Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)
-- Эмма знает об этом месте столько всего, что готова говорить часами, -- расточая улыбку, вернулся к разговору Каплицкий. -- Ну как, заинтересовали мы вас? Всё, что необходимо для реинкарнации Европы и оживления древней воли волшебным образом соединяется в единственном волшебном месте. Уже одного этого должно быть достаточно, чтобы бросить всё к чёрту и отправиться к Паннонскому Лугу, не так ли?
-- Действительно, звучит интригующе, -- согласился Алексей. -- Надо подумать.
-- А вы не думайте, а приезжайте. Не пожалеете!
-- Как ты смотришь на это? -- Алексей обратился к Марии.
-- Всё, что вы рассказываете, очень интересно, -- ответила та. -- Правда, я никогда не верила в возможность просто вот так взять -- и рукотворно объединить самых разных людей. Даже если место, как вы говорите, совершенно особенное.
-- А вы приезжайте и сами увидите, как это происходит, -- с нескрываемой убедительностью, словно о чём-то уже решённом, сказал Каплицкий. -- Увидите, как под сенью священных деревьев и полевыми шатрами медленно, но с каждым годом всё верней воплощается вековая европейская мечта о единстве. Мы с Эммой как организаторы должны будем отбыть туда прямо сейчас. Лучшее время для вашего приезда -- после четырёх часов. Дорогу найдёте легко -- берите курс на Хайнбург и не доезжая где-то километр до моста через Дунай, ищите поворот. Далее следуйте по указателям. Я дам вам пропуск, но вы ещё покажите при въезде мою визитную карточку, с ней вас проводят в зону для почётных гостей. Там и увидимся. Решайте!
-- Ну что, Маша, проведем вечер на Панноноском Лугу под шатром Марка Аврелия?
-- Честно говоря, я думала вечером отдохнуть -- меня после дороги сильно клонит в сон... Однако что ж! Жалко будет пропустить такое мероприятие, коль скоро мы оказались рядом. А как часто оно проходит?
-- Такое, как сегодня -- только раз в году. Мы выбираем для этого вечер и ночь с идеальной погодой как можно ближе ко дню летнего солнцестояния. Это момент торжества природы. Избранный день для избранных!
-- Хорошо, мы приедем, -- согласился Алексей. -- Всё, что вы обещаете, действительно интригует. Плюс ваши слова о России... Над этим действительно стоит подумать.
-- Мы очень благодарны вам за ваше согласие быть с нами! -- ответил Каплицкий, вставая из-за стола.
-- Уверяю вас, что лучшего места и времени для размышлений о будущем не найти! -- добавила Эмма, поднимаясь следом за ним.
-- Спасибо за замечательный обед. Тогда что же: короткий отдых -- и вперёд?
-- Только вперёд! -- с решительностью согласился Каплицкий.
Часть вторая
Проводив взглядом белый "Мерседес", на котором Каплицкий с Эммой выехали с парковочной площадки ресторана и скрылись за изящной старинной постройкой, чья солнечная стена густо заросла плющом, Алексей посетовал на опрометчивость данного им согласия провести вечер на этом непонятном и скорее всего бестолковом мероприятии. Бессонный ночной переезд давал о себе знать, и вслед за Марией он бы тоже не отказался от нескольких часов крепкого послеобеденного сна. Однако своему слову надлежало быть верным, поэтому он засобирался в дорогу.
Изучив карту, Алексей предположил, что сразу же после завершения мероприятия, пусть даже если оно затянется за полночь, он соберёт в кулак все остатки бодрости и постарается по автобану "Нордост" домчаться до Братиславы. Там они бросят машину возле ближайшего приличного отеля и смогут капитально отоспаться за две ночи подряд. Потом погуляют по Старому городу, посидят в каком-нибудь милом уютном кафе, заглянут в музей или на концерт. Ну а далее, после короткого ночлега -- путь на юг. Через Дьор к Будапешту -- там, скорее всего, возникнет желание также сделать остановку на ночь, -- а уж потом -- на Сегед, к сербской границе. Отдых в Суботице -- и далее как душа пожелает: Нови-Сад, Белград, Ниш, Цетине, Дубровник... Очень хотелось бы, чтобы в самом конце путешествия сбылось одно из необыкновенных и заветных желаний детства -- увидеть лазоревый закат над Адриатикой. И уже с Балкан они вернутся авиарейсом в Москву, где предстоят непростые и ответственные дела.
Поэтому вернувшись отель, забрав вещи и поблагодарив за гостеприимство, наши герои без промедления выехали по указанному Каплицким направлению на Хайнбург.
В полном соответствии с полученной инструкций, незадолго до моста через Дунай они увидели огромный щит, предваряющий поворот к Паннонскому Лугу. Там же на обочине возле поворота стояло с десяток автомобилей, предлагавших бесплатное сопровождение к месту назначения. Водитель крайнего из них сделал несколько шагов к притормозившей машине с явным намерением оказать содействие, однако Алексей, широко улыбнувшись и отрицательно мотнув головой, дал понять, что найдёт дорогу сам.
Нужды в сопровождении действительно не было никакой, поскольку уже задолго до места назначения вдоль асфальтового полотна с усиливающимся постоянством стали появляться плакаты, призывающие "открыть сердце духу Земли" или "оставить прошлую жизнь в прошлом", а на подъезде к самому Паннонскому Лугу в синем небе трепетал растянутый между двумя вековыми вязами аншлаг, информирующий о неизбежности обретения каждым, кто стремится сюда, "древней воли Европы".
В нескольких километрах от предписываемого дорожными указателями места назначения Алексей, ведший свой автомобиль след в след крошечному "Фиату" с громкоговорителем на крыше, который, судя по всему, держал путь в служебную зону, то есть туда же, куда должны были прибыть и они, был вынужден отстать, пропуская вывалившуюся с примыкающей дороги колонну из нескольких десятков огромных и неповоротливых автобусов. "Неужели и они туда же?" -- пронеслась мысль.
Возобновив движение и доехав, наконец, до установленного на обочине стенда, который представлял собой огромный щит из лакированной сосновой доски с надписью Wilkomen, со всех сторон украшенной живыми цветами, Алексей стал понемногу притормаживать, наивно рассчитывая заприметить машину Каплицкого или что-нибудь, напоминающее штаб. Но тщетно -- ни белого "Мерседеса", ни ничего похожего на стационарный или полевой командный пункт не просматривалось. Более того, вся обочина была нашпигована знаками, запрещающими остановку, и вдоль неё через каждые двадцать-тридцать метров стояли регулировщицы движения - юные создания в полупрозрачных платьицах и бейсболках с зелёными значками волонтёров на груди. Каждая из них была неотразима, как рисованная красотка с довоенных американских плакатов. Всякого, кто намеревался поставить машину в неположенном месте, девушки награждали столь очаровательными и обезоруживающими улыбками, что даже очень сильное желание нарушить запрет на остановку улетучивалось, и водители покорно проезжали дальше по дороге, откуда потом были вынуждены спускаться на огромное поле, размеченное белыми лентами на парковочные квадраты. Поле простиралось едва ли не до самого горизонта и заполнялось по чёткому плану, во исполнение которого очередные регулировщицы, встречавшие машины уже на траве, заставляли всех следовать в наиболее дальнюю его часть.
