Кеннет Балмер - Ключ к Айруниуму
— Кто ты? — спросил этот человек грубоватым, но не враждебным голосом.
— Престин. А ты?
— Только Престин. Некоторые из вас, иномирян, не имеют ни малейшего понятия об именном этикете. Я, — теперь он говорил с ощущаемой мрачной гордостью, его неясный итальянский звучал более искренне. — Я Далрей Даргайский, Тодор Далрей, властитель замка и земель Даргая, высокорожденный — беглец! — закончил он с тяжелой болью и горечью в голосе.
— Что ж, — сказал Престин примирительно, — это можно сказать о нас обоих.
— Как так? — этот человек — Далрей — был под стать настроению и чувствам Престина. Его темно-голубые глаза ясно изображали его решимость преодолеть свои нынешние проблемы, и, хоть и не столь ярко, ту же цель твердо разделял Престин.
— Да — ты видишь! Эта… эта тварь хотела убить меня.
— Аллоа? Я так не думаю. Они охотятся для Валчини.
— Валчини?
— Тебе многое надо освоить, если ты хочешь остаться в живых. Первое это скорость. Валчини, наверное, следовал за этой Аллоа, или несколько этих грязных тварей охотились для него. Мы должны сейчас же покинуть эту местность. Как беглец, я хорошо привык к этому. — Опять эта душевная утомленность исказила его слова и скривила его рот в гримасу уныния.
Он направился к группе кеглеобразных деревьев, и Престин последовал за ним.
У подножья желтовато-зеленого экземпляра Далрей нагнулся и свирепо, изо всех сил дернул за пучок крупной травы. Несмотря на то, что трава оторвалась от корней, целый квадратный участок земли поднялся, как люк, открыв ступеньки, вырубленные в земле и ведущие в темноту.
— Я пойду первым, Престин. Но, ради Амры, не упади на меня! Тут долгий путь вниз.
На верхней ступеньке лежала большая коричневая холщовая сумка, и Далрей поднял ее и повесил на кожаном ремне себе на плечо. Престин запомнил материалы, из которых были сделаны вещи — одежда Далрея, Дротики, сумка — понимая, что они дадут ему ясную картину технологии и культурного уровня этого мира.
Счищая левой рукой сырость и осыпавшуюся землю и одновременно осторожно ступая ногой на следующую ступеньку, Престин последовал за Далреем.
Он не задавал вопросов, делая это. Он не задерживался для того, чтобы спорить. Он только чувствовал, что под землей лежало сносное убежище, которого почти наверняка не существовало на поверхности этого страшного мира.
Он начал считать ступеньки. Он чувствовал, что это приличествовало бывшему ученому уму. После 365-ой он бросил это занятие, осознав значительность сооружения. Вскоре после этого Далрей остановился, одной рукой придержав Престина, и сказал:
— Мы уже рядом. Теперь слушай. Ты иномирянин, и поэтому ты легко можешь здесь погибнуть. Итак, делай то, что тебе говорят, и не слишком расспрашивай других, — он еле слышно усмехнулся. — Что до меня, я Далрей Даргайский, и я знаю. — Он продолжил прерванный путь вниз. — Пошли.
Сбитый с толку, но почему-то доверяющий этому мрачному, сардонически ожесточенному человеку — почти так же он чувствовал, что может верить Дэвиду Маклину — Престин тоже продолжил свой путь.
— Теперь тихо. — Рука Далрея указывала на неясный розовый отблеск внизу. Его борода была надменно вздернута вверх.
Престин не ответил, но молчанием выразил согласие с приказом Далрея.
Они в полной тишине двинулись вниз, бесшумно скользя руками по сырой темной стене. Престин теперь мог видеть мириады мелких сверкающих граней, маленьких драгоценностей, усеивавших стену. Розовый отблеск усилился настолько, что им больше не нужно было удостоверяться в своем равновесии, и число драгоценностей увеличилось. Когда они в конце концов достигли каменного пола, отблеск величественно сиял вокруг них ярким пламенем на цельных стенах из драгоценных камней.
Престину хотелось кричать от этого чуда, но Далрей схватил его за руку и нахмурился. Они быстро двинулись по туннелю, прорубленному в самом сердце живой драгоценности.
Этот Тодор Далрей — Престин теперь мог снова видеть его при свете драгоценных камней казался прототипом охотника, человека с границы, неустрашимого народного героя. Казался. Ибо, по мнению Престина, дух обреченного смирения, мучительная боль, с которой этот сильный человек говорил о своем доме и о том, что он беглец, Несли оттенки трагедии и отчаяния.
Далрей уже держал дротик, легко балансируя им между пальцами правой руки, левой вцепившись в холщовую сумку, свисавшую с его плеча. Престин, осторожно ступая, следовал за ним.
Туннель увеличился в размере, и неровности стен сглаживались, пока проход не стал широким и высоким, как итальянская базилика в другом измерении. В полу была прорублена пара желобов, которые, как интуитивно понял Престин, были колеей для телег, вывозивших драгоценности их скалы.
Далрей еще раз призвал Престина к тишине. Он прижался к мягко изгибавшейся наружу стороне прохода, умолчав о том, что было в дальнем конце их поля зрения. Он пригнулся и осторожно двинулся вдоль выступавшей бриллиантовой стены. От переливающегося света у Престина заболели глаза. Он вытер слезы и почувствовал, как что-то непрерывно говорит ему о том, что он портит зрение. Он уперся обеими руками в стену и плотно закрыл глаза, медленно двигаясь вслед за Тодором Далреем.
Он наткнулся прямо на сильного охотника в зеленой одежде.
Его глаза открылись. Далрей толкнул его локтем и плечом, и он почти упал в нишу в стене. На скале виднелись следы резца, и упавшие драгоценности были разбросаны по полу. Поток шумов внезапно забил из-за поворота туннеля: грубые шаги, бряцанье металла, высокомерные, самоуверенные голоса, смеющиеся, беззаботные и властные.
Далрей почти прислонился своим бородатым лицом к лицу Престина.
— Забытые отпрыски стражников Хонши! Ради Амры, не дай никому из них уйти, если их больше двух. Держи.
Он сунул дротик в безвольно повисшие руки Престина.
Престину это не понравилось. Теперь казалось, что он сделал серьезную ошибку, вообще спустившись сюда. Шаги приближались; сильные самоуверенные голоса и бряцанье металла составляли глубокий диапазон с самонадеянными мысленными образами минуту назад. Если их было больше трех… да… Он сдерживал волнение. Это значило, что ему придется как минимум утихомирить навеки одного человека.
Далрей опустил свою холщовую сумку и запихнул ее подальше в нишу. Его тело напряглось и сконцентрировалось на одном объекте. Эти стражники Хонши — кто бы они ни были — не смогли бы найти у Далрея теплого приема.
Престин сглотнул и постарался забыть, что он цивилизованный человек из двадцатого века Европы и Америки; он пытался вместо этого представить, что он смертельный и кровожадный дикарь из палеолита, анахронически вооруженный ассегаем со стальным наконечником.
