Пол Андерсон - Орион взойдет (с примечаниями переводчика)
- Ну, - повторил он.
- Вы хотите, чтобы я предъявил им ультиматум? - предложил Реви.
- Нет, - возразил Джовейн, - благодарю вас, но... Капитан здесь я.
Конечно, если вы захотите добарить что-нибудь...
- Как я сообщал вам ранее, сир, любое промедление может восприниматься ими как свидетельство нашей нерешительности, - сказал невозмутимый маурай. - Я надеюсь, что вы не будете колебаться.
- Пусть это будет нелегко, - согласился Маттас, качая головой на каждом слове. - Вам придется производить массовые разрушения. Но не забудьте, это рана от хирургического ножа. Гея все исцелит.
"И мы вернемся к нашей прежней жизни? - подумал Джовейн. - Нет, Гея никогда не оживляет мертвых. Она порождает новые жизни. Сколь зловещими, наверное, казались млекопитающие динозаврам?"
Зажужжал интерком. Джовейн ответил, нажав кнопку. Раздался голос женщины на не правильном англее с акцентом:
- Ваше Достоинство, вас слушает Эйгар Дренг, директор Ориона, представитель Ложи Волка в Северо-западном Союзе. Доктор Дренг, с вами разговаривает Капитан Скайгольма, Таленс Джовейн Орилак.
На лицах Маттаса и Реви проступила та же самая напряженность, которую Джовейн ощутил собственным животом. Мускулы на его груди напряглись.
"Это не по-геански. Ox, не по-геански. Расслабься, как положено тигру".
Прозвучал хриплый мужской голос:
- Хелло, Скайгольм, хелло.
- Приветствую вас, сэр, - сказал Джовейн и подождал перевода.
- Говорит Дренг. - Тот же голос ответил ему на англее, столь же хорошем, как и у его собственных подчиненных. - Продолжайте, прошу вас.
Джовейн оправился от волнения. В конце концов хозяин Ориона не может быть невеждой. Домен располагал огромной библиотекой трудов по аэродинамике и всем связанным с ней наукам, написанным некогда на англее. После Реставрации Энрика копии отправили за рубеж. Дренг, вне сомнения, читал оригиналы, а если у него были способности к языкам, то вполне мог потренироваться в разговоре. Тем более что англей и англиш - в близком родстве, быть может, он постоянно практикуется в разговоре с этой женщиной... секретаршей или библиотекаршей, кто там она у него?
Джовейн решил не раздумывать больше. Дело было слишком серьезное.
- С вами говорит Капитан, - проговорил он. - Вы понимаете, какова ситуация? С момента появления здесь мы транслируем на всех частотах объявления о наших намерениях и призывы одуматься. Но до сих пор не получили ответа.
- Вы не заслуживаете ответа; что, если мы проткнем ваш шарик, и он рухнет на Землю?
Вспыхнул гнев, очищая душу Джовейна.
- Не надейтесь!
- Неужели?
Джовейн заставил себя взять в руки.
- Слушайте. Аэростат парит прямо над вами. Наши аккумуляторы полностью заряжены, их можно перезаряжать до бесконечности. Любой самолет или ракетный снаряд, который вы можете послать против нас - а я сомневаюсь, что вы располагаете необходимой техникой - будут уничтожены. Наши лазеры разрушат ваши наземные сооружения, уничтожат все, на что вы надеетесь, в этой бессмысленной войне. Я умоляю вас сдаться, пока еще не поздно. От вас отреклось ваше собственное правительство. Возле меня находится представитель маураев, готовый вести переговоры о сдаче на разумных условиях.
- Безусловно, - с пренебрежением сказал Эйгар Дренг. - Вся беда в том, что наши с вами представления о разумных условиях абсолютно не совпадают. Видите ли, мы собрались всем штабом, как только получили ваше первое сообщение, и все обдумали. Мы решили рискнуть. Мы оставляем для связи этот канал, и постарайтесь не испечь нам передатчик. Разве вы не понимаете, что собираетесь уничтожить целую цивилизацию?
Маттас оторвал свои бедра от кресла. Сиденье звякнуло о палубу.
- Сколько же еще вреда и разрушений вы принесете Гее? - рявкнул он.
- А иди-ка ты на хрен, - выругался Дренг. Клик - интерком умолк.
- Карай их, - свирепо взревел Маттас, вздымая кулаки, - карай их, карай!
3.
Незримое солнце обрушило свой гнев на Землю.
Облака и дождь не могли остановить эти молнии: они сами прожигали себе дорогу... вода обращалась в пар, клубившийся вокруг лучей; гремел гром электрические искры и разряды вспыхивали странной голубизной; ветер неистовствовал. Он выл и кружил на путях своих.
Там, где ударял луч, деревья взрывались и стволы их вспыхивали пламенем. В центре пятна вся растительность исчезла, обугленные останки широкими кольцами окружали проплешины обгорелой земли. Скалы светились красным жаром. Животным и людям, что попадали прямо под луч, можно считать, повезло - они гибли, не успевая заметить это.
Оказавшиеся на периферии заживо варились в собственном соку или сжигали себе легкие, вдыхая раскаленный воздух. Даже вдалеке всякий, кто случайно посмотрел в сторону луча, был ослеплен, а лучи метались повсюду.
Некоторые из них моргали; они наносили удар, а потом вновь повторяли свое дело, ударяя поблизости. Другие действовали минуту и более. Эти не оставались на месте; нет нужды прожигать мишень, скрытую для стрелков. Лучи эти широко шагали по горам, спускались в долины, пробегали по снегам, обрушивали лавины. Час сменялся часом, квадратные километры леса превращались в почерневшую, клубящуюся парами, затопленную потоками воды горелую пустошь, на которой редко где еще бились и визжали обугливавшиеся останки, которые только что были животными.
К концу дня дождь закончился, и облачность начала рассеиваться. Люди, следившие за буйством молний издалека - прикрывая глаза, они сумели спасти зрение - увидели в вечернем небе над собой неведомую луну. Она была столь огромной, что невольно казалось - небесный гость падает на них. Тогда-то многие из северян, потеряв рассудок, побросали оружие и завывая бросились врассыпную. От ее закатного цвета грозовые облака вокруг рдели кровью, словно бы от внутреннего огня, который вот-вот вырвется наружу.
Пикеты с высот, укрывавшиеся во время небесного гнева, в свете ее обозревали причиненный ущерб. Переносные радиостанции прикипали к губам, и радиоволны метались над застывшим в жутком спокойствии сумраком. Люди ежились под парками в наступившем ночном холоде.
Незваная луна померкла, когда солнце опустилось за горизонт, но тогда все увидели, как темный диск погасил звезды, и поняли, что увидят ее снова во всем холодном блеске... готовую убивать.
Эйгар Дренг сидел в своем кабинете в отчаянном одиночестве, которое может познать человек. Уютная комнатка была уставлена плотно набитыми книжными полками и шкафами с бумагами. Помимо коммуникационного и компьютерного оборудования обстановку дополняли несколько сувениров, например весло каяка, сохранившееся с чемпионата по гребле, в котором Дренг участвовал еще в юности.
