Пол Андерсон - Рассказы. Часть 2
За пределами силового поля базы местная гравитация притягивала его на сорок процентов сильнее, чем на Земле. Хотя костюм его был легким, а мышцы — сильными, восстановитель воздуха неизбежно давал дополнительный вес за счет устройства для преобразования водорода, который просачивался сквозь любой материал. Вскоре он вспотел. Тем не менее, он чувствовал, как холод проник через все термостатические спирали и пронизывает его до костей.
Высоко над головой стоял Осман, свирепая белая звездочка, вдвое ярче Солнца, но со своего расстояния посылающая едва ли шестнадцатую часть того, что получала Земля. Тучи, красноватые от органики, плыли, слегка подгоняемые медленным ветром, по хмурому небу, где тускло виднелась одна из трех лун. Эта атмосфера порождала давление, втрое превышающее земное. Состояла она большей частью из водорода и гелия, содержала испарения метана и аммиака и следы других газов. Парниковый эффект, однако, не мешал воде замерзать.
Действительно, планета, была покрыта коркой льда, смешанного с горными породами, пронизывающего бедные металлами пласты.
Грунт сверкал и скрипел под ногами Далмэди. Склон полого спускался к темному бурному морю жидкого аммиака, чей горизонт был слишком отдален — в радиусе 17 000 километров, — чтобы его можно было увидеть в красноватом мглистом воздухе.
Изо льда были и сооружения, которые глыбами вздымались вокруг. Они мерцали, подобно зеркалу, и дверные проемы и мрачные резные фигуры не нарушали их гладкости. Здесь не было улиц в обычном смысле слова, но воздушные наблюдения открыли четкую схему в расположении зданий, о которой местные жители не могли или не хотели говорить. Воздушные потоки с трудом пробивались между сооружениями. Воздух усиливал звуки, каждый звук становился резким и пронзительным.
Уличное движение нарастало. Это были в основном пешеходы — туземцы, спешащие по своим делам, несли инструменты странной формы и сосуды со светильниками нечеловеческой культуры неолита. Попадались повозки, нагруженные изделиями прибрежной полосы; их тянули животные — миниатюрные динозавры, чей создатель лишь смутно слыхал о подобных тварях. На похожих, но более гибких животных ехали верхом. Рыбачьи лодки покачивались на поверхности моря; можно было сказать, что с них ловили рыбу, хотя настоящая рыба могла прожить здесь без защиты не дольше, чем человек.
В наушниках Далмэди звучал только ветер, отдаленный рокот волн, звук шагов и скрип повозок. Сулеймениты обычно не пользовались речью. Однако они беспрестанно общались: жестами, переливами вздыбленного меха; деликатно обменивались выделениями пахучих желез. Они старались не подходить близко к человеку, — просто потому, что прикосновение к его костюму обжигало их. Он посылал и получал многочисленные приветствия. За 2 года — 25 земных лет — Побережье и Нагорье теперь зависели от предметов торговли — металла, пластика и источников энергии. Местные рабочие стали оказывать помощь в строительстве космопорта на Столовой горе над городом и уже сделали большую часть работы. Это позволило сэкономить на автоматах — и станция получила скромную прибыль.
Далмэди согнулся от своей утомительной прогулки. Через 10 минут он был во дворце.
Десяток туземцев, что стояли перед большим зданием с башнями, не были стражей. Хотя на Сулеймене случались войны и грабежи, убийство «короля» казалось в буквальном смысле немыслимым (Действие феромонов? В каждом из обществ, которые ксенологи изучили до сих пор, правитель ест особую пищу, так как его приближенные утверждают, что кто-то хочет отравить его; и, возможно, приближенные правы.) Барабаны, жезлы с перьями и малопонятные приспособления в руках этих существ имели церемониальное назначение.
Далмэди справился со своим нетерпением и не без удовольствия следил за ритуалом открывания дверей и препровождения его в резиденцию Правителя. Сулеймениты были грациозными и изящными существами. Это были двуногие прямоходящие, похожие на людей, хотя тела их были толще, а рост — примерно ему по плечо. На руках у каждого было по два больших пальца, а между ними — по два средних, рукам помогал цепкий хвост. Голова у них была круглая, клюв, как у попугая, они имели ушные отверстия, один большой золотистый глаз посередине и два поменьше, недоразвитых — для бинокулярного и периферийного зрения. Одежда в основном ограничивалась чем-то вроде шотландской кожаной сумки-передника, украшенной меховой отделкой и тщательно вышитыми знаками; она оставляла открытыми пахучие железы и красноватый мех для изображения сигналов. То, что язык сулейменитов содержал неречевые компоненты, мешало усилиям человека понимать их.
Морской Повелитель в своей синевато-мерцающей ледяной пещере-приемной сам обратился к Далмэди. Наушники срезали верхние частоты до пределов слышимости человеческого уха. Тем не менее, этот писк и бормотание всегда слегка портили впечатление от цветочного венца и резного скипетра. Этому способствовали и карлики, горбатые и уродливые, которые сидели на корточках на ковре и обтянутых шкурами скамьях. Неизвестно было, почему домашних слуг всегда набирали из калек. Сулеймениты, когда их спрашивали об этом, пытались объяснить, но смысл их объяснений был недоступен людям.
— Удачи, силы и мудрости тебе, Посредник. — В этом мире не использовали личных имен, казалось невозможным постигнуть понятие «отождествление», которое не было обонятельным знаком.
— Могут ли они продолжать свое пребывание у тебя, Повелитель? — Вокализатор на спине преобразовывал слова Далмэди в звуки, которые его губы не могли произнести.
— Здесь присутствует Старший Погонщик каравана, — сказал монарх.
Далмэди обменялся ритуальным приветствием с жителем Нагорья — для сулейменита он был очень высок и строен, вооружен каменным топором и винтовкой (из тех, что поставляли на эту планету); пестрые драгоценности и браслеты говорили о его дикарском происхождении. Тем не менее, отношения с кочевниками с холмов были хорошими. Заключив однажды сделку, они придерживались ее с большим тщанием, чем требовали человеческие ухищрения.
— Что за беда стряслась? Из-за чего меня вызвали, Погонщик? Ваш караван встретил бандитов на Побережье? Я буду рад всеми силами помочь вам справиться с ними.
Не привыкший к устной речи при общении с людьми, караванщик заговорил на сулейменитском языке — на своем диалекте, и понять его было невозможно. Один из карликов пробрался вперед. Далмэди узнал его. Ясный ум обитал в этом тщедушном крохотном тельце, жадно впитывая любое знание об окружающем мире, которое ему предлагали, и в ответ он часто помогал советом.
