Эйв Дэвидсон - Сын Неба
Марко также внимательно изучал сильно потрепанную карту, которую начертал на пергаменте его старый учитель, отец Павел. Этот прощальный дар Поло несли от самой Венеции, и, несмотря на всю ее неточность, Марко дорожил картой, ибо она напоминала ему о доме. Конечно, отец Павел не был великим картографом, - а кто, впрочем, был им со времен великого Птолемея? Но едва разборчивые каракули монаха и удручающе неточные наброски разных районов Катая ("Я, сын мой, родился под знаком краба, чей боковой ход соответствует ходу Луны... итак, я дитя Луны по рождению, а раз ход ее легок...") - все это, аккуратно скопированное Марко на случай, если совсем сотрется оригинал (который почти уже и стерся), путешествовало в переметной суме Марко. Часто он сверялся с набросками - и помощь, хоть и весьма малую, от них получал.
Отец Павел все именовал по-своему, игнорируя более ранние названия (если таковые имелись). Он никогда не утруждал себя отметить, что север находится сверху или (как бывало не менее часто) что там находится юг. Порой он нацарапывал заглавную "Г" для города - и точно такую же "Г" для гор. Хотя старый монах путешествовал по восточным торговым путям в качестве странствующего священника еще во времена своей молодости - давно, так давно! - ясно было, что он не прошел по всему тому неясному пути, которым, исполняя волю Хубилая, следовал отряд. Только немного на восток а потом совсем в другом направлении.
Возможно, скитаясь где-то еще, отец Павел слышал рассказы об этих пустынных землях на краю обжитого катайского мира. Быть может, когда выискивал татарскую орду, по слухам исповедовавшую христианство, или Потерянное Племя, чтобы его обратить. А может, ища владения Престера Иоанна - или Земной Рай. Земных же сокровищ монах не искал - как не интересовали его те люди и города, что привлекали всех остальных.
Марко уже не сомневался - отряд их теперь находится в области, что была указана на фрагменте, пронумерованном им самим римской цифрой L. Отец Павел, разумеется, был далек от того, чтобы что-то нумеровать. В левом нижнем квадранте трясущаяся рука монаха вывела: "Равнина Великой Опасности от..." - а дальше следовало прожженное насквозь место. Ветка хвороста превосходной растопки на этих гладких, безлесных равнинах - стерла слово или слова, которые подсказали бы Марко, в чем именно заключается "Великая Опасность".
Чуть выше на клочке пергамента та же рука нацарапала: "Здесь водятся грифоны и гигантские ирбисы". И здесь горящая ветка частично стерла написанное - на самом деле строка читалась как "Здесь водятся г...ы и гигантские ирбисы". Но впоследствии отец Павел другими чернилами аккуратно вывел под прожженным пятном: "грифоны". Почему же он тогда не переписал то, что было стерто огнем на "Равнине Великой Опасности"?
Этого Марко узнать уже не мог. Но ему очень хотелось надеяться на то, что, какая бы опасность ни поджидала их на той равнине, она все же не столь велика, чтобы о ней предупреждать особо.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОДНА СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА НАЙДЕНА
9
Вэй-цзи: Еще не конец.
Огонь пылает над водами.
Отважный лисенок вымочил хвост.
Туманные карты увели их на много ли к югу, когда кто-то вдруг выкрикнул:
- Эй, путники!
И тишина. А потом:
- Стойте!
Поначалу путники загадочному голосу не вняли. Но выкрик, исходивший из-под кучки деревьев ююбы, повторился. Не отвечая и не спрашивая друг у друга, что предпринять, все замерли.
И тогда из тени выступил тот, кто их окликнул. И тень словно на нем и осталась - хотя, скорее всего, то была дорожная пыль. На вид мужчина был катаец, роста среднего, но очень крепко скроен и явно силен. Густые сплетения морщинок в уголках рта указывали на то, что человек этот либо не прочь при случае улыбнуться, либо привык щурить глаза от солнца и пыли. А быть может - и то и другое.
На поясе у мужчины висел видавший виды меч, и он нагнулся еще за каким-то оружием - как вскоре выяснилось, за алебардой, топор которой выдавался вперед заметно больше шипа. Шест алебарды был выкрашен красным. Красной, хотя и темной от пота, была его кираса из шкуры буйвола, что проглядывала из-под опять-таки красного выцветшего плаща. Поношенные короткие ботинки-сапожки красной кожи, свободная зеленая блуза (если ее можно было так назвать) и доходившие только до икр грубые конопляные штаны завершали костюм незнакомца.
Марко и раньше попадались подобные типы, что бродили по большим дорогам, проселкам и тропкам империи. Целые отряды их стояли лагерем под прикрытием арок величественного мраморного моста при въезде в столичный город Тай-тинь (широкий мост этот всегда завораживал Марко множеством изящных колонн, увенчанных резными каменными львами, - причем двух одинаковых львов там не было).
Эти "юй-ся" были странствующими искателями приключений, что частенько пользовались мечами для подкрепления своего достаточно сурового кодекса чести. Ряды их пополняли мелкие безземельные дворяне и их вассалы, оставшиеся без работы мастеровые и воины, разорившиеся купцы и крестьяне все, кто испытывал отвращение к повседневной работе - или просто ее не находил - и предпочитал вольную жизнь странствующего рыцаря. Они предлагали свою преданность и свою жизнь властительным феодалам - и, если их нанимали, не подчинялись уже никакому закону, кроме воли своего господина и собственного обостренного чувства справедливости. Со своим непокорным нравом и острым мечом такой рыцарь порой отважно (пусть и не всегда мудро) защищал приглянувшегося ему человека, не думая ни о награде, ни об опасности. Марко всегда уважал этих свободных и неукротимых воинов хотя и предпочитал делать это на почтительном расстоянии.
- Приветствую вас, путники, - хрипло обратился к ним незнакомец. Найдется ли в вашем отряде место для странствующего рыцаря?
- Рыцаря каких достоинств? - Никколо.
- Рыцаря из какой фамилии? - Маффео.
- Рыцаря с какими намерениями? - Марко.
Незнакомец держался со спокойной учтивостью. Марко почувствовал, что от заданных вопросов рыцарь испытывает затаенное удовольствие.
- Рыцаря многих достоинств. Рыцаря принципов - неважно каких. Рыцаря широких равнин и узких проулков. Порой именуемого Цзин Кэ, порой - Цзи Ань, а порой... но разве бывает у ветра молочное имя? Значит, назову себя Хэ Янь. - Все молчали, и незнакомец продолжил: - А вам, юный господин, скажу: истинный рыцарь не имеет собственной цели или намерений. Он просто идет по пыльной дороге, куда ему велят - или как он сам себе прикажет. А когда видит неправду, быстрым своим мечом ее исправляет. Так об этом принято говорить... - Тут Цзин Кэ, Цзи Ань или Хэ Янь умолк.
А ученый Ван Лин-гуань, до той поры бесстрастно сидевший на своем коне, вдруг откашлялся и смачно сплюнул. Но неуважения он как будто не выказал да и рыцарь так этого не воспринял. Вообще говоря, катайцам свойственно откашливаться и сплевывать безотносительно к человеку, месту или времени. Затем ученый Ван заговорил - нарочито искусственно, словно цитируя некий трактат.
