Кевин АНДЕРСОН - Журнал «Если» 2002 № 08
— Не только это, дитя, — сказала монахиня. — Насколько я понимаю, душа Дарагона прикована к телу и не может от него отделиться. Что, если он не способен двигаться вперед в Колесе Жизни? И я не сумела ему помочь.
Тереза ушла, ошеломленная тем, что увидела следы слез на рубленом лице старой наставницы.
Два дня спустя Мягкая Скала, на этот раз твердо уверенная в себе, вышла из своей кельи и вновь явилась к Тополиному Пуху. Она проверила свое сознание и свою душу и приняла решение. Расщепленцам оно понравиться не может, но они смирятся с ним. Выбора у них не остается.
Потрясенная потерей Дарагона, Мягкая Скала убедилась, что наступило время и ей совершить переход. Ее притягивало сообщество других сущностей внутри КОМ.
— Мне слышен их шепот за фосфорным мерцанием интерактивных экранов, — сказала она, произнося вслух давно выношенные слова. — Мне видны проблески нирваны, спрятанной в необъятном мыслящем море. И я хочу стать его частью, соединиться с мириадами других. Я буду пить вино познания, купаться в молоке нескончаемого восприятия.
Тополиный Пух, сидевший за своим столом, побледнел. Он забарабанил пухлыми пальцами по столу, теперь освобожденному от всех юридических документов, а также требований о немедленной передаче здания, регулярно поступавших из Бюро Розыска и Локализации, Монастырь был теперь их собственностью.
Однако Опадающие Листья остались и без Дарагона, потому что она принесла его в жертву, словно агнца. И Мягкая Скала чувствовала, что не заслуживает остаться тут.
— Я не могу ответить отказом, — сказал Тополиный Пух, — но твоя просьба меня удручает.
— Нам надо смотреть на это, как на праздник, — ответила она, ни на секунду не поверив собственным словам. — Разве ты не веришь в то, что КОМ предлагает нам всем?
— Я спрашиваю тебя: твоя работа здесь завершена?
— Ей нет завершения, — признала она. — Но я покончила с ней.
Мягкая Скала провела много лет в уединении монастыря, укрываясь от более серьезной ответственности. Еще в молодости, в расцвете лет, она подумывала о том, чтобы отгородиться от внешнего мира. А ведь она могла быть одним из столпов общества.
Она удалилась в Опадающие Листья, взяла новое имя. Мягкая Скала закрывала глаза на свою трусость, внушала себе, что она — семя и помогает расцвести одаренным детям, сияющим новым душам,
которые в своем расцвете принесут плоды куда прекраснее, чем это было дано ей.
Мягкая Скала не родила своих детей и не зачала ни одного ребенка, пребывая в мужском теле. И видя сирот вроде Терезы и Дарагона, она недоумевала, как могли истинные родители с такой легкостью бросить своих детей.
В Гарте, Эдуарде, Терезе, Канше и Дарагоне Мягкая Скала обрела сыновей и дочь. Они и их предшественники были ее посланцами в мир, ее великим свершением в жизни.
Вот почему утрата Дарагона явилась для старой наставницы сокрушительным ударом.
Еще до того, как она уединилась на дни и дни размышлений и медитаций, Мягкая Скала в замечательной библиотеке Опадающих Листьев предавалась общению. По временам, когда она оставалась одна, ей нравилось ощущать вокруг себя Компьютерно-Органическую Матрицу, слышать все истории, всех человеческих духов, говорящих с ней. КОМ была огромным неисследованным миром, который призывал ее, но она противилась соблазну, сосредоточиваясь на узком мире монастыря и своих обязательствах в нем.
Тогда — но не теперь. Теперь Мягкая Скала завершила все, что могла сделать… во всяком случае все то, что могла сделать здесь.
— Я намерена загрузиться завтра в полдень, — сказала она категорично и повернулась, чтобы покинуть кабинет администратора.
Тополиный Пух не нашел слов возражения.
Они собрались в библиотеке, в помещении базы данных. Монахи-расщепленцы и их подопечные всех возрастов. Некоторые всхлипывали, печально вздыхали, другие перешептывались.
Гарт не мог понять своих чувств. После недавней потери Дарагона и ухода Канши он еще теснее сблизился с Терезой и Эдуардом. Слишком много перемен происходило. Меньше чем через год он и его друзья должны будут сами покинуть монастырь, став взрослыми.
И Мягкой Скалы не будет рядом, чтобы облегчить им переход к новой жизни. Вот сейчас она исчезнет, загрузив свою душу в необъятную Компьютерную Матрицу.
Поскольку люди могли осуществлять перепрыг из тела в тело, а КОМ была органической и многослойной, оказалось возможным совершать перепрыг в саму Сеть. Мягкая Скала переведет сознание из своего тела в лабиринт данных, совершив виртуальное самоубийство. Расщепленцы верили, что душа остается там добровольно как часть великого космического сознания. Из Матрицы еще никто никогда не возвращался.
«Мы уже доказали, что наши «я» отсоединимы, — как-то обмолвилась Мягкая Скала. — Вообразите: плавать в океане знаний человечества, наблюдая каждую жизнь, каждый переход».
В честь церемонии Тополиный Пух облачился в лучшее из своих одеяний. Курились благовония, распространяя аромат хвои и гвоздики — любимый запах Мягкой Скалы. Свечи мерцали возле светящихся терминалов, добавляя теплый свет, подобный сиянию звезд.
Тереза подергала Гарта за локоть, увлекая его с Эдуардом вперед, в первые ряды провожающих. Ее глаза были полны слез.
«Это не смерть, — объясняла Мягкая Скала. — Это жизнь на более высоком уровне. Гораздо более высоком».
Теперь она вышла из задней двери библиотеки и прошла между своими любимыми картинами и скульптурами. Гарт вспомнил, как Мягкая Скала стояла рядом с ним, глядя через его плечо, пока он изучал технику художников, приемы скульпторов и с ее помощью черпал знания из этих шедевров с не меньшей легкостью, чем другие учащиеся — из базы данных КОМ.
Худощавая старая женщина ступала босыми ногами грациозно и уверенно, с высоко поднятой головой. Небесно-голубое одеяние украшали бронзовые подвески, мелодично позвякивавшие при каждом ее шаге. Чисто вымытая кожа порозовела. Обритая голова блестела, словно натертая воском.
Мягкая Скала улыбалась, ее синие глаза вновь были ясными и прозрачными. С ее приближением собравшиеся умолкли, и воцарилась тишина. Благостная улыбка, озарявшая пухлое лицо Тополиного Пуха, на мгновение задрожала на его губах.
Старуха направилась в центр библиотеки к главной панели КОМ. Там она протянула руку, прикасаясь к рукам своих учеников, благословляя их, прощаясь с ними. Младшие дети не понимали сути происходящего, некоторые из них хихикали.
Монахиня остановилась перед Терезой, Гартом и Эдуардом. Внезапно ее лицо сморщилось, плечи поникли, и она судорожно сглотнула, когда они протянули руки ей навстречу и крепко ее обняли.
