Николай Петри - Колесо превращений
Ему навстречу двинулся один конник. Тотчас рядом с тысяцким выросло несколько дюжих воинов, которые без труда разоружили разбойников и поскидывали их с лошадей наземь. И уже пешим подтащили предводителя татей к тысяцкому.
- Где Ярил-кудесник?
- То неведомо нам, воевода, - ответил пленник, - его увезли другие...
- Врешь, пес смердящий! - Тур Орог сгреб захрипевшего татя огромной дланью и подтянул к себе. - Все видели, что вы везли с собой тело, в мешок замотанное. Говори, где кудесник?!
- Скажу, воевода, - едва сипел разбойник, - только отпусти... задыхаюсь...
Тысяцкий швырнул татя в руки гридям и крикнул:
- Говори, да поживее!
Тать потер дрожащей рукой передавленное горло и сиплым голосом заговорил:
- У шалаша кудесника нас три ватаги собралось, и каждой было велено большой мешок травой поплотнее набить да на лошадь отдельную привязать, чтобы видимость была - будто человека везут связанного...
- Кто велел?
- Незнаком он нам, воевода. Как только мы мешок-то смастерили, дал он мне узорочье небогатое и показал, куда нам скакать следует. А сам - на коня и в другую сторону...
- Врешь, тать мерзкий, смерти ищешь?! - закричал тысяцкий и в бешенстве выхватил меч.
- Не врет, воевода... - обронил кто-то из гридей.
К тысяцкому подвели лошадь с притороченным огромным мешком, лежащим поперек седла. Послышался свист меча, и из распоротого мешка посыпалась измятая луговая трава...
Гнев застил глаза Тура Орога: провели, как вьюношу неопытного, провели!...
- Всем по коням! Пленников с собой! Если сбегут - сам казню виновного! Отдыхать будем, когда кудесника отыщем. Впере-е-ед!!!
И первым рванулся по оставленным на поле следам...
...Аваддон трапезничал долго и со вкусом - ночь предстояла трудная, и неизвестно было, когда в следующий раз придется откушать в тихой и спокойной обстановке. Наконец, насытившись, чародей встал из-за стола и как бы невзначай коснулся талисмана кончиками пальцев - мгновенно по телу пробежала легкая дрожь: Талисман Абсолютного Знания начинал набирать силу. Особым зрением Аваддон уже видел, как меняется структура вещества на границе его тела, взятого под покровительство Талисмана. Со стороны же все выглядело вполне безобидно - легкое дрожание воздуха вокруг чародея - и больше ничего.
- Пора, - сказал Аваддон тихо и посмотрел на мгновенно соскочившего с лавки Калькониса. - Понесешь это позади меня! - Он вручил "философу" небольшой узелок.
Кальконис молча взял ношу и преданными глазами уставился на чародея.
- Значит, о славе мечтаешь, о власти? - неизвестно почему спросил Аваддон. - Будет тебе власть! Над всей вотчиной князя власть будет!!
И шагнул от остолбеневшего Калькониса...
Двор князя напоминал осажденную крепость. Проходившие мимо воины недружелюбно оглядывали двух иноземцев, мысленно обвиняя их во всех своих несчастьях. Но Аваддона это мало тревожило. Да он и замечал-то их едва его занимали совсем другие мысли.
К великому удивлению чародея, его даже в гридню не пустили. А на шум, который он поднял, требуя провести его к князю, явился недовольный Вышата.
- Почто шумишь, лекарь? - спросил милостник тоном господина, снизошедшего до разговора с каким-то червем ничтожным.
Аваддон почувствовал, как волна слепого гнева закипает в нем... Нет, еще не время!
- Я должен увидеть князя! - Голос чародея казался спокойным, но каких усилий ему это стоило!
- Годомысл спит. Будить не велено.
- Но я должен быть рядом, если ему станет хуже!
- А почему князю станет хуже? - Тон милостника был просто оскорбителен.
- Потому что он болен! - Чародей сказал это так быстро, словно плюнул в ненавистную физиономию.
- Приходи завтра!
- Нет, я останусь здесь, чтобы...
- Хорошо, ты останешься здесь... навсегда! - осклабился Вышата и медленно потянул из ножен меч.
В гридне повисла гробовая тишина. Где-то зашуршала мышь, да звонко на всю комнату - застучали зубы у стоявшего позади чародея Калькониса. И Аваддон решил уступить, несмотря на клокотавший в его душе вулкан бешенства... Вот тебе и мелкая рыбешка на княжеской трапезе!
...Свежий воздух немного остудил голову Аваддона, готовую расколоться от едва сдерживаемых чувств. Кальконис стоял рядом, не шевелясь и не дыша. День медленно клонился к закату.
- Ну что ж, - глубоко вздохнул Аваддон, - несчастный юнец, ты бросил мне вызов?! Тогда берегись!...
Дрожание воздуха вокруг чародея становилось все отчетливее - теперь его видел и Кальконис. Аваддон положил скрещенные руки на Талисман и заговорил быстро и малопонятно для Лионеля:
- О всеобъемлющее знание, собранное титанами мысли за тысячи минувших веков, вопрошаю тебя ничтожной помощи - обрати мое тело в телесную оболочку росомона Тура Орога, но не трогай священный кувшин Моей души! И-Эр-Ри-Ах!!!
Тело чародея полностью скрылось в облаке клокочущего тумана. Потом пелена стала таять, таять... Кальконис испуганно оглянулся по сторонам - а вдруг кто увидит? Не заметив ничего подозрительного, философ повернулся к Аваддону и... ноги несчастного борца за изящность рифмы не удержали его, и он мешком сполз на траву, снизу вверх глядя на стоящего перед ним... тысяцкого Тура Орога! Это было невероятно, такое сходство просто невозможно - настоящий Тур Орог!!
- Пойдем, - сказал Аваддон голосом тысяцкого и шагнул в сторону высокого крыльца. - Нас с нетерпением ждет Годомысл!
Появление Тура Орога заставило гридей засуетиться. Со всех сторон посыпались вопросы:
- Нашли кудесника Ярила?
- Что за люди эти разбойники?
- Ярил не ранен?..
- Где князь? - спросил Тур Орог-Аваддон, не обращая на вопросы никакого внимания.
- Наверху, в одрине...
Тур Орог-Аваддон шагнул к лестнице.
- За мной не ходите, потом все скажу...
Гриди недовольно загудели, но за лжетысяцким никто не последовал, и только Кальконис, воспользовавшись суматохой, ужом скользнул за своим господином. Быстро поднявшись в одрину князя, лжетысяцкии приказал всех стражей увести вниз. Сотник Руслав возмутился:
- Приказ Вышаты. Не могу ослушаться!
- А меня, значит, ослушаться не боишься?!
- Дозвольте Вышату позвать?..
- С Вышатой я сам разберусь. Ступай!
- Не могу, воевода...
В этот момент открылась дверь, и в коридор вышел милостник князя.
- Чего шумишь, Руслав? - недовольно спросил он и, заметив тысяцкого, изумленно воскликнул: - Тур! С какими новостями пожаловал?
- Пойдем, скажу только князю!
- Годомысл спит. Будить не велел. Слаб очень...
- Разбуди, я должен сообщить!
- Да ты что, тысяцкий, белены объелся! - изумился Вышата такой непочтительностью к воле князя. - Думай, что говоришь-то! - И тут заметил, что коридор почти пуст и только недалеко двое стражей с Руславом стоят. Где стража?! - с негодованием спросил он у сотника.
