Примо Леви - Бандагал (сборник)
Они сели в густую траву. Джон сунул в рот стебелек мака.
— Очевидно, вас интересует, зачем мы все здесь перестроили? Попробую вкратце объяснить, — сказал Фауст. — Когда по целому ряду причин загробный мир разделился на рай и ад, владыки обоих царств постановили, что наверх попадут праведники, а вниз — грешники. Не так ли?
Джон Турризи кивнул.
— Несколько веков, — продолжал Фауст, — все шло как нельзя лучше. Но затем начались споры о критериях оценки. По мнению владык рая, праведниками следовало считать тех, кто соблюдал определенные установления, а все же остальные относились к грешникам. Часто к нам в ад посылали людей, которых мы объективно считали хорошими и потому не знали, куда поместить. Не стану вам описывать всех недоразумений, приведу лишь один пример: многих грешников беспрестанно перебрасывали из одного рва в другой, а ответственный за данный ров не хотел их принимать. Все наши попытки заявить протест успеха не имели — владыки рая продолжали руководствоваться критериями, принятыми раз и навсегда.
В этот момент старик, прогуливавшийся по тропинке с книгой в руках, приветливо поздоровался с Фаустом. Тот привстал и любезно ответил:
— Добрый день, господин Вольтер.
Затем шепнул Джону Турризи:
— Вот он, скажем, был великим человеком, абсолютно честным и неподкупным. Но, кажется, он нарушил какие-то догматы… и его прислали к нам, в ад. Не могли же мы поместить его в ров пыток.
Турризи начал кое-что понимать.
— Конечно, для закоренелых грешников, — продолжал Фауст, — мы ничего не в состоянии сделать. Это не в нашей власти, но честным, порядочным людям, которые часто попадают к нам, мы можем кое-чем помочь. Лет двести назад мы начали пересматривать положение отдельных грешников и произвели соответствующий отбор. Одновременно мы приступили к грандиозным строительным работам. Многочисленные пещеры были разрушены, а на их месте были возведены шале и оборудованы чудесные пляжи.
— И вы хотите их разрекламировать? — сказал Джон Турризи.
— Совершенно верно, нас огорчает, что на Земле еще не знают об этих новшествах. Поэтому мы и обратились к вам.
Джон на секунду задумался.
— Это будет нелегким делом.
Фауст решил еще сильнее его заинтересовать.
— Вы получите соответствующее вознаграждение: миллион долларов сразу, не считая оплаты текущих расходов, а после смерти — вечный отдых на одном из наших курортов.
Он вынул из кармана заполненный чек и испытующе посмотрел на Джона Турризи. Потом ловко сунул ему чек в боковой карман пиджака.
— Итак, вы согласны?
— Да, но, поверьте, не ради денег.
Фауст в порыве радости обнял его. Затем проводил Джона к тому же лифту.
И Джон снова очутился в баре. У него было такое чувство, словно он только что очнулся от солнечного удара. Но чек в боковом кармане неопровержимо свидетельствовал о том, что случившееся не было сном7 «Прежде всего необходимо собраться с мыслями, разработать план действии».
Он вышел из бара и направился в свое агентство. Привычный шум на улицах производил на него сейчас угнетающее впечатление. И этим людям, лихорадочно спешащим куда-то, он должен рекламировать ад, такой далекий для них и абстрактный?! Им овладело уныние. По силам ли ему такая задача?
Он в задумчивости подошел к зданию агентства и, подняв глаза, увидел на фасаде следы автоматной очереди. Ему показалось невероятным, что с того момента прошел всего день. Быть может, идея возникла у него, когда он смотрел на выбоины в мраморе, оставленные пулями. Как бы то ни было, он решил действовать без промедления. Впоследствии власти ада заподозрили неладное, но им так и не удалось собрать реальных доказательств.
Джон отправился в полицейское управление, где написал официальное донесение на неизвестных лиц, совершивших днем ранее вооруженное нападение на здание рекламного агентства «Турризи энд Ломбарде компани». Не забыл он сообщить и о своих подозрениях относительно мафии.
Выйдя из полицейского управления, он сел в сквере на скамейку. Выстрел на люпары[2] не заставил себя долго ждать. Сраженный пулей в сердце, Джон еще успел подумать, что скоро он окунется в бирюзовое море и уплывет вдаль. А потом будет сидеть на горячем песке, любуясь прекрасным до невероятности пляжем.
Серджо Туроне. УКРАДЕННАЯ ДУША
Внезапно врач задал ему странный вопрос: «Вы дорожите своей душой?» До этого визит протекал как обычно, и Зигфрид Моргентойфель ясно дал понять, что весьма сомневается в успехе. Долгие месяцы бесплодных хождений по врачебным кабинетам основательно подорвали его веру в медицину. Впрочем, к этому врачу он попал на прием впервые. Обратиться к нему Моргентойфелю посоветовал знакомый психолог. Но он почему-то сказал, что никому не следует называть имени этого врача. И теперь Зигфрид Моргентойфель подумал, что, видимо, предприимчивый медик, стремясь сильнее подействовать на пациента, умышленно окружил себя ореолом таинственности. Очевидно, и этот, казалось бы, неожиданный вопрос был отрепетирован заранее.
— Разумеется, я дорожу своей душой, хотя и не слишком, — ответил он.
Врач улыбнулся.
— Надеюсь, вы не приняли меня за Мефистофеля? Речь идет о научном открытии. Правда, аппарат еще проходит экспериментальную проверку, и его применение в лечебных целях пока запрещено законом. У меня могут быть неприятности. К тому же аппарат чрезвычайно дорогой.
— Что-до цены, — сухо ответил Зигфрид Моргентойфель, — то, как вам уже известно, это беспокоит меня меньше всего.
Врач выдержал эффектную паузу и затем продолжал:
— Аппарат называется Экстрактор дельта, изобретен он совсем недавно и предназначен для извлечения души без какого бы то ни было ущерба для пациента. Но, повторяю, он еще не прошел окончательные испытания.
— Значит, чтобы избавиться от кошмаров, я должен пожертвовать своей душой?
— Совершенно справедливо, ведь больна именно ваша душа.
Зигфрид Моргентойфель растерянно потер глаза и сказал, что подумает. Он никогда не был особенно ревностным католиком, но мысль о том, что придется навсегда лишиться души, привела его в смятение.
Вообще-то рассказывать эту историю нелегко, ибо, в сущности, это две истории, в какой-то момент слившиеся в одну. Если прибегнуть к математическому сравнению, то это равносильно тому, что две параллельные прямые пересекаются в некой точке А. Нелепость, абсурд? Да, но и сама эта история абсурдна.
Итак, наступил момент, когда параллельные прямые вот-вот должны были пересечься. Два главных действующих лица, незнакомых друг с другом, едут в одном купе первого класса. У. окошка сидит Зигфрид Моргентойфель, шестидесятичетырехлетний владелец пекарни в Цюрихе. Напротив устроился Винченцо Лагана, двадцативосьмилетний калабриец из селения Корильяно. Сиденья обиты желтым бархатом. У Моргентойфеля на коленях лежит газета, но он не читает. Он дремлет, прислонившись головой к спинке сиденья, его одутловатое лицо нервно подергивается. Винченцо Лагана не спит, он смотрит в окно на поля и деревья. Время от времени он начинает разглядывать свои руки. Одет он с претенциозной элегантностью, свойственной богатым южанам.
