудь у него за спиной — это движение стало уже привычным, чуть ли не рефлекторным.
Затем, вместо того чтобы вернуться в 575-е, он снова послал капсулу в будущее. Сидя на диванчике, он смотрел на Счётчик Столетий, показания которого сменяли друг друга с такой быстротой, что трудно было разобрать отдельные цифры. Хотя капсула двигалась почти с предельной скоростью, путешествие должно было занять несколько биочасов.
