Лоис Буджолд - Осколки чести. Барраяр
— Как?! — изумленно воскликнул Фордариан. — Вы же бетанка! Вы не можете…
Сверкающий удар оборвал его слова, его дыхание, его жизнь. Голова как будто сама собой отскочила от туловища, только из основания шеи ударила последняя волна крови. Вот кому следовало поручить исполнение приговора над Карлом Форхаласом, отрешенно подумала Корделия… А в следующую секунду Ботари глухо вскрикнул, выронил шпагу и упал на колени рядом с обезглавленным телом, сжимая руками виски. Можно было подумать, что из его горла вырвался предсмертный вопль Фордариана.
Корделия в страхе склонилась над ним. Впервые с той самой секунды, когда Карин схватила нейробластер и начался весь этот хаос, ее охватил ужас. Химическая блокада памяти прорвана, и сержант вспомнил ту картину, которую — под страхом невообразимых мук — ему было приказано забыть: свой бунт и перерезанное горло адмирала Форратьера. Она проклинала себя за то, что не предусмотрела этого. Неужели воспоминания его убьют?
— Дверь совсем раскалилась, — доложила со своей позиции бледная как полотно Друшикко. — Миледи, нам надо немедленно выбираться отсюда.
Ботари с хрипом хватал ртом воздух, все еще сжимая руками голову, но дыхание его начало понемногу выравниваться. Удостоверившись, что приступ проходит, Корделия оставила сержанта сидеть по полу и огляделась. Ей срочно нужно найти что-то — что-то не пропускающее влагу… Вот на полке гардероба валяется прочный пластиковый мешок, а в нем несколько пар туфель Карин — видимо, он был принесен сюда кем-то из слуг, когда император Вейдл повелел вдовствующей принцессе перебраться в его спальню. Корделия вытряхнула туфли, подняла отрубленную голову и сунула ее в мешок. Ноша оказалась тяжелой, хотя и полегче, чем маточный репликатор. Она затянула завязки.
— Дру, ты держишься лучше всего. Понесешь репликатор. Спускайся. Только не урони его.
Если уронить Фордариана, хуже ему от этого уже не будет, решила Корделия.
Кивнув, Друшикко схватила репликатор и брошенную шпагу. Корделия не поняла, зачем ей понадобился клинок — из-за его исторической роли или потому, что он принадлежит лейтенанту Куделке. Она помогла Ботари подняться на ноги. Из открытой панели навстречу им рвался прохладный воздух: пожар за дверью создал тягу. Потайной ход будет действовать как поддувало, пока горящая стена не рухнет и не завалит его. Тем лучше — пускай мятежники роются в углях, гадая, куда исчезли убийцы их господина.
Спуск напоминал кошмарный сон: тесно, темно, где-то рядом во мраке скулит Ботари. Ей не удавалось держать мешок ни перед собой, ни позади, так что пришлось пристроить его на плечо и спускаться, ударяя свободной ладонью по перекладинам.
Оказавшись на ровной поверхности, она принялась подталкивать плачущего сержанта в спину, не давая ему остановиться, пока они не ступили на каменные плиты подвала.
— С ним все в порядке? — взволнованно спросила Друшикко, когда Ботари сел, уткнувшись головой в колени.
— У него сильная мигрень, — сказала Корделия. — Нужно время, чтобы она прошла.
Еще нерешительнее Друшикко спросила:
— А с вами, миледи?
Корделия ничего не могла с собой поделать: она расхохоталась. С трудом справившись с подступающей истерикой, она ответила окончательно перепуганной Дру:
— Нет. Но это неважно.
Глава 19
Среди запасов Эзара оказался и ящик с пачками банкнот — барраярские марки во всевозможных купюрах. Там же хранился богатый выбор удостоверений личности; все с фотографией Друшикко, но выписанные на разные имена. Велев девушке набить карманы деньгами и документами, Корделия отправила ее купить подержанный автомобиль, а сама осталась присматривать за Ботари.
Обратный путь из Форбарр-Султана был слабым местом плана Корделии — может быть потому, что она не очень-то верила, что до этого дойдет. Перемещения граждан были строго ограничены, поскольку Фордариан старался помешать населению столицы удариться в бегство. Чтобы сесть на поезд монорельсовой дороги, нужно было предъявить специальный пропуск. Лететь на флайере тоже нельзя — он будет слишком заманчивой мишенью и для врагов, и для друзей. Автомобиль обязательно подвергнется досмотру на нескольких заставах, а пешее передвижение им не по силам, да и заняло бы несколько дней. Хороших вариантов не существовало.
Прошла целая вечность, прежде чем вернулась бледная Друшикко и туннелями вывела их в какой-то малолюдный переулок. Город был присыпан грязным снежком, к серому зимнему небу поднимался столб дыма — по-видимому, пожар во дворце еще не удалось потушить. Интересно, уже пошел слух о смерти Фордариана?
Следуя полученной инструкции, Друшикко выбрала очень простую и незаметную старую машину, хотя имевшихся у нее денег хватило бы для покупки самого шикарного лимузина в столице. Но привлекать к себе внимание было не в их интересах; кроме того, следовало оставить резерв для подкупа патрульных.
Миновать заставы оказалось легче, чем опасалась Корделия. На первой вообще никого не было — возможно, всех солдат в срочном порядке перебросили на оцепление дворца. У второй скопилась длинная очередь. Водители нетерпеливо сигналили, а инспекторы, сбитые с толку противоречивыми слухами, нервничали и спешили. Толстая пачка денег, протянутая вместе с одним из удостоверений, перекочевала в карман охранника. Он знаком велел женщинам проезжать — везти домой своего «больного дядюшку». У Ботари был и впрямь больной вид: он скорчился под пледом, который заодно прикрывал репликатор. На последней заставе Друшикко сообщила инспектору столь убедительную версию слуха о смерти Фордариана, что тот, перепугавшись, сменил китель на гражданскую одежду и был таков.
Весь вечер они кружили по разбитым проселкам, добираясь до владений соблюдавшего нейтралитет графа Форинниса. Здесь старая машина окончательно встала. Они бросили ее и побрели к монорельсовой дороге. Корделия безжалостно подгоняла свой измученный отряд — часы в ее мозгу продолжали неумолимый отсчет времени. В полночь они явились на первый же военный объект у границы верного императору района — вещевой склад. Друшикко несколько минут пререкалась с дежурным офицером, прежде чем убедила его впустить их внутрь и разрешить воспользоваться линией комм-связи. Услышав, что она вызывает базу Тейнери, офицер стал намного услужливей. Вскоре, как по волшебству, появился скоростной катер.
На рассвете, когда вдали уже показались огни космодрома, Корделию вдруг охватила паника — ведь все это уже было. Так похоже на ее возвращение после скитаний по горам — просто замкнутый круг. Может, она умерла и попала в ад, и ее присудили к вечной муке — непрестанному повторению событий последних трех недель? Снова, и снова, и снова. Она содрогнулась.
