Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10
— Очень полезная черта — в любых ситуациях.
— Это не черта. Так проявляется само учение. Джубал, я грокк — вы устали. Хотите, я сниму вашу усталость? Или предпочитаете лечь спать? Если нет, то наши братья будут счастливы болтать с вами хоть всю ночь. Мы, как вы знаете, спим мало.
Джубал зевнул.
— Я предпочитаю хорошую горячую ванну, а потом часиков восемь крепкого сна. Увижусь с нашими братьями завтра… и в следующие дни.
— Их будет много — этих дней, — согласился Сэм.
Джубал нашел свою комнату, прилегавшую к комнате Патти, которая наполнила ванну, застелила постель, не прикоснувшись к ней руками, поставила у постели все нужное для приготовления коктейля, смешала стаканчик и отнесла его на полочку у ванны. Джубал не торопил ее, — она пришла разодетая лишь в свои картинки. Ему был хорошо известен синдром, который влечет за собой татуировка всего тела, а потому был уверен, что если он не попросит разрешения ее внимательно рассмотреть, то Пат на него обидится.
Он отнюдь не испытывал того смущения, которое испытал Бен в аналогичной ситуации. Он разделся, улыбнулся кривой, но гордой улыбкой, обнаружил, что абсолютно не стыдится, хотя прошло уже много лет с тех пор, как кто-нибудь видел его обнаженным. По-видимому, для Патти это тоже ничего не значило, так как она спокойно наклонилась и проверила температуру воды, прежде чем Джубал сядет в ванну.
После этого она не ушла, а показала ему каждый рисунок, объясняя его содержание и в какой последовательности их следует рассматривать.
Джубал высказал приличествующее случаю благоговение и воздал хвалу искусству художника, оставшись при этом в границах чистого искусствоведения. Про себя он подумал, что никогда еще не видел такого чертовски виртуозного владения татуировальной иглой, — его давняя подружка японочка выглядела бы рядом с Патти, как дешевый коврик рядом с бухарским ковром.
— Рисунки почему-то стали меняться, — сказала Патти, — взгляните, например, на сцену рождения святого — задняя стенка как будто выгибается… кровать отчего-то стала походить на хирургический стол. Но я уверена, что Джорджа это не огорчает. С тех пор как он ушел на небеса, ничья игла ко мне не прикасалась… и если чудесные изменения происходят, то я не сомневаюсь, что это Джордж приложил к ним руку.
Джубал решил, что, хотя Патти определенно немного «с приветом», но очень славная… ему нравились люди с причудами, а те, что считали себя «солью земли», казались ему скучными и быстро надоедали. Впрочем, помешательство Патти не такое уж сильное; его сброшенную одежду она отправила в шкаф, даже не подойдя к ней близко. Патти могла бы служить прекрасным доказательством того, что вовсе не надо быть в здравом уме (как бы ни понимать этот термин), чтобы извлечь из учения огромную пользу; судя по всему, мальчуган может обучить кого угодно.
Джубал почувствовал, что Патти куда-то торопится, и помог ей уйти побыстрее, попросив поцеловать на ночь его крестных дочек, — сам он не успел этого сделать.
— Я немножко утомился, Патти.
Она кивнула.
— А меня зовут продолжать трудиться над словарем. — Она наклонилась и поцеловала его — тепло, но мимолетно. — Чтобы было, что передать девочкам.
— И погладь за меня Хони Буна.
— О, конечно. Он грокк вас, Джубал. Он понял — вы любите змей.
— Вот и ладно. Разделим воду, брат.
— Ты есть Бог, Джубал.
Она ушла. Джубал поудобнее расположился и вдруг ощутил, что усталости как не бывало, а суставы — те совсем не болят. Патти сработала почище тоника — от нее прямо-таки исходили спокойствие и радость. Хотелось бы и ему, подобно Патти, никогда не ведать сомнений, но по зрелому размышлению он пришел к выводу, что хочет остаться самим собой — старым, чуть-чуть «с приветом» и всегда ироничным по отношению к своей собственной персоне.
Потом он намылился, смыл под душем пену и решил побриться, чтобы не тратить на бритье время перед завтраком. Наконец задвинул задвижку, выключил верхний свет и залез в постель.
Он осмотрелся в поисках какого-нибудь чтива, не обнаружил ничего, почему-то рассердился, ибо из всех его пороков чтение на ночь было самым главным. Пришлось удовлетвориться глотком из стакана и погасить ночник.
Похоже, что разговор с Патти прогнал сон и освежил его. Джубал все еще не спал, когда в комнате появилась Дон.
— Кто здесь? — спросил он.
— Это Дон, Джубал.
— Дон? Не может быть! Это действительно ты?
— Да, Джубал, это я.
— Черт побери, мне же казалось, что я закрыл дверь на запор. Ну-ка, девочка, уходи отсюда… Эй! Убирайся из моей постели! Сию же минуту!
— Хорошо, Джубал, только сначала я хочу вам что-то сказать.
— Ну?
— Я давно люблю вас. Почти так же давно, как Джилл.
— Что за… Перестань болтать чепуху и поскорее убери свою миленькую попку за дверь.
— Я уйду, Джубал, — робко шептала она, — но сначала, пожалуйста, выслушайте меня. То, что я скажу, касается женщин.
— Вряд ли для этого сейчас самое подходящее время. Расскажешь завтра утром.
— Нет, именно сейчас, Джубал.
Он вздохнул.
— Ну ладно. Можешь остаться там, где сидишь.
— Джубал… мой возлюбленный брат… Для мужчин огромную роль играет то, как мы, женщины, выглядим. Поэтому мы и стараемся быть красивыми и в этом есть благо. Я, как вы знаете, выступала в стриптизе. И это тоже было благо — дать мужчинам насладиться видом моей красоты. Это было благо и для меня — я знала, что я даю им то, что мужчинам необходимо.
Но, Джубал, женщины отличны от мужчин. Нам важно знать, каков мужчина. Иногда это может быть очень глупое — например, богат ли он? Или — будет ли он заботиться обо мне и моих детях? А иногда так — добр ли он? Так добр, как ты, Джубал… Та красота, которую мы видим в вас, совсем не та, которую вы видите в нас. Ты прекрасен, Джубал.
— С нами крестная сила!
— Ты говоришь верно, Джубал. Ты есть Бог, я есть Бог, и ты нужен мне. Я предлагаю тебе воду. Примешь ли ты ее и позволишь ли мне стать ближе?
— Хм… слушай, девочка… если я только правильно понял твое предложение…
— Ты грокк, Джубал. Разделить все, что у нас есть. Нас самих. Наши сущности.
— Я так и думал. Моя дорогая, ты обладаешь всем, чем можно поделиться… но я… понимаешь, ты опоздала на много лет. Я страшно сожалею об этом, поверь мне. Спасибо тебе. Я искренне и глубоко благодарен, а теперь уходи и дай старику спокойно уснуть.
— Ты уснешь, когда исполнится ожидание. Джубал… я могу поделиться с тобой силой. Но я ясно грокк, что в этом нет нужды.
