Алан Фостер - Избранные произведения. Т.3. Между-Мир: Между-Мир. Внутри себя
Расмуссон выглядел озадаченным.
— Каким образом он может оказаться опасным для вас? Вы же его создатели.
— Эрик Эббот человек, командир. Но наполовину его создали мы. Он обладает способностями и информацией сайраксов. Такое положение дел редкое и опасное. Не очень приятная комбинация. Я не стал бы говорить вам этого. Вы могли бы узнать правду об Эрике только случайно. Но сейчас время дорого для всех нас.
— Мы знаем, почему это важно для нас, — пробормотала Поннани. — Но почему это так важно вам?
— Вы слишком много спрашиваете. Вас должна удовлетворить информация, что он опасен для сайраксов для людей.
— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил Расмуссон.
— Мы обеспечим необходимую охрану для вашей безопасности, если вы позволите одному из нас высадиться на станции Ворота. Мы намерены установить контроль над Эриком Эбботом. Как только наш представитель окажется на станции, можете опять включать свой защитный экран. Это будет вам свидетельством того, что мы не собираемся похищать Эббота и его знания. Кстати, говоря, мы можем использовать его вместе. Эббот останется у вас. Вы сможете помешать нам получить какую-либо информацию, взорвав его в любое мгновение, когда вам покажется, что мы пытаемся обмануть вас. Вы легко обнаружили наш корабль и, следовательно, в случае необходимости обнаружите еще раз. Мы можем изучать Эббота вместе. Он не ожидает, что один из нас может оказаться сейчас рядом с ним без предупреждения. Его друзья охраняют станцию от людей.
— Как вы установите контроль над ним?
— В его брюшную полость имплантировано контрольное устройство. Оно очень маленькое и должно включаться только с небольшого расстояния. Если это удастся, Эббот потеряет самостоятельность.
— Вы намерены уничтожить его?
— Нет, — ответил сайракс. — Он войдет в полукоматозное состояние, в котором не будет представлять опасность ни для кого.
— А его друзья?
— Поскольку ваш защитный экран опустится на место, наш представитель не сможет связаться с кораблем, но будет в состоянии сохранить в безопасности весь город. При этом вы не встретите серьезного сопротивления при попытке захватить станцию. Головы охраняющих отлетят быстро.
— А что если мы согласимся на ваш план, — медленно произнес Расмуссон, — кроме варианта совместного изучения?
— Сделку придется отменить.
— Ха, плохо дело.
— Вы согласны начать войну, чтобы сохранить секрет Ворот? — Остатки юношеского сарказма командира моментально испарились.
— Понимаю.
— Очень хорошо.
— Ладно. Теперь мы знаем о ценности Эббота.
— Вы даете нам возможность узнать очень многое о биотехнологии сайраксов, — произнесла Поннани.
— Часть нашего соглашения, — прошептал чужеземец.
— Не знаю, — пробормотал Расмуссон. — Вы просите пустить лису в курятник и в качестве гарантии предлагаете только честное слово лисы.
— Хорошая метафора, — ухмыльнулся сайракс.
— Я свяжусь с властями, — коротко сообщила Поннани, — и передам им ваше предложение.
— Вы говорите о вашем механическом руководстве?
— Да, Коллигатару и его помощникам-людям. Было бы забавно, если бы мы смогли таким образом объединиться.
— Можете считать это первым шагом к хорошим отношениям, если это ускорит дело.
— Безусловно, ускорит. Мы знаем радиус действия ваших приборов связи. Оставайтесь в нем, и мы свяжемся с вами сразу как только примем решение.
Сайракс сделал какое-то странное плавное движение головой и руками. Экран погас.
— Мне это не нравится, — быстро заявил Расмуссон. — Пустить сайраксов на Ворота — самое опасное, что может быть, — Понимаю, но может оказаться так, что это наш единственный шанс установить контроль над Эбботом и его людьми, предотвратить их непредсказуемые действия. Думаю, они боятся его так же, как и мы.
— Глупости! Он захватил станцию, но остается в западне.
— Мы этого не знаем. Мы почти ничего не знаем об Эрике Эбботе и его способностях. Мне не нравится долгая неизвестность. К счастью, не мне принимать окончательное решение. Это дело Коллигатара и Совета.
— Но мы можем дать свои рекомендации. Что бы вы порекомендовали, доктор Поннани?
— Ничего не собираюсь рекомендовать.
— Вас расценят как нерешительную.
Она улыбнулась и подошла к пульту связи.
— К счастью, в моей профессии это не такой большой порок, как в вашей.
Почти все уже прошли в полном смысле этого слова. Эрик замер, сидя за главным пультом. Он провел четыре дня без сна, но в его глазах не было и намека на усталость, а пальцы методично двигались по кнопкам.
Все, кто хотел попасть на Парадиз, попали, кроме техников и охранников. Последние готовились к перемещению. В промежутке Эрик отправил более сотни недовольных, которые не хотели ни на Парадиз, ни на Эдем, а только на Землю. Поскольку они были вольны рассказывать, как их обманули, скоро по всей планете загорятся телеэкраны. Правительство постарается заставить замолчать этих людей, но трудно заткнуть рты сотне озлобленных мужчин, женщин и детей. Восстановление односторонней связи с колониями будет почти непосильной задачей для властей.
Лайза подошла к Эрику. Она жевала пищу, привезенную с Эдема.
— Голоден, муж? — Мадрас сделала их отношения официальными. Нежная старая Мадрас, объявившая Эдем своим домом и доказавшая невозможность сопротивляться вызову, брошенному новым миром. Она с радостью бросила свой пост в Совете. Она страдала хроническим бронхитом, и обещание теплого мира слишком много для нее значило. Поэтому, ожидая своей очереди перемещения на Парадиз, Лайза приняла участие в церемонии. Их с Эриком объявили мужем и женой в трех мирах.
— Не голоден, спасибо.
— Ты выглядишь усталым.
— Наверное, но на самом деле я не устал. Что-то еще изматывает меня почти весь день. Никак не могу отделаться… Готовность. Выходите.
— Ты не заболел? — с тревогой спросила Лайза.
— Я в жизни никогда не болел. Я всегда думал, что счастлив, — он грустно улыбнулся. — Но это не счастье, а просто хорошая конструкция, — Эрик поежился. — Мы почти закончили.
— Я хотела бы, чтобы ты был менее пессимистичным.
— Думаю, меня создали пессимистом. Настойчивый пессимист.
Вокруг них свободное пространство между пультами было заполнено теми, кто хотел попасть на Землю. Дети играли и кричали. Тысячи разговоров мешали техникам продолжать их работу. К иллюминатору подойти было невозможно, поскольку возвращающиеся сгрудились около него и смотрели на мир, который они когда-то покинули и который теперь снова оказался рядом. Эрик прощал им их возбуждение. Его собственный дом еще не был виден.
