Джордж Мартин - Умирающий свет (сборник)
Дело в том, что еще в бытность «нормальным» научным фантастом он частенько грешил против жанровой чистоты, постоянно мешая образы и ситуации «строгой» science fiction с образами и ситуациями из пограничного жанра – литературы «ужасов» (вспомним ранние литературные пристрастия автора, о которых уже шла речь!).
В нем всегда странным образом сочетались восторженный романтик и меланхолический «готик», хотя самому Мартину это жанровое кровосмешение не представляется чем-то странным: «Я всегда был оголтелым романтиком – даже в те юные годы, когда я понятия не имел, что значит это слово. Но и в романтизме всегда незримо присутствует «темная сторона», которую каждый романтик рано или поздно с ужасом открывает в себе самом. Отсюда, наверное, и грусть, меланхолия… Меня всегда привлекали сумерки, и каждый закат словно говорит мне, что никакого рассвета больше не будет».
В таком духе написана повесть «Летящие сквозь ночь» (1980), весьма вяло экранизированная в 1987 году: в ней причудливо перемешаны звездолеты, полночные кошмары, экстрасенсорные способности героев, обезумевшие компьютеры и прочие характерные приметы обоих жанров. Спустя два года Мартин публикует роман о вампирах «Горячечный бред», а в 1987 году – повесть «Человек в форме груши», журнальный вариант которой принес автору премию имени Брэма Стокера.
Кроме того, в романе «Рэг Армагеддон» (1983) Мартин отдал дань еще одному увлечению молодости, объединив общую атмосферу традиционного «ужастика» с реалиями и агрессивным драйвом молодежной рок-культуры. Многие делали это и до Мартина, но ни у кого не получилось так здорово!
И наконец, в 1980-е годы писателя серьезно захватила работа в Голливуде и на телевидении: Мартин писал и редактировал сценарии к заново воскрешенному телесериалу «Сумеречная зона» (1985–1987), работал над другим сериалом, «Красавица и чудовище», пройдя последовательно все ступеньки голливудской карьерной лестницы – от литконсультанта до главного продюсера. «Я всегда был автором-визуалистом, – вспоминает он тот период жизни, – всегда видел перед собой «картинку» того, что должно было лечь на бумагу. Поэтому не думаю, что период моей работы в кино и на телевидении оказал какое-то значительное влияние на меня как писателя. Однако всякий уважающий себя автор должен извлекать уроки из любой новой среды обитания, и Голливуд не стал исключением. Работа над сценарием заставляет намного внимательнее относиться к таким вещам, как общая структура произведения и диалоги. И я думаю, во время работы в Голливуде мне удалось еще больше отточить и первое, и второе».
Из начинаний Мартина этого периода можно отметить и серию антологий «Новые имена», собранных из произведений начинающих авторов.
Однако больше всего времени и творческих сил в последнее время писатель отдает стихии, захватившей его в 1987 году – и в немалой степени им же вызванной к жизни: «межавторской» серии «Wild Cards» [2] . Мартин бессменно вел ее все последнее десятилетие: собирал и редактировал антологии, сам пописывал рассказики в них (и даже один роман – «Рука мертвеца») – в общем, жил в свое удовольствие в им же выдуманном мире.
«Wild Cards» – это история параллельной вселенной, в которой занесенный на Землю инопланетный вирус в 1946 году уничтожил 10 процентов населения Нью-Йорка, а остальные 90 превратил в мутантов. И лишь немногие из выживших превратились в экстрасенсов-суперменов – Тузов (или Асов, поскольку оба слова по-английски идентичны – Ace ), приключения которых и составляют сюжеты отдельных произведений. Если честно, то это – уже не столько литература, сколько увлекательная игра сродни компьютерным «стрелялкам» и «квестам». И сам Мартин, кажется, испытывает неподдельный кайф от своей новой роли – Game Master’а.
Отход столь многообещающего таланта от традиционного русла англоязычной science fiction, разумеется, не остался незамеченным.
Отмечая яркий взлет Мартина в 1970-е годы, уже неоднократно упоминавшийся Олдисс в своей истории фантастики «Шабаш на триллион лет» заканчивает обзор творчества писателя неутешительной (для любителей science fiction) констатацией:
«Возможно, он еще напишет не один научно-фантастический роман, но тенденцию не переломить. Мартин покинул жанр уже в 1982 году, опубликовав роман «Горячечный бред» – поразительную смесь Марка Твена и Брэма Стокера. История о вампирах, развертывающаяся на борту колесного пароходика, плывущего по Миссисипи, – это ж надо придумать! Однако, как бы ужасно это ни звучало на слух любителя научной фантастики, Мартин дал нам блестящий образец настоящего horror, продемонстрировав всю мощь своего таланта – и ту сферу, где он может раскрыться в полную меру».
Олдиссу вторит другой авторитетный исследователь фантастики, Джон Клют. Сравнивая Мартина с другой яркой звездой 1970-х – Робертом Силвербергом, Клют в «Иллюстрированной энциклопедии научной фантастики» приходит к следующему выводу:
«Оба схожи в том, что способны точно направить свое перо на что-то, захватившее их воображение, после чего отыскать единственно нужные слова, чтобы вернуть нас к реальности. А в чем они расходятся, так это в количестве написанного: Мартин никогда не поражал своей сверхпродуктивностью – скорее наоборот… Виной всему – телевидение. Начиная с 1980-х годов, он написал множество удачных сценариев, «наварил» кучу денег и теперь лишь от случая к случаю позволяет себе отвлекаться на научную фантастику и фэнтези». Заканчивает Клют статью пассажем, весьма смахивающим на последнее слово на траурной церемонии, полное сдержанной печали: «Мы благодарны ему за его блестящий менеджмент с серией «Wild Cards», но продолжаем скорбеть по поводу того, что он навсегда покинул научную фантастику».
Впрочем, навсегда ли?
Вот что сказал сам Джордж Мартин по этому поводу в известном фотоальбоме Пэтти Перре «Лики научной фантастики»:
«Смешнее всего то, что после десятка с лишним лет, в течение которых я постоянно публиковался в научно-фантастических журналах, завоевывал награды и «пролетал» мимо них, посещал разнообразные конвенции, так вот, после всего этого находятся люди, которых не на шутку взволновало: не покидаю ли я мир научной фантастики?
Да, действительно, «Рэг Армадеддон» – это скорее horror-фэнтези-детектив о рок-музыке и эпохе 1960-х. А «Горячечный бред» – роман о вампирах на колесном пароходике. И оба явно не подходят под ярлычок science fiction. И меня следует признать виновным в том, что в первую очередь я писатель, и только во вторую – писатель-фантаст… Однако, если кто-то захочет извлечь меня из мира, именуемого научной фантастикой, – тащить придется силком.
Ведь речь идет о самой настоящей любви – причем долгой. К Роберту Хайнлайну и его роману «Имею скафандр – готов путешествовать!», первой научно-фантастической книге, прочтенной мною в жизни. К Андрэ Нортон и Эрику Фрэнку Расселлу, и Лавкрафту, и всем другим авторам, на книгах которых я вырос. И к комиксам, и к серии Ace Double, на которых я учился писать. Ко всем светлым грезам детства.
