Дэвид Вебер - Меж двух огней
Еще несколько человек тоже приняли решение остаться на судне. В некоторых случаях причиной была храбрость, в других – вызов, но всех объединяло общее чувство – преданность. Преданность своему кораблю, своим товарищам по команде, своим офицерам и своему долгу и прежде всего – своему капитану. Хонор Харрингтон нуждалась в них, и они отказались бросить ее в беде.
Клаус Гауптман сидел в каюте, неловко ссутулившись в уютном кресле и закрыв руками лицо. Его переполнял стыд. Не гнев, который так часто служил ему движущей силой, а стыд. Мучительный, горький стыд. Тот самый, который проникает в человека и разъедает его изнутри. Отчасти он понимал, что только безумный страх за дочь заставил его спорить с Хонор Харрингтон, бранить и проклинать ее, однако это не утешало и не помогало. Он помнил только, как в глазах Стейси вспыхнуло неожиданное страдание – из-за него. Единственный человек во вселенной, чье хорошее мнение действительно имело для него значение, его дочь, заглянула ему в душу и с ужасом отвернулась, и Гауптман чувствовал, как в его глазах закипают слезы, которых он не хотел проливать.
А еще в глазах Стейси было то холодное презрение, которое он слышал в голосе Харрингтон. С ним уже говорили таким тоном, но на сей раз – заслуженно. Он сознавал это и не мог придумать ни другого названия своему поступку, ни извиняющего объяснения. И эта ядовито-горькая правда заставила его вспомнить давнюю стычку с Харрингтон. Ему пришлось признать – возможно, впервые в его взрослой жизни, – что он лгал сам себе. Он, который всегда думал, что может смело смотреть себе в глаза, теперь понимал истину лучше, чем когда-либо. Он с отчаянием думал о том, что Харрингтон и в тот, первый раз была права. Права, что не поддалась давлению, которое он пробовал пустить в ход, права, что испытывала к нему презрение, права даже в том, что угрожала человеку, который пал так низко, что использовал против нее угрозу ее родителям из-за одного только больно задетого самолюбия и оскорбленной гордости. Она угрожала человеку, который даже не понимал низости своих поступков, потому что мораль для него в тот момент ничего не значила.
Он сидел в каюте наедине со своими мыслями о том, кем же он на самом деле стал, и ни богатство, ни власть, ни положение, ни успехи не могли защитить его от себя самого.
* * *Гарольд Суковский, одной рукой поддерживая Крис Хёрлман, вышел в стыковочный туннель пассажирского судна, снабженный генератором внутренней гравитации. За время пребывания на борту «Пилигрима» коммандер полностью излечилась от физических ранений и намного больше, чем он ожидал, оправилась от психических травм. Но она все еще была слаба, ее грубоватый бесшабашный юмор, казавшийся неотделимым от нее, так и не вернулся, и Гарольд прижимал ее к себе, ограждая от любого случайного контакта в царившем вокруг них хаосе. Маргарет Фушьен отрядила стюардов и некоторых членов команды, чтобы они направляли поток эвакуируемых. Важно было как можно быстрее освобождать коридор отсека малых летательных аппаратов, и персонал «Артемиды» старался изо всех сил. Но когда Суковский и Хёрлман вышли из туннеля следом за Шэннон Форейкер, в коридоре возник затор. Всех военнопленных с «Пилигрима» послали одной группой, с единственным морским пехотинцем для охраны, и Суковский, войдя в коридор, сразу увидел гнев на лицах встречавших их стюардов. Гнев моментально перерос в ненависть к людям, одетым в форму флота, который только что уничтожил «Ястребиное крыло» и убил тридцать их товарищей. Старший стюард, руководивший этой группой, с перекошенным от ярости лицом открыл рот, готовясь что-то сказать. Но Суковский быстро прошел вперед и встал во главе заключенных между Уорнером Кэслетом и Дени Журденом. Взгляд его был очень решительным.
– Придержите язык, – велел он стюарду резким холодным тоном.
Тот смутился, поскольку искалеченный человек с покрытым шрамами лицом и в простой робе говорил ледяным командным голосом. Суковский шагнул к нему, прежде чем стюард сообразил, что ответить.
– Я капитан Гарольд Суковский, – произнес он тем же холодным тоном, и глаза стюардов вспыхнули, потому что они узнали четвертого по рангу капитана своей судоходной линии. – Эти люди спасли жизнь мне и моему старпому, уничтожили палачей, захвативших в Телемахе мою «Бонавентуру». Они казнили всех свиней, которые держали нас в заточении, а затем потеряли собственный корабль, пытаясь спасти мантикорское торговое судно. – Он не назвал судно. Да это и не имело значения: ни Кэслет, ни Журден не знали в тот момент, что пришли на помощь «Пилигриму». – И вы будете относиться к ним с должным уважением, старший стюард. Ясно?
– М-м, так т-точно, сэр! – выпалил стюард. – Как прикажете, сэр!
– Хорошо. Теперь проводите нас, чтобы освободить коридор.
– Слушаюсь, сэр. Прошу капитана и… и его друзей следовать за мной.
Стюард повел их дальше по коридору, а Суковский почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он встретил пристальный взгляд Кэслета, и они обменялись суровыми улыбками, глядя в глаза друг другу. Улыбками понимания… и сочувствия.
* * *– Последняя шлюпка, шкипер, – объявил Кардонес.
Старпом охрип, отдавая приказы, и Хонор кивнула ему, оторвавшись от разговора с Дженифер Хьюз. Улучив секунду, она бросила полный боли взгляд на спинку своего командирского кресла. Ей отчаянно хотелось отослать с корабля и Нимица. Но кот не мог ее оставить, так же как Саманта – Гарольда Чу. Возможно, Хонор следовало настоять на его перемещении на «Артемиду», но она не могла. Просто не могла. И ее кот был экипирован лучше Саманты. У него был скафандр, а Чу вынужденно пользовался стандартным модулем жизнеобеспечения. Вот хотя бы в этом Хонор могла им помочь – и предоставила улучшенный вариант. У нее в каюте стоял роскошный модуль, который она приобрела для Нимица еще до того, как Пол изготовил скафандр для кота. Модуль был построен из противорадиационной брони и снабжен дополнительными системами жизнеобеспечения, и Хонор настояла, чтобы Чу принес Саманту в ее каюту и поместил кошку в это более надежное укрытие.
«Хотя в конечном счете это не будет иметь никакого значения», – мрачно подумала Хонор.
– Когда мы можем отправляться? – спросила она.
– В любой момент, шкип. – Кардонес улыбнулся, хотя оставался таким же мрачным, как и Хонор. – Те катера уже не вернутся. Нам остались только два бота… и, конечно, наши аварийные капсулы.
– Конечно, – согласилась Хонор и нажала кнопку связи с центром аварийного контроля.
– Аварийный контроль слушает. На связи главстаршина Льюис.
