Ивакин Геннадьевич - Неправда
Только лица у студентов были растерянные. Словно опоздали на электричку, и следующая будет только вечером.
Было, пожалуй, отчего растеряться.
Одни в чужом городе. На фиг никому не нужные.
- Слушай, Леш, а эти не нас встречают?
И, действительно, на перроне откуда-то взялись двое мужчин, внимательно разглядывавших туристов. Вот только их лица командиру не понравились.
Один был большеглаз, причем глазные яблоки словно жили отдельными жизнями. Они то съезжались к переносице, то крутились по разным орбитам. При этом они все равно смотрели на ребят. Из любого положения. Потому что зрачки были столь широки, что белков не было практически видно. Мужчина улыбался. Но улыбка его была больше похожа на безжизненный оскал.
Лицо второго вообще ничего не выражало. Наспех сляпанное, как будто из разных частей, оно было чудовищно непропорционально. "Как будто голем", откуда-то всплыло малознакомое слово.
- Не хотелось бы, чтоб эти нас встречали. Смотри, какие страшные. - Поморщилась Ольга.
На слово "страшные" большеглазый улыбнулся шире. Стало видно один большой белый зуб. Приглядевшись Лешка понял, что зубы есть все, но остальные были очень маленькие и черно-желтые. А один - белый - ярко выделялся на их фоне.
Потом, он шагнул в их сторону, "голем" же абсолютно неподвижно остался стоять на краю платформы.
- Прриветт, мы ттотт ктто естть всттрреча вы. - Абсолютно механическим хриплым голосом произнес он невообразимую фразу.
- И ттебе прриветт брратт по рразуму! - саркастично передразнил его Лешка.
- Тты прравильно. Мы естть иные планеттяне Венерра. Тты знатть, тты прреддупрреддитть. - интонации в речи отсутствовали напрочь, поэтому понять - что барабанит "планетянин" было довольно сложно.
- Однако... - только и успел сказать Мишка, как вдруг откуда-то выехал вокзальный трактор со скрежечущим караваном тележек.
"Голем" так и не пошевелился, когда трактор проехал сквозь него. Только механически поднял руку и замахал, как будто приветствуя студентов.
"Инопланетянин" же продолжал что-то говорить. При этом он даже не повысил голос, хотя его тусклоту было даже не разобрать за грохотом трактора.
Аня вдруг взмахнула рукой и как будто перерубила его на четыре части. Продолжая тускло вещать, "инопланетянин" моментально развалился и рассыпался на асфальте.
- Пошли отсюда. Быстро! - прошипела она. Они быстро, как только это, возможно, надели рюкзаки и быстрым шагом пошли на площадь.
Лешка шел последним. Когда он оглянулся, то перед ним предстала не вообразимая картина. "Голем" медленно заваливался на железнодорожные пути, все так же продолжая махать руками, а по кускам "инопланетянина" неторопливо прошелся наряд милиции, возвращавшийся из своего путешествия до края перрона. Один из ментов задел ботинком голову развалившегося и та, откатившись в сторону, повернулась лицом к туристам. Она еще шире улыбнулась. От уха до уха. Губы продолжали шевелиться и тут Леха услышал: "Приветтсттвуем вас! Бытть, осттатться ттутт-зддесь!".
- Вы слышали? - нервно спросил Леха.
- Не останавливайся! - прошипела Аня, дергая его за рукав. - Быстро в троллейбус!
И тут навалилось такое оцепенение, что Лешка с трудом затащил рюкзак на заднюю площадку рогатого представителя общественного транспорта.
Странное, непередаваемое ощущение того, что воздух словно превратился в воду, так тяжело было двигаться сквозь него. Завихрения воздушных волн растекались от троллейбуса, словно от плывущей подводной лодки. Он слышал малейшие движения внутри своего организма, удар сердца бил по вискам, тошнил шелест бегущей по венам крови, колола боль умирающих клеток, громом гремел кишечник. Мышцы часто задрожали, и знакомая судорога пробила позвоночник. Последнее, что он сумел различить, встревоженные глаза, какой-то женщины, склонившейся над ним...
... Его окружала непроницаемая тьма. Словно подвешенный между пространством и временем, он не понимал где верх, где низ. Он понял, что такое - вечность. И он отчаянно позавидовал Каю. У того было занятие: складывать слово "Вечность" из осколков льда, и Снежная Королева могла говорить с ним. И когда медленно, словно на фотопленке стали проступать очертания изрезанных сидений, грязных стекол и обшарпанных поручней, он, было, обрадовался, но за окнами оставалась угрюмая непроницаемая тьма, и режущий свет троллейбусных ламп только усиливал отчаянное чувство одиночества.
Но он был не один, он знал, что не один. Чей-то змеиный глаз продолжал безжизненно смотреть на него, чей-то раздвоенный язык облизал где-то сухие губы. Но тьма продолжала расступаться, и за окном уже было видно, что где-то далеко внизу какие-то плосколицые и узкоглазые люди с кривыми саблями гонят перед собой по снегу толпу полураздетых оборванцев. Те лезут по тонким лестницами на высокую стену, их сбрасывают, обливают кипятком, забрасывают камнями, расстреливают из луков.
Смерть неизбежна, и это понимают все, и те, кто обороняется на стенах города с золотыми куполами, и те, кто лезут по лестницам, выбирая между смертью и смертью, и те, плосколицые. Но одни облегченно вздыхают, другие кричат от ужаса, третьи яростно радуются.
Порой плосколицые даже не понимают, что умерли, ибо их встречают такие же грязные нелюди и они вместе начинают скакать вокруг огромного костра, продолжая махать саблями и тонко визжать так, что те, кто еще жив вздрагивают от ужаса. И страшный трехглазый бог Эрлик бесстрастно взирает на исполинское жертвоприношение. Красная кровь стекает по его черным усам, и плеть-змея злобно шипит на людишек, подымающихся по тем же лестницам на его гигантский кубок, и выблевывающих свою кровь в бездонное чрево.
Но вдруг скрежет тряхнул летящий троллейбус, днище его вспорол как консервную банку золотой крест, и полет прекратился. Вечно юное и вечно древлее здание церкви, словно спасительный риф посреди ледяного космоса.
И другой, чистый страх прогнал незапамятный ужас...
...- Что это было? - Лешка с трудом разлепил спекшиеся губы.
- Золотые ворота проехали, а что? - Аня недоуменно посмотрела на него.
- Со мной что было? - Лешка потряс головой, прогоняя остатки странного оцепенения.
Оля встревожено посмотрела на него:
- Ничего не было, ты просто в окно смотрел и на нас внимания даже не обращал.
- Давно?
- Да минуты три, не больше.
- Вот черт, привидится же... - проворчал Леха и, ничуть не стесняясь заспанных ранних пассажиров, рассказал им то, что видел. Только отпустил, кое-какие наиболее отвратительные детали, щадя девчонок.
- Взятие Владимира татаро-монголами. Только увиденное как бы изнутри. - продемонстрировал свои исторические познания Мишка.
