Эрик Флинт - Путь империи
Если кочен не способен сам справиться со своими проблемами — это неприятность. Если кочен не способен образовать союз — это позор. Но вдвойне позор, когда союз кочену навязывается.
В детстве Эйлле слышал рассказы о коченах, которые дошли до такого позора. Итог был печален: все отпрыски этих коченов, которые уже «всплыли на поверхность» и считались взрослыми, предложили свои жизни, чтобы покончить с раздором и позволить остальным джао сохранить единство. Даже в древние времена, до того, как была впервые созвана Наукра Крит Лудх, такие происшествия были редкостью. Но то, что произошло однажды, может произойти дважды.
Джао не могли забыть, что Экхат, которые когда-то давно сделали их такими, какие они есть, теперь пытаются их уничтожить, и причины понятны лишь самим Экхат. Соперничество коченов делало джао сильнее, но раздоры ослабляли. Джао должны были сражаться вместе или исчезнуть. Но если исчезнут джао, вслед за ними будут уничтожены все разумные существа во Вселенной. И не только разумные существа, но и вся жизнь.
Оппак ждал на небольшой площадке, огороженной обломками черной скальной породы. Силуэт этой стены напоминал график гармонических колебаний, а расположение обломков было строго выверенным — так, что они образовывали особую структуру. Ветер и волны хорошо потрудились, сгладив все углы и прямые линии и сделав их черную поверхность безупречно гладкой. Скалы были не просто символом течения — они формировали его, делая мощным и плавным. Такой круг был и на Мэрит Эн. Прежде чем Эйлле получил свое первое назначение, ему позволили несколько раз войти в него и испытать себя.
Сейчас Эйлле остановился чуть в стороне от ближайшего камня и стал изучать его очертания. Прежде, чем подчиниться влиянию этой структуры, надо понять, каким оно будет.
Дэу и Яуту это не потребовалось. Они сразу вступили в круг и замерли в позе «ожидание-и-достоинство» — уши развернуты под спокойным углом, в глазах ни одного проблеска зелени. Наступала лучшая часть местного суточного цикла, когда сияние Солнца ослабевает и больше не слепит глаза джао, как в разгар дня. Свора оценила течение с величайшей тонкостью, выбирая время для сбора Наукры. Серо-зеленый океан накатывал на берег и снова отползал. Скопления водяного пара, предвещающие бурю, темнели и опускались все ниже, а волны тянулись к ним, и на них уже появлялась пена — казалось, они выдирают из серого брюха тучи куски пористой плоти, и белая полупрозрачная кровь брызжет в стороны. Океан манил. И трудно было не слушать этот властный зов и сосредоточиться на текущих делах.
Эйлле сделал шаг к блестящим черным скалам. Они были словно одного с ним роста. Еще шаг — и он ощутил, как внутри нарастает еле уловимое давление. Высшая точка течения. Нужно сделать то, что надлежит. Он уже принял это.
Безусловно, Плутрак надеется оправдать его действия на Земле. Это позволит ему, Эйлле, возобновить статус в родном кочене, продолжать службу, вступить в брачную группу и прославить Плутрак и своих прародителей. Плутрак привык действовать тонко. Прямая попытка получить удх будет истолкована как желание унизить Нарво. Старейшины преследуют иную цель: воспользоваться кризисной ситуацией, чтобы вынудить Нарво к союзу. Или хотя бы подтолкнуть их в этом направлении.
У Нарво прямо противоположная задача. Доказать, что Эйлле беспокоит лишь собственное благо и благо своего кочена. Что он заботился не о благополучии джао, а лишь стремится прославиться и опозорить Оппака. Что причина разногласий между бывшим Губернатором и Субкомендантом — личная неприязнь и ничто иное. Что все это — очередная уловка Плутрака, с помощью которой он пытается укрепить свое влияние. Эйлле не сомневался, что Нарво уступят удх — но лишь ценой равного унижения Плутрака. А это означает лишь одно. Он, Эйлле — теперь просто Эйлле — должен понести наказание. Если они добьются своего, он будет до конца жизни отрезан от своего кочена. Он не сможет рассчитывать ни на поддержку Плутрака, ни на вступление в брачную группу, ни на продолжение карьеры.
Еще вероятней, ему придется отдать жизнь.
Ни один из этих вариантов нельзя считать желательным. Даже если решение будет принято в пользу Плутрака. В конечном счете, это ничуть не лучше, чем решение в пользу Нарво. И те и другие мыслят старыми схемами, и Плутрак не исключение. Словно все во Вселенной сводится к отношениям коченов!
Когда-то он тоже так думал. Но теперь он изменился.
Но до сих пор не понятно, понимает ли это Свора. Сейчас нужно не просто привести два самых могущественных кочена к союзу. Нужно начать преобразование самой основы таких союзов. Или…
Или джао в конце концов станут подобием Экхат, которые их сотворили. Но как может он — гладкомордый отпрыск, недавно поднявшийся на поверхность, подвести джао к осознанию этого факта?
Эйлле все еще размышлял над этим, но полуосознаваемый трепет, который охватил его у камней, настойчиво напоминал о себе.
— Эйлле, прежде кринну ава Плутрак, теперь крудх! Негромкий голос доносился из круга.
Эйлле шагнул вперед и почувствовал, как упругие невидимые потоки обтекают его тело. С другой стороны площадки на него мрачно таращился Оппак. Эйлле остановился точно посередине круга. Казалось, воздух напитан мельчайшими пузырьками, от которых покалывало кончики ушей и корни вибрис. Кровь запевала, словно Эйлле действительно плыл в глубинах моря, оседлав могучее подводное течение и рассекая упругие струи воды, когда каждое движение упоительно и как будто придает сил. Мастера Своры потрудились на славу.
Он открылся этому течению, позволив ему смыть все тревоги и дурные предчувствия. Сейчас его тело само приняло позу «спокойствие-и-приятие», в глазах погасла последняя вспышка зелени, и они стали непроницаемо черны, как у Гончего Пса.
В этом окружении Оппак с его «яростью-и-негодованием» выглядел неуместно. По бокам от него стояли старейшины Нарво — Эйлле узнал их по ваи камити, таким же, как у бывшего Губернатора, но более уравновешенным.
— Ни один кочен не вправе бросать вызов другому, которому дарован удх, — провозгласил Наставник, который вызывал Эйлле в круг. — Однако вы захватили власть над этим миром, отняв ее у законно избранного Губернатора Оппака кринну ава Нарво. Чем вы готовы защитить свое решение?
Черные глаза Гончего Пса, непроницаемые, как глубины космоса, глядели на него.
— Своей жизнью, — ответил Эйлле.
Яут был горд. Жизнь — достойная плата за ущерб чести, пусть даже он причинен ненамеренно. Мало кто ожидал подобного от отпрыска, который лишь недавно всплыл на поверхность. Но таков Плутрак: первое, чему учат его детенышей — понимать суть витрик и жить с готовностью следовать ему, какой бы ценой ни пришлось за это платить.
