Александр Беляев - Мир приключений, 1983
— Новая видеорама! Как здорово! — вопил Дикки. — Это подарок так подарок, правда, Эмми?
Эмми визжала от удовольствия. Отец тем временем торжественно подошел к двери, ведущей на балкон, открыл маленький ящичек в стене и осторожно вытащил из него старый видеокубик. И тотчас же за окнами погас всем давно надоевший вид на Диснейлэнд. Еще одно движение руки — и за окнами начал набухать далекий сиреневый свет. Перспектива стала невероятно глубокой, где-то в вышине загорелись искорки звезд, легкие, почти бесплотные облака розовели прямо на глазах. Загорался рассвет, и теплые блики вырастающего из темноты солнца заиграли на стенах комнаты. И все сразу увидели, что внизу, до самого горизонта, простирается величественный океан.
Все молчали, восхищенные этой невиданной картиной. Потом Эмми тихо спросила замирающим голосом:
— Папа, а это настоящий рассвет? Это настоящее небо?
Отец чуть смущенно переглянулся с Джейн и пробормотал:
— Ну, не совсем… Настоящее не так уж красиво выглядит отсюда, с высоты почти двух километров. Зато это — улучшенный вариант. В нем никогда не бывает дымки, низкие облака не ползут, как набрякшая вата, прямо в окно, никогда не моросит противный дождь… — Отец почему-то вздохнул. — Короче, здесь как в видео — все почти как настоящее, но только лучше.
Дик в восторге подымал оба больших пальца сразу, мама с гордой улыбкой развалилась в кресле с переносным пультом кибер-кухни на коленях, и только Эмми почему-то стало как-то скучно. Она подошла к окну так близко, что волосы касались прохладного стекла, и долго вглядывалась в распахнувшийся перед ней мир. Внизу, далеко-далеко, колыхалась гигантская гладь океана. Почти черная под ногами, она переходила через все оттенки синего цвета по мере приближения к солнцу и под самым пепельным шаром вдруг загоралась оранжевым огнем. Легкий, чуть прохладный ветерок, казалось, просачивался через окно и нежно покусывал голые руки девочки, отчего кожа на них стала тугой и пупырчатой. Где-то на западе, бесконечно далеко от Эмми, вспыхнула колючая падающая звезда, проколола небо и остыла. Девочке было удивительно хорошо, но почему-то неясная грусть мягким комком прокатилась по ее горлу.
— Тебе не страшно, Эмми? — тихо сказал прямо в пушистые волосы отец. Он незаметно подошел к дочери и на всякий случай крепко обнял ее за плечи.
— Нет, пап, — покачала головой девочка, чувствуя, как слезы начинают щипать ее глаза. — Я почему-то совсем не боюсь этой высоты… Как хорошо, ты чувствуешь, папа, как хорошо?
И, не выдержав, девочка беззвучно заплакала, прижавшись мокрым личиком к теплой груди отца.
Где-то позади Дикки презрительно свистнул и пробормотал что-то нелестное в адрес всяких плакс и трусих. Отец, очень смущенный порывом дочери, обычно такой самоуверенной, немного растерянно спросил:
— Почему же ты плачешь, дочка, если тебе так нравится?
— Ах, пап, разве ты не понимаешь? — прошептала Эмми. — Почему все это тоже не настоящее?
* * *Вечером родители долго не могли уснуть. Уже давно отзвучала традиционная вечерняя сказка Обри Диснея для малышей, в которой Братец Кролик так и не смог догнать мудрую черепаху, и уже кончился успокоительный сеанс цветомузыки, превращающий стены детской спальни в добрую старую няню, и даже подходила к концу новая популярная программа для взрослых «Вечерний Тост», полная игривых намеков и ничем не прикрытых полезных советов, а Джейн все еще ворочалась на широкой кровати и время от времени начинала всхлипывать и шепотом жаловаться мужу:
— Фрэнк… ты только пойми меня правильно, я Эмми люблю до безумия — хоть это сейчас и не принято, ведь мы еще достаточно молоды… Меня подруги за глаза даже называют клушкой… Пусть она и в самом деле очень развита для своих семи лет, но всему же есть предел. Какая-то она стала дикая, всем дерзит… даже и разговаривает не по-детски, словно ей бог знает сколько лет от роду… Ну, я понимаю, два года назад мы сделали ошибку, даже нет — это я сделала ошибку, послав ее на лето к бабушке на материк! (Фрэнк поежился — не в правилах жены было признаваться в своих ошибках.) Ты что, спишь, милый?… Так я хочу сказать — кто мог знать, что бабушка в свои восемьдесят лет еще не потеряла своих профессиональных качеств доктора математики… Фрэнк, ну что ты молчишь?
— Я слушаю, дорогая, — промямлил Фрэнк, косясь на окно спальни. — Ты только посмотри, какая удивительная лунная ночь! Даже жаль, что дети уже спят… Но скоро воскресенье, и накануне можно будет уложить их чуть попозже — пусть они всласть полюбуются звездным небом!
— …в конце концов, Дикки не виноват, что у него нет особых талантов, — не слушая мужа, продолжала жаловаться Джейн. — У меня вот тоже нет, и у тебя, и тем более у наших соседей и знакомых… Но разве кто-нибудь нас попрекал этим в детстве?
— Ты преувеличиваешь, милая, — мирно возразил Фрэнк. — Эмми в этом отношении ведет себя очень тактично.
— Может быть, не уверена… Но сам факт, что она вундеркинд, действует на окружающих угнетающе. Помнишь, что говорил директор ее школы, этот старый развязный тип… Кроннер, кажется? Что Эмми поражает всех учителей своими зрелыми знаниями и отстает только по географии, которую она почему-то терпеть не может. Скажи, где ты видел девочку, которая в семь лет наизусть читала бы Гомера, Данте, Мильтона, плакала над какими-то Нибелунгами и песнями о никому не нужном Сиде… В ее возрасте дети читают Фрэнка Баума и Перро!
— Она тоже их читает, — из справедливости возразил Фрэнк. — Девочка просто до безумия любит сказки… Ты же видела сегодня, как она чудесно инсценировала «Зазеркалье» Кэрролла…
— Да, а эта постановка? Как она могла за один день разобраться в такой сложной машине, да еще сама запрограммировать совершенно новую сказку? Дикки сегодня весь день ходит подавленный.
— Ну, этого я не замечал, Дикки сегодня был просто злым и капризным, — в сердцах сказал Фрэнк. — Как и вообще в последнее время.
Джейн даже всплеснула руками.
— Злой? Мой Дикки — злой? Фрэнк, ну что ты говоришь! — От обиды на ее глазах навернулись слезы. — Ты всегда был далек от детей, да и вообще никуда не годен как отец! Нужно же понимать нежное сердце ребенка… Он всего на год младше Эмми, а она его беспрестанно терроризирует, да, не возражай, терроризирует, подчеркивая свои способности. Ну разве бедный мальчик виноват, что ему тяжело дается высшая математика? А Эмми уже второй год возится с переносным компьютером, как будто это кукла… И этот мерзкий компьютер подарил ей ты! А теперь еще машина сказок… Зачем я позволила тебе се купить?… Скоро она нас ни во что не будет ставить.
