Роман Лагутин - Писк
- Да уж.
— А вот и я. — Константин входил в комнату с большим блюдом на руках.
Анна, сориентировавшись, быстро поняла, что на столе, для такой большой тарелки, места явно недостаточно. Она принялась раздвигать чашки с салатами, чтобы освободить дополнительное место. Вирджиния оживленно подхватила инициативу гостьи.
Наконец они все сидели за столом, среди людей повисло молчание. Иванченко открыл бутылку красного вина и разлил по фужерам. Всего один глоток слабоалкогольного напитка пробудил в голове неугасаемый источник информации, мысли от которого закружились в сознании, словно стая воронов в небе над падалью.
Обстановка в просторной комнате, в которой ужинали трое, была праздничная. Она навивала воспоминания о «Новом годе» — о чудесно празднике зимы. Разве что соответствующих атрибутов тут никаких не было: ни елки, ни гирлянд с лампочками — до этого праздника было еще слишком рано. Квадратный стол, накрытый белой скатертью, украшали разнообразные блюда. Все они были столь же приятны на вид, как и на вкус. Вскоре Анна сама смогла в этом убедиться.
— Где ты, Вирджиния, научилась так вкусно готовить, — получая истинное удовольствие от вкуса, спросила Анна.
Женщина преклонного возраста улыбнулась и ответила:
— Я много лет проработала поваром в одном французском ресторане — в Москве.
«Это многое объясняет», — кивнув, подумала Анна.
По мере продолжения застолья, их разговоры время от времени перетекали от личных интересов к общественным, и наоборот. Никто из них не кривил душой и не старался преувеличить существующие факты, ну, может быть, только чуть-чуть.
Когда застолье закончилось, Иванченко с сестрой проводили Анну до ее подъезда, а потом, попрощавшись и пожелав спокойно ночи, отправились обратно — к себе домой.
Их там ждали горы немытой посуды.
Наутро Анна чувствовала себя далеко не так хорошо, как вчера вечером: кружилась голова, стучали виски и немного подташнивало. Во рту было настолько неприятное ощущение, словно там всю ночь ночевали кошки. Как обычно, она с огромным усилием поднялась с кровати и направилась в ванную комнату.
— М-да! Пятый фужер вина явно был лишним, — глядя в зеркало и изучая мешки под глазами, пробубнила она сама себе. — Стоило ли вообще пить что-то алкогольное, зная, что на другой день придется рано утром идти на работу.
В мыслях Анна поругала себя за легкомысленность, а потом принялась приводить свой внешний облик в «божеский вид».
Сегодняшним утром Анна решила быть максимально оперативной и пунктуальной. Она не стала тратить много времени на всякие мелочи: смотреть в окно, наблюдая за прохожими, любоваться восходом солнца — всего этого ей хватило вчера. Отныне она само олицетворение точности и прибудет на работу вовремя.
Генетик сказал — генетик сделал.
Она быстро добралась до работы. Уже войдя в «Институт Г. И.», Анна процокала каблуками к будке вахтенного охранника. Тот удивился ее раннему появлению. Он даже не стал смотреть ее пропуск, лишь улыбнулся и открыл проход. Анна улыбнулась в ответ и быстро просеменила вверх по широкой лестнице.
Пришла она на работу раньше всех.
Переодевшись в белые стерильные портки, отправилась в свою лабораторию.
Войдя в помещение с оборудованием, Анна оценила масштаб уже проделанной вчера работы и, подойдя к компьютеру и сев за стол, вздохнула:
— Ну что ж, продолжим.
Сегодня она задержится допоздна.
ГЛАВА 5
Образец-0011, мучась от голода, спал, если это можно было так назвать, уже более восьми часов. Примерно столько же времени прошло с того момента, когда он в последний раз сытно поел. Он не мог больше спать, его голодные страдания разрывали его изнутри. Если он в срочном порядке ничего не съест, ему грозит болезненная смерть. Пространство, где он сейчас находился, было для него немного тесноватым. Повсюду вокруг лежали какие-то незнакомые ему вещи. Это были чемоданы, коробки.
Судя по всему, он находился в багажном отделении самолета. Он не помнил, как сюда проник в приступе голодного бешенства. К тому же он спасался от преследования. Он не был уверен до конца, хотели ли люди причинить ему какой-то вред, ведь он съел нескольких из них. Как бы то ни было, он не собирался испытывать судьбу, вот и не стал сдаваться. Образец-0011 сидел неподвижно, вцепившись в пол острыми мелкими когтями. Не смотря на это, время от времени его все же бросало из стороны в сторону. Судя по звукам, а слух у него был невероятно острый, он понял, что за бортом самолета бушевала непогода.
— Кхррхрссс, — странный, бессмысленный, приглушенный звук раздался из глотки подопытной крысы.
Когда Образец-0011 хотел было уже разразиться душераздирающим писком, из-за непрекращающейся тряски, вибрация прекратилась. Чувство неудержимого голода никуда не делось, но зато невыносимое «землетрясение в воздухе» закончилось. Единожды что-то стукнуло — возможно, это упал какой-нибудь чемодан или коробка. Затем появился нарастающий гул. Казалось, он заполнял собой все свободное пространство.
Крыса широко раскрыла пасть, чтобы снизить давление на ушные перепонки. Возможно, это было чисто инстинктивным действием, но, скорее всего, подобное являлось показателем безграничного разума этого, пока что еще единственного в своем роде, создания. По острым тонким клыкам, как две капли воды похожим на змеиные, стекали вязкие струйки густой слюны. Они, тошнотворно растягиваясь, капали на пол. Цвет слюны был похож на свежую ржавчину, но если присмотреться через микроскоп, можно было понять, что это не ржавчина, а красный пигмент от человеческой крови.
— Начинаем постепенное снижение, — по-японски сообщил один из пилотов самолета. — Приближаемся к взлетно-посадочной полосе.
Иван ничего не понял со слов японского пилота, но зато смог прочесть надпись на английском языке, замигавшую над арочным проходом — между салоном и кабиной пилотов. «Пожалуйста, пристегните ремни». Он незамедлительно выполнил текстовое указание, радуясь, что скоро полет закончится, а он сможет пойти домой и как следует выспаться.
Слишком давно Образец-0011 не был на свободе. А прозрачная стеклянная клетка, которая осталась в лаборатории, уже давно стала ему казаться родным домом. Сейчас, находясь не в ее пространстве, он испытывал страх и тревогу. Г олод все крепчал, разум затуманивался, наступала слабость. Теперь ему уже нет пути назад. Вряд ли ученые, доверявшие ему и работавшие с ним, смогут теперь относиться к нему, как прежде.
Теперь он, словно дикий зверь — враг человечества, загнанный в угол. Отныне ему не на кого надеяться — теперь он должен выживать самостоятельно.
