Олег Чупин - Командир
Сарайчик в XVI
Пока сводный отряд ходил за головой Юсуф-бия, объединенное войско союзников заняли Сарайчик и основательно пограбили его. Но ни каких разрушений, убийств жителей или осквернения святых для ногаем мест- могил семи ханов Золотой и Ногайской орды не было. Для одного союзника это был уже его город, его подданные и его святыни, для другого не было ни какой нужды разрывать союзные отношения со своим хотя и временным, но союзником. Лучше плохой союз, чем хорошая война. Тем более и добыча была не малая.
Современный вид Сарайчика.
Сам бий Юсуф, его ближники мурзы Урус-мирза и Ураз-мирза, еще с пяток мурз и десятка полтора беев поддерживающих Юсуф-бия, остались на поле битвы и окрестностях с двадцатью шестью тысячами простых воинов и ополченцев-пастухов, погибших от пуль и клинков руссов и своих одноплеменников. Пятнадцать тысяч сдались в плен, которых новый бий Исмаил, при полном одобрении также вновь назначенного нурадина Мухаммад-мурзы, передал в полон своим союзником вместе с частью кочевий, семей и скота мятежников. Кроме того все трофеи взятые союзниками на поле битвы, Сарайчике и степи полностью оставались у них. Так же бий выдал и подписал, вместе с нурадинов грамоту на передачу своему другу московскому воеводе Черному земли, фактически подтвердив границы территории переданной 'витязем' Иваном IV. С некоторыми изменениями. Так, река Самара от своего устья до истоков, полностью поступила во владения Черного, а так же земля на её левом берегу на полдня конного пути так же отходила воеводе. Территория от правого берега Яика до Чагана и его правый берег на полдня конного пути и далее до его устья. От устью Чагана на десять верст вниз по Яику, с правым берегом на полдня конного пути, передавались боярину Черному. В ведение анклава переходил практически и весь левый берег Яика. От устья реки Илек до устья реки Кумак левый берега Яика на четыре дня конного пути на восток переходил во владения воеводы Черного. Таким образом, бий признал за питерцами право на владения Илецкими соляными промыслами и другими зауральскими землями, особенно важные для переселенцев в Орском промышленном районе. Разрешено было добывать на Яике и его притоках любую рыбу, в любом месте, в любое время года без каких-либо пошлин или иных поборов. Была дарована привилегия беспошлинно проводить, речные, морские и сухопутные караваны и обозы по Каспию, любым рекам и дорогам в Петроград и из него, в любое время года, без установления какого-либо ограничения на количество караванов или их величину.
Величина добычи вызвала не шуточные проблемы среди 'витязей', как её переварить. И если золотые и серебряные монеты, которых взяли 12 000 хорезмийских золотых дирхем и 17 000 персидских золотых ашрефи, 31 000 хорезмийских серебряных таньги и 25 000 персидских серебряных тенги. Иное золото, серебро, драгоценные камни в посуде и ювелирных изделиях, разнообразные товары, то есть не живая добыча легко переваливалась экономикой анклава. То живая - скот, пленные и их семьи создали проблему. В середине зимы семьи пленных и их скот не возможно было перегнать ближе к анклаву, кормов для животных могло, скорее всего, не хватить. Не смотря на заранее заготовленные излишки сена. Оставить на месте, имеется возможность, что попытаются сбежать. И если даже не сбегут, то без мужских рук к весне хозяйство будет сильно порушено. Отпустить в семью табунщиков, так 100% сбегут. Просто откочуют к перешедшим на сторону Исмаила мурзам и все. Не будешь же из-за них, рвать сложившееся неплохие отношения с новым бием. Вывод был найден, как всегда при общем сборе. Вместе с семьями пленных перешло и их имущество, в которое входили и рабы. Рабов как всегда освободили, перевалив их работу на 'свободных' и 'свободолюбивых' ногаев и ногаек. Среди рабов было много русских, которых тут же взяли в оборот, и большинство их согласилось остаться работать в анклаве, рабочие свободные руки были нужны. Но среди освобожденных рабов имелись и старики и калеки, которые влачили жалкое существования в кочевьях, живя впроголодь, ходя весь год в каких-то отрепьях и выполняя самую грязную и неприятную работу. И то над ними всегда висела угроза смерти от хозяина. При любом ухудшении положения степняков этих рабов могли убить или просто выгнать из становища в степь на смерть. Вот и решили отмыть, подлечить, подкормить таких людей и назначить их старшими в становища, можно было и желательно группами по два-три человека, с установлением между ними строгой иерархии. И пригляд есть и спуску своим бывшим хозяевам они не дадут. Но самим старикам и калекам не справится с работой табунщика и иной хозяйственной деятельности по становищу из-за своего физического состояния. Вот и предложили холопам мужикам, ливонским полоняникам, работающих в шахтах, карьерах, кирпичных заводах, перейти на другую работу. Переселиться в степь на освободившиеся места и взять в жены, оставшихся без мужей ногаек. В основном на этих предприятиях работали бывшие кнехты, отказавшиеся поступить на службу к попаданцам, монахи, купцы и прочие бюргеры, а так же часть экипажей захваченных кораблей, отказавшихся в Ливонии перейти на службу новым хозяевам и рыбачки-пираты покойного Якобе фон Таубе из замка Пуртсе. Подумав, многие согласились, таких набралось более тысячи человек. Отдельно отобрали добровольцев из бывших моряков и рыбаков фон Таубе, согласившихся перейти на службу к питерцам на строящиеся и имеющиеся суда. Таких набралось еще порядка трех сотен. Их тут же вывели с работ, заменив в двойном размере пленными ногаями, и отправили тысячу будущих табунщиков под руководством своих управляющих становищ, стариков и калек, к местам новой работы и жительства, к своим новым семьям и обучению, новым навыкам и умениям необходимых пастухам- табунщикам в степи. Управляющим становищ и их замам и помощникам кроме непосредственных обязанностей по управлению семьями пастухов- табунщиков, строго предписывалось наблюдать, чтобы жены и мужья выполняли свои супружеские обязательства друг перед другом, общались между собой только на русском языке, правда соответствующему 16 веку, чтобы на этом же языке общались между собой и другие обитатели становищ - дети, подростки и старики. Все необходимые им полномочия, управляющим и их людям, были предоставлены и подкреплены воинской силой всего анклава.
Эксперимент удался, уже через год, в становищах редко можно было услышать ногайскую или немецкую речь, правда русская речь обитателей семейных стойбищ была с чудовищным акцентом, с вкраплениями ногайских понятий, что поделаешь, специфика деятельности и немецких слов, вот с ними управляющие боролись. Но чем больше проходило время, тем акцент нивелировался, а бывшие малыми на момент пленения дети или рожденные в немецко-ногайском браке отпрыски уже спокойно говорили по-русски и считали себя русскими, подданными русского царя и православными людьми.
