Эрик Флинт - Путь империи
Кларик склонился над Кэтлин и бережно убрал с ее бескровной щеки непослушную золотистую прядку. Кэтлин недавно получила необходимую помощь и лежала на койке в их палатке. Он отчаянно хотел поцеловать невесту, но боялся. Бедная, у нее все лицо в синяках…
— Боже, как все болит… — Кэтлин фыркнула. — Может быть, джао хоть когда-нибудь прекратят меня лупить? И тогда мы… ну, ты понимаешь, Эд… Отправимся в постель, черт побери!
Кларик улыбнулся. Он думал о том же самом. Когда Кэтлин впервые сделала ему предложение… ладно, намекнула, чтобы он сделал ей предложение… он немедленно согласился. Просто потому, что его давно к ней тянуло. Но как только главный вопрос был решен, на повестке дня встала масса других, более житейских, и от этого в голове творилось черт знает что. Впрочем, не только в голове, но и существенно ниже.
Кэтлин была лучше всех на свете, даже с рукой в гипсе и разбитым лицом.
Последнее обстоятельство было… скажем так, досадным. И эту досаду он очень остро ощущал в данный момент.
Но какой смысл зацикливаться на проблемах? Очень скоро они разрешатся сами собой — как только Кэтлин поправится. Скорее всего, она… неопытна, поэтому самая ответственная часть мероприятия вызывала у Кларика определенное беспокойство. Но она ясно дала понять, что далеко не против… Вернее, даже «за»…
— У нас еще все впереди, — пробормотал он, целуя ее в лоб. — Ладно. Все промчалось, пыль осела… Объясни мне одну вещь, любовь моя: что за бомбу ты на них сбросила? Ну, хотя бы… что такое этот чертов тэйф, или как это называется? И если можно, поподробнее. В общих чертах я понимаю: это нечто вроде кочена младшего школьного возраста.
— Это кочен, который проходит испытания, — раздался прямо у него над головой голос профессора Кинси. — Или, точнее — кочен, который учится быть коченом.
Кларик даже не заметил, как он вошел. Заметив его реакцию, профессор виновато развел руками.
— Я не хотел нарушать ваше уединение… Кэтлин попыталась улыбнуться.
— Уединение? В палатке, где полно солдат? Я вас умоляю, доктор Кинси. Я не ханжа, но все-таки…
Кинси смущенно фыркнул. Кларик засмеялся. Кэтлин кивком указала на один из раскладных стульев.
— Садитесь, профессор, — она заговорила чуть громче. — Как я понимаю, здесь у вас будет много благодарных слушателей.
Последние не замедлили подтянуться. Устроившись на стуле, Кинси прокашлялся.
— Происхождение института тэйфа уходит вглубь истории джао. Если разобраться, его возникновение было продиктовано необходимостью. До сих пор Экхат держат у себя изолированные группы рабов-джао. Однако когда джао впервые удалось поднять восстание и освободиться, их было намного больше. И первая проблема, с которой они столкнулись, заключалась в следующем: что делать с рабами, которых только что вырвали из плена. Насколько мне известно, в некоторых случаях, когда группы рабов были невелики, они просто вступали в кочен, который их освободил. Но тут встает вопрос о брачной группе — это врожденная потребность джао. И среди рабов они тоже возникали. Лично я подозреваю, что Экхат специально вывели их с этой особенностью, чтобы контролировать их численность.
Он уже успел принять свою любимую позу и, ввиду отсутствия стола, держал руки на коленях, но время от времени делал судорожные взмахи, точно собирался взлететь.
— Проблема очевидна. Когда разбивается брачная группа, для джао это по-настоящему страшное потрясение. Несравненно хуже, чем для нас развод. Для решения этой проблемы и были созданы тэйфы… — он помедлил и озабоченно обвел взглядом аудиторию. — Разумеется, вы понимаете, что я упрощаю. Вне сомнений, институт тэйфа не создавался сознательно — как создают, скажем, машину. Скорее он возник в ходе эволюции…
— Ближе к делу, профессор, — буркнул Талли. — Нам особая точность не нужна. И в выражениях можете не стесняться. Я парень простой…
Кинси ошарашенно посмотрел на него, но быстро пришел в себя.
— Ну, раз мы об этом договорились…
Талли сердито сверкнул глазами, и профессор сделал суетливое движение, словно перелистывал невидимые конспекты.
— Суть в том, что предложение Кэтлин весьма точно учитывает сложившиеся обычаи джао, определяя наше место. Единственное, что здесь необычно… ну, не считая того, что тэйф образуют не джао, а иной вид, чего раньше, насколько я помню, не случалось… Так вот: что здесь по-настоящему необычно — это предложение, которое она сделала Своре. Фактически Гончие Эбезона принимают на себя обязанности надзирающего кочена. А еще точнее — обучающего кочена.
Талли закатил глаза.
— Я просто счастлив. Урем-фа в масштабе планеты. Но, похоже, он был не так уж и расстроен.
— Это лучшее из всех возможных решений! — воскликнул Кинси. — Разумеется, если сами Гончие согласятся. Я имею в виду — лучшее для человечества. Грубо говоря — очень грубо — мы получаем статус, подобный протекторат или подмандатной территории прежней ООН. Поскольку речь о Своре, а не об Организации Объединенных Наций, я сомневаюсь, что наши добрые покровители сохранят за нами статус протектората только «de jure», a «de facto» превратят нас в колонию. В общем, поживем — увидим. Но если даже такая проблема возникнет, она возникнет очень нескоро. И поверьте, под властью Нарво мы бы и не такого натерпелись. И это касается, наверно, любого кочена. Само собой, Свора будет внимательно следить за всем, что касается вопросов обороны и внешних сношений. Но в наши внутренние дела она вникать не станет. Что касается обороны и внешних сношений… боюсь, что тут все сводится к войне с Экхат. А посему наше положение не хуже, чем до Завоевания, когда мы даже не слышали ни о чем подобном. Разве что… Хм-м-м… Нам есть за что поблагодарить джао. Они избавили нас от этой бесконечной грызни между государствами, и лично я по этому поводу очень счастлив… — он расцепил пальцы и патетично взмахнул руками. — Кстати, раз уж речь зашла о моем мнении, то лучшее предложение Кэтлин — о двойном тэйфе, потому что это…
На конце фразы голос профессора затих, и он с совершенно невообразимым выражением лица уставился на вход в палатку. Кларик поспешно обернулся.
В палатку вошел Эйлле, впереди шагали Яут и Врот. Кларик мельком покосился на Кэтлин. Ее лицо было бледнее прежнего.
— Сейчас меня превратят в отбивную, — пробормотала она. — Прости, Эд, но тебе придется подождать еще немного. Если за дело возьмется Яут — примерно годик.
Но поза Эйлле выражала все, что угодно, только не гнев.
Именно все, что угодно: казалось, он не может задержаться в одном положении ни на миг. Одна поза перетекала в другую, снова, снова… Именно такое происходит, когда джао, выражаясь человеческим языком, «не знают, что думать».
