Барри Лонгиер - Враг мой (Авторский сборник)
— Впервые в жизни я чувствую себя стариком.
— У тебя ощущение неудачи?
Он с усмешкой глядит через правое плечо.
— А какое ощущение было бы у тебя?
— По-моему, тебе не о чем грустить, Уилл. Успехов у тебя гораздо больше.
Дэвидж долго сидит на корточках с отсутствующим видом. Наконец переводит взгляд на меня. Я замечаю у него в глазах блеск.
— Спасибо, Ро. — Он жмурится и прижимается к стене затылком. — Ответишь мне на один вопрос?
— Если смогу. И только по принципу взаимности.
Он кивает и задает свой вопрос:
— Фална прав? Ты его любишь?
— Насчет этого Фална прав. — У меня пересыхает не только в горле, но и в сердце. Желая отвлечься, я торопливо произношу: — Теперь твоя очередь отвечать.
— Валяй.
— На Дружбе, во время подготовки к экспедиции на эту планету, ты посвятил целый день катанию на лыжах. Зачем?
— Кита — замечательный компаньон. — У него виноватый вид. — Давай обойдемся без легкомысленных домыслов. — Он смотрит на свои руки, о чем-то размышляет. — В Затерянной Долине есть трасса, по которой я не мог проехать, не упав. Не мог, но пытался, чтобы проверить себя. — Он пожимает плечами, трет глаза. — Когда я прочитал «Кода Нусинда», у меня возникло странное чувство… — Он медленно выпрямляется. — Мне казалось, что я уже не вернусь на Дружбу. Почему — непонятно. Просто предчувствие. Поэтому я не мог не проехать еще разок по той трассе. По-твоему, это глупость?
— У тебя получилось не упасть? — Он кривит губы и трясет головой.
— Не получилось. Славно проехался на заднице, часть пути вообще пропахал носом. Но неудачей это не назовешь. Неудача — это когда даже не пытаешься, верно?
— Шизумаат был такого же мнения, — говорю я.
Стоя рядом со мной, он дружески кладет руку мне на плечо.
— Ты готов?
— К чему? — хмуро спрашиваю я.
— Лететь на Амадин. — Он указывает на дверь. — Здесь мы сделали все, что могли. Как сказал капитан Мосс, война идет не здесь.
Мы расходимся. У себя в спальне я оплакиваю очередную утраченную любовь. Но, боюсь, у Дэвиджа больше причин для слез.
30
Амадин.
Язи Ро возвращается на Амадин.
У меня существует не меньше ста уважительных причин и как минимум тысяча приличных отговорок, чтобы больше там не показываться. И все же я снова сую нос прямо в пороховой погреб.
Два дня мы потратили на «Карнарак». Предстоит расследование, с нас снимают показания. Окружной старейшина «Карнарака» не сомневается, что Фална будет признан виновным в убийстве Тая, за что полагается самое суровое из здешних наказаний — бесконечный сон. Это похоже на постоянную отключку с промыванием мозгов судейскими речами, читкой свидетельских показаний, обвинительного заключения, лекциями о тиманской морали, ответственности, последствиях беззаконных поступков, угрызениях совести — и так без конца. Я стараюсь не думать об этой муке.
Еще один день уходит на сборы и на подготовку корабля к полету. В день старта я принимаю звонок и посетителя. Звонит Эстоне Нев — с тем чтобы меня поблагодарить: я поймал его потомка за руку, прежде чем Фална покусится на кого-нибудь еще. Нев дает понять, что я всегда буду желанным гостем в имении.
Визит мне наносит Лахвай ни'до Тиман, дакиз школы Ри-Моу-Тавии. Он предстает передо мной в скафандре, чтобы не пришлось надевать скафандр мне самому, что, как торопится объяснить представитель «Низак» Атруин'до Тиман, является знаком наивысшего почтения. В пузыре, заменяющем тиману шлем, я вижу до крайности удрученную физиономию. Мы остаемся вдвоем, и я предлагаю дакизу самое удобное кресло своей гостиной.
— Премного благодарен, Язи Ро'до Тиман. Прошу меня простить. — Руки в перчатках елозят по внушительному брюху. — Я не надевал скафандр уже много лет и был вынужден позаимствовать его у ученика, оказавшегося гораздо стройнее меня.
— Для меня было бы честью принять тебя по другую сторону шлюза, дакиз. Если хочешь, мы можем сейчас же перейти туда.
— Еще раз тебя благодарю, Ро, но я к тебе ненадолго. Вынужден просить тебя об услуге.
— Все, что смогу, досточтимый дакиз.
Лахвай ни'до Тиман предостерегающе грозит мне пальцем.
— Не торопись. Моя просьба не так проста. — Он смотрит на предложенное мной кресло, принимает решение постоять и устремляет на меня взгляд белых глаз. — Насколько я понимаю, на Амадине тебя сразу ждет испытание окончательным решением, без возможности предложить пробный вариант.
Я удивленно киваю.
— Хорошо сказано, дакиз.
Он всплескивает руками — не то от беспомощности, не то от нетерпения.
— Получается, что ты и твои спутники собираетесь плясать среди взрывов в наивной надежде на чудо?
Обдумав вопрос дакиза, я неуверенно киваю.
— В основном, да. Возможно, ты будешь считать меня не таким уж безумцем, если я скажу, что в данный момент нам недостает информации. Вся информация на Амадине, значит, туда нам и придется отправиться.
— И тогда, — гнет свое дакиз, — должно произойти чудо.
— Больше нам не на что надеяться.
Дакиз недовольно фыркает, делает машинальную попытку присесть, но тут же выпрямляется. Глядя мне в глаза, он произносит:
— Я пришел к тебе с миром, без малейшего скрытого мотива и безоружным.
— Я встречаю тебя точно так же, дакиз.
— Я долго и напряженно размышлял над проблемой, которую ты поставил перед «учебными гнездами», Язи Ро'до Тиман. Решения у меня нет, но мне очень хочется, чтобы оно появилось. Наш скромный уголок Вселенной претерпевает изменения. Ри-Моу-Тавии пришла пора внести в список своих дисциплин прекращение вооруженных конфликтов. Прошу тебя, зафиксируй свои действия на Амадине и их результаты. Независимо от того, будет ли вам сопутствовать успех, обязательно переправь свои записи в Ри-Моу-Тавии, чтобы на их основе мы смогли создать новое направление. Если ты выживешь в амадинском эксперименте, то я и Ри-Моу-Тавии с радостью примем тебя на Тимане и сделаем гнездовым наставником, чтобы ты мог делиться с нами своими познаниями столько, сколько тебе захочется.
— Для меня это большая честь, дакиз. Если я останусь в живых и унесу с Амадина ноги, то обязательно вернусь в Ри-Моу-Тавии.
Услышав это, Лахвай ни'до Тиман показывает мне ладони и произносит:
— Желаю тебе и твоим соратникам проницательности, мудрости, удачи, безопасного и полезного путешествия. — И гость с поклоном удаляется.
31
В книге Талмана «Кода Айвида» говорится о том, как ищущий истины Мистаан шесть лет занимался медитацией, чтобы воссоединиться с той частью себя самого и вселенной, которой был ведом нужный ему ответ. Задача Мистаана заключалась в том, как сохранить живыми слова мудреца и учителя Вехьи, в которых содержалась мудрость учителя Шизумаата. Мистаан нашел местечко на скале, высоко над лесом, сформулировал задачу и открылся для вселенной. Спустя шесть лет медитация кончилась. Тогда подобрал Мистаан палочку и ком мокрой глины и изобрел письменность. Первыми записанными текстами стали Предание об Аакве, Предание об Ухе, Предание о Шизумаате — первые три книги Талмана. Путешествие на Амадин продлится четыре месяца — вот и все, что есть для медитации у меня. Вместе с капитаном Моссом и Жнецом Брандтом я отказываюсь «отключаться».
