Эдвард Брайант - Блеф
– Док, я не смогу всю жизнь на нем сидеть.
Они снова заменили стекло. Тахион обсудил вопрос установки стальных ставен с экспертами по охране из «Аттики», но те, лишь пожав плечами, сказали, что стены не выдержат.
А потом Финн предложил идею, сумасбродную и безумную.
– Вспомните коров, – сказал он, аккуратно ступая копытами по полу.
Виктория Куин только что собралась идти за снотворным.
– Они так глупы, что не перешагивают через разметку на шоссе, потому что думают, что это электрическая изгородь.
– Да, но Кройд человек, а не корова, – терпеливо ответил Тахион.
– Но он очень внушаем.
– Откуда тебе знать?
– Я же погрузил его в сон с помощью электростимуляции мозга и гипноза, помнишь?
Они подцепили его к аппарату электросна и попробовали повторить фокус. Но на этот раз он не сработал. Тогда они нарисовали решетки на окне. И на двери. И Кройд сразу же сделался чрезвычайно кроток. По крайней мере, пока никто не входил внутрь.
Пожалуйста, усни. Кройд, усни, прошу тебя.
Тахион повторял это, словно молитву, уже четвертый день, но нервно расхаживающий за разрисованным стеклом альбинос не внимал ей.
Тахион пытался помочь природе, слегка. После неудачи со стимуляцией мозга попытался пустить в изолятор усыпляющий газ, попытался добавить снотворное в еду Кройду. Но Кройд упорно бодрствовал. Оставаясь таким же источником заразы. С каждым часом, что он проводил без сна, вирус мутировал все дальше.
Кройд был ходячей чумой, грозящей всему миру. Надо было принимать решение. Тахион поглядел на свои руки. Вспомнил отдачу пистолета тогда, когда он застрелил Клода Бонеля. Вспомнил Горящую Женщину. Вспомнил Рабдана.
Великий Идеал. Я так устал нести смерть. Отцы мои, пощадите. Я не хочу делать это снова.
Соколица улыбнулась ему, глядя с больничной койки, и тут же скривилась и прикусила губы, когда ее пронзила очередная схватка. Ее голубые глаза ярко сияли, а жизнерадостные манеры были больше похожи на безумные, а не на нормальные. Тахион посочувствовал ей. Он с трудом старался продолжать улыбаться. В течение ближайших часов она родит ребенка, и они оба знали, что стресс рождения, который придется преодолевать ребенку, уже исторгаемому из ее распухшего тела, может сделать с ним страшное.
Он нежно положил руку на пригорок ее живота, почувствовал очередное сокращение мышц.
– Для нашего мальчика кесарево было бы лучше.
– Нет. Я и Мак-Кой приняли твердое решение на этот счет.
– Где он?
– Вышел за кофе.
– Ты все еще настаиваешь на том, чтобы вы были вместе во время родов?
– Да…
– От мужей одни проблемы.
– Я знала, что ты так скажешь, дорогой мой Тахи…
Она поглядела на него почти что сексуально, несмотря на ее нынешнее состояние.
– Кстати, мы ведь не поженились.
Еще одна схватка, она задышала чаще.
– Сколько же еще?
– Ты еще только разогреваешься.
– Ужасно.
– Роды у женщин средних лет. Тебе не повезло.
– Сначала никакой поддержки, а теперь и оскорбление.
– Прости.
– Тах, я пошутила, – сказала она, протянув к нему руку.
– Попытайся расслабляться между схватками. Зайду к тебе через пару часов.
– Это же свидание.
В кабинет заглянул Тролль.
– Я не нужен, а?
– А что?
– Проблемы в клубе «Хаос». Только что позвонили.
– Нет, отправляйся.
– Странно, эти громилы уже несколько дней носу не показывали. Можно было подумать, что образумились.
– Ну, что ж, поезжай и освежи им память, Тролль.
– Ты не хочешь?
– Соколица рожает.
– Ого. Увидимся, док.
Тахион подошел к Тине и выяснил, что Соколицу уже перевели в родильную. Вернувшись в раздевалку, он скинул с себя персиковые с серебром одежды и облачился в зеленый костюм хирурга. Вымыл и вычистил руки.
Зажужжал сигнал внутренней связи. Он ткнул кнопку локтем.
– Босс, у нас тут куча джокеров, – послышался голос Финна.
– Мне сейчас роды принимать.
– А, точно.
Финн повесил трубку. Приемный покой наполнился молодыми джокерами с разнообразными синяками и порезами. С улицы входили все новые. Финн зацокал копытами к ближайшему из подростков и резко отшатнулся, увидев, что ссадина на лбу у парня – искусный грим.
И у самого носа Финна тут же сверкнуло пятнадцатисантиметровое лезвие выкидного ножа.
Внутрь заехала машина «Скорой помощи», и из нее выскочили до зубов вооруженные люди. Финн поднял руки. Он никогда не был дураком.
Когда впервые зашла речь о захвате клиники Тахиона, Бреннан долго возражал.
Но сверху пришел четкий приказ. Тахион скрывает у себя женщину, которая, если с ней переспать, исцеляет джокеров. Найдите ее. А еще надо проучить Тахиона. Его надо уничтожить.
Этот приказ не удивил Бреннана. Год назад Кин использовал прекрасную девушку-вьетнамку Мэй, чтобы лечить джокеров. Это было лишь вопросом денег. И очень больших. Тогда Бреннан убил Шрама и спас Мэй. А теперь появилась новая девушка, которая займет ее место. Девушка, исцеляющая близостью. Какой же джокер не заплатит любые деньги, чтобы заняться сексом с красивой женщиной, да еще и исцелиться?
Но настоящая ирония оказалась в том, что Бреннану поручили возглавить нападение на больницу. Лишив преступного властителя одной машины исцеления, теперь он должен был доставить ему другую. Очень плохо, что дело коснулось Тахиона и его больницы, но у Бреннана были свои планы, которые он намеревался довести до конца.
Единственная проблема заключалась в том, что его поставили выше Дэнни Мао, и азиату это не понравилось. С другой стороны, это было показателем того, насколько высоко стали ценить Бреннана в сложной иерархии организации Кина. Вероятно, следующим шагом станет принятие его во внутренний круг приближенных Кина, и Бреннан окажется, как никогда, близок к осуществлению своих планов мести. Поэтому он не мог отказаться от задания. Он долгие годы тяжело трудился над тем, чтобы уничтожить фасад благопристойности Кин Фака и продемонстрировать миру мерзость, скрывающуюся за ним.
Бреннан вбил обойму в свой «браунинг хайпауэр» и ощупал карманы жилета, убеждаясь, что запасные обоймы под рукой. Было уговорено, что жертвы надо свести к минимуму. Единственным приговоренным к смерти был лишь Тахион.
Одиннадцать двадцать семь.
Бреннан, сидя рядом с водителем, вгляделся в здание больницы. Они скоро туда заедут. Плохо, что с Тахионом все решено. Если желаешь обрести незамутненную истину, не ограничивай себя понятиями добра и зла.
У него была собственная цель. Плохая или хорошая.
Мак-Кой держался молодцом. По крайней мере, не потерял сознание, и не пришлось выносить его из родовой. Иногда даже вспоминал указания, напоминая Соколице, что нужно чаще дышать, тужиться, дышать глубже. Ее реакция на эти полезные напоминания была непосредственной и совершенно нелестной. Из ее горла вырвался очередной прерывистый крик, и она выгнулась, опираясь ногами на подпорки гинекологического кресла.
