Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)
И было отчего. К тому времени я уже понял, что влюблен в Летицию настолько, что, опасаясь выдать свои чувства, старался не оставаться с ней наедине. Однако волей-неволей нам приходилось иногда находиться в трактире вдвоем – брать кухарку отец не спешил, взвалив на Летицию двойные обязанности. Однажды, когда она мыла в лохани посуду, я, подойдя сзади, залюбовался ее обнаженными руками, покрытыми легким пушком. Внезапно она обернулась с шаловливой улыбкой и, приоткрыв рот, чуть высунула кончик языка. Еще миг, и я бы поцеловал ее в пухлые губы, но тут у ворот звякнул колокольчик, извещая о голодном путнике. Я, вздрогнув, отступил назад, и мне почудилось, что в раскосых глазах девушки мелькнуло разочарование.
«Неужели я ей все-таки нравлюсь? – думал я, выходя во двор. – Поговорить с отцом? Конечно, мне еще рано жениться, но вдруг…» Увы, мои надежды были в одночасье развеяны самым жестоким образом.
Ночью мне не спалось от духоты, и я решил спуститься вниз – попить и набрать в кружку воды. Когда я, стараясь не шуметь, крался по коридору, неожиданно распахнулась дверь комнаты, где спала Летиция, и оттуда вышел отец. Мы столкнулись едва ли ни нос к носу, и оба на мгновенье опешили.
Отец оправился первым. Он приложил палец ко рту, другой рукой взял меня за локоть и отвел в свою комнату. Там, закрыв дверь, сказал:
– Что же, Каэтано, пора тебе все узнать. Я и Летиция уже неделю живем как муж и жена. Ты должен меня понять – я еще не стар, и мне нужна женщина.
После такой речи я впал в оцепенение, приоткрыв в изумлении рот. Отец понял это по-своему и торопливо добавил:
– Не думай, что Летиция какая-то блудница. Дело в том, что она уже не девица, а вдова – ее мужа убили летом мавры. Игнасио мне все рассказал, и мы решили – не будет большого греха, если вдовец и вдова разделят на время ложе, не спросив разрешения у церкви. Тем более что Летиция меня любит, о чем поклялась перед иконой Святой Екатерины… С тобой все в порядке? Ты весь дрожишь и вспотел.
– Все нормально, отец, – пробормотал я. – Просто очень жарко. Я хотел сходить за водой и… И немного испугался, увидев тебя.
– Какой ты пугливый. Теперь видишь, что это я, а не черт? – Он негромко засмеялся, а у меня почему-то мурашки по телу забегали. – Ну, ладно, иди, попей водицы.
На следующий день я не разговаривал с Летицией и даже не глядел в ее сторону. Так, наверное, Персей боялся посмотреть на Медузу Горгону, чтобы не окаменеть. Нет, я, конечно, не думал, что Летиция – чудовище. Но мне казалось противоестественным то, что юная девушка уже не одну ночь делит ложе с моим старым отцом. А ведь накануне я мог ее поцеловать в призывно распахнутые губы.
От подобных мыслей кровь бросалась в голову, а в глазах темнело. Летиция тоже как будто что-то чувствовала, ни разу за утро не обратившись ко мне.
После полудня отец уехал к Игнасио. Уже стемнело, а он все не возвращался – видимо, дед Летиции крепко угостил будущего родственника. В трактире никого не было, и мы очутились вдвоем на кухне. Я присел на корточки около печи, где сохли поленья, чтобы настрогать лучин на вечер. Летиция подошла и остановилась за спиной – так близко, что я слышал ее прерывистое дыхание. Руки у меня задрожали, и я чиркнул ножом по большому пальцу. Сразу выступила кровь, я непроизвольно вскрикнул и поднес палец к губам. В тот же миг Летиция опустилась рядом и, властно притянув к себе пораненную руку, впилась в порез губами. Клянусь Господом, я ощутил, как она всасывает мою кровь!
Внезапно она оторвала рот и подняла голову, облизывая окровавленные губы кончиком языка. Я оцепенел от непередаваемого чувства ужаса и восторга. Летиция несколько секунд смотрела в мои глаза, а затем, обхватив за плечи, притянула меня к себе. Наши губы соединились в страстном поцелуе, и этот обжигающий, с легкой горчинкой вкус я запомнил на всю жизнь.
Прервав поцелуй, она глубоко вздохнула, – раскосые глаза поблескивали желто-зелеными бликами – затем провела кончиком языка по моим губам. Меня начала бить мелкая дрожь.
– Хочешь меня, Каэтано? – Ее хрипловатый голос вибрировал, как гитарная струна.
Я в ответ невнятно промычал. Голову пьянил остро-пряный запах, исходящий от тела Летиции. Она, продолжая стоять на коленях, взяла мою ладонь и положила себе на грудь. Почувствовав под тонкой льняной тканью напрягшийся сосок, я, не в силах сдержать вожделения, наклонил голову и стал жадно, сквозь ткань, целовать упругие груди – Летиция лишь слабо постанывала. Потом, обхватив меня за плечи, она медленно опустилась на спину, и я очутился сверху, продолжая ласкать ее тело.
– Подожди, Каэтано, – прошептала она, задирая мне рубашку. Прохладные пальцы ласково обхватили и потянули мое одеревеневшее удилище – оно ткнулось во что-то влажное и тут же проскользнуло, направляемое уверенной рукой, в глубь тела Летиции. Застонав, она согнула в коленях раздвинутые ноги, и я охнул, ощущая, как вокруг моего удилища сжимается тесное кольцо ее нежной плоти.
– Давай, милый, дав-а-ай.
Летиция заерзала подо мной, и я, ведомый животной страстью, инстинктивно подхватил ее движения. Широко распахнутые глаза девушки мерцали алыми огоньками; не снижая темпа, она приоткрыла рот и высунула длинный извивающийся язык.
– Ах, а-ах!
Отзываясь на этот полухрип-полустон, я впился поцелуем в пухлые, податливые губы.
– О-ох!
Сходя с ума от желания, я успел ощутить боль от укуса и потерял сознание…
Когда я очнулся, то увидел, что лежу на своей кровати. В окно тянуло вечерней прохладой. В углу, над плошкой с водой, потрескивала лучина. Меня подташнивало, как будто накануне я выпил слишком много молодого вина. Я не без труда встал и, приблизившись на подрагивающих ногах к окну, посмотрел вверх. Еще было не поздно, первые звездочки только зажигались на небесном своде, но над горизонтом уже висела полная луна. Я ничего не помнил, кроме… При воспоминании о кровавом поцелуе Летиции я схватился за подоконник, чтобы не упасть. Что же со мной приключилось? Может, я просто заснул и увидел кошмар? Мысль мне понравилась, но обдумать ее до конца я не успел – заскрипели лестничные ступеньки, и по тяжелым шагам я понял, что поднимается отец.
– Слава те, Господи! Оклемался? – увидев меня сидящим на кровати, он неуверенно улыбнулся. – Узнаешь меня, Каэтано?
– Да, отец, – просипел я, с трудом овладевая голосом. – А что случилось?
– Ты не помнишь? Когда я вернулся от Игнасио, ты уже спал. Но утром ты не встал – метался в лихорадке и никого не узнавал. Я так испугался…
