Елена Грушко - Атенаора Меттер Порфирола
вспомнив. Не помнит и ныне, блуждая в лугах асфоделей!.. Но
что ж дальше было?
...Океан круг земной омывает, собою его ограничив.
Посейдон океаном и всеми морями владеет. То глубины качает, то
легкие волны подъемлет, понукая морских коней гиппокамфов, что
влекут золотую его колесницу...
Вот как-то раз Посейдон объезжал просторы свои и владенья,
подъемля трезубец, из меди отлитый Гефестом. Вдруг видит:
камень у моря лежит, а из-под него текут два ручья, словно
слезы струятся из глаз безустанно. Был изумлен Посейдон!
Сошедши на брег, он напряг многомощные плечи и руки, камень
тот разом свернув. И увидел: в песке, увлажненном слезами,
раковина возлежит, подобная цветом заре, ну а формой - бутону.
Знал Посейдон, что даже у юного сына его, у Тритона, который
бурю, ненастье и шторм вызывает на море, такой не бывало!
Поднял ее Посейдон и к устам своим чистым поднес, чтобы
вытрубить гимн морю и солнцу. Но лишь только коснулся ее он
устами, как девой в руках его стала находка!
Многое Понтовладыка видал на просторах сияющих водных, но
не видел столь светлой и нежной красы.
- Кто ты, откройся! - воззвал дивноокий морей колебатель.
- Меня нарекли Порфиролой, - отвечала та, что в объятьях
его возлежала: ее не спускал он на землю, как будто ревнуя.
В эти мгновенья Киприда, что любит любовь, поглядела с
Олимпа на Землю, а Эрос, без промаха бьющий, стрелу,
забавляясь, пустил в Посейдона. И содрогнулись глубины
морские! Другую стрелу с золотым опереньем необоримый мучитель
метнул в сердце самой Порфиролы. И видит она: Посейдон
красотою равен молнилюбивому Зевсу! Тело его источает сиянье.
Звери морские, играя, и рыбы, танцуя в глубинах, ему выражают
покорность. Солнце само в зеркала его - воды с наслажденьем
глядится!
Покуда взорами двое влюбленных менялись, ветры утихли,
гульливые волны уснули... Сон многосладкий владел и самой
Амфитритой, морского царя темнокудрой супругой... ну а царь
Порфиролой владел. И воззвал Посейдон в истомленье любовном:
- Если бы смертным родился, не страшно мне было б, коль
ложе с тобой разделил, спуститься в жилище Аида!
- И я бы того не страшилась, - ему поклялась Порфирола в
плену поцелуев.
О горе! Слова те услышаны были!..
Их уловил обитатель глубин сокровенных, владыка Кокита,
Ахеронта, Леты и Стикса, хозяин бескрайних просторов подземных
- неумолимый и мрачный Аид. Узревши красу Порфиролы,
огненноокий ею пленился - и порешил обладать давшей
неосторожную клятву. И отправил Аид на поверхность своих слуг,
и рабов, и прислужников верных: эриний, ламий, Гекату, лемуров
крылатых - кошмары, что смертных терзают и мучат. Думал Аид
Посейдона навек устрашить - и забыть Порфиролу заставить.
Однако Понтовладыка этих посланцев одним мановеньем низверг,
обратив их большими камнями. И рек Порфироле:
- Милая сердцу, тобой я желал бы владеть от заката до
утра, чтобы от зарождения света до вечера нам не расставаться
бы тоже. Однако, увы, каждого жребий влечет на иные дороги...
Я помогу тебе скрыться от мрачных объятий Аида - ты ж не
забудь меня в странствии вечном своем, ко мне иногда посылай
наших детей - и сама, мое счастье, ко мне нисходи, чтоб вновь
жизнь вдохнуть в мое сердце и тело. Помни: земли берегись. Да
хранят тебя воды - и небо!
Со словами такими, с прощальным своим поцелуем Посейдон
морскою волной обернулся - и, вознесшись в небесные выси, туда
же любимую поднял. Там, в небесах, дочерей родила Порфирола. И
они, словно сонмы любящих глаз, ночами глядят на морского
владыку...
Поскольку дана ей природа двойная, долго жить без воды
Порфирола не в силах. Смертью грозит ей безводье... Не раз и
не два Порфирола спускалась в глубины. И тогда Посейдон образ
богов иных времен и народов из озорства принимал - и страсть
их снова кипела, новые сказки рождая. Но Порфиролу лишь под
водой и на небесах ожидало блаженство. Стоило же на земле
невзначай очутиться или с земными людьми, а не с богами
вступить в разговор, как простирал к ней лапы злые бессмертный
Аид...
- Маргаритана, позволь мне наречь тебя дочерью ныне. Ты же Меттер меня назови. Много в лоне моем дочерей зачиналось. Окутали землю лаской, любовью, заботой те, кого я носила, рожала. Не зря древле их называли словом "косметор" [24]. Не вечны дети мои, средь Косметоров лишь я бессмертна. Недаром зовут меня Атенаора! Бессмертие - дар, коим меня одарил мой отец, златокрылое Солнце. А второй дар - уменье найти средь людей Хранителей Света.
Ведь Аид не оставил замыслов черных. Долго искал он в веках, кто возродил бы ему умерщвленных эриний и прочие ужасы мрака. И наконец-то нашел. Сей человек был виновником гибели Археанессы - так меж людей дочь мою называли в стране, откуда я родом. Смерть ее стала гибелью этой страны... То злодеяние безмысленно было. Но, повзрослев, человек на иное злодейство решился, чтобы удачи достигнуть. Удачу Аид даровал, а взамен упросил возродить своих слуг. О, велика измышления сила! Вновь лютуют вороги злые мои. И торжествует Аид, полновластный владыка ушедших от жизни стоцветной. И сейчас сквозь века вновь прорастают смерти моих дочерей, расцветают страданья мои и мученья. Если б ты видеть могла, как стягаются вкруг меня чары Аида, как отводит глаза он Хранителям Света - немного их на земле, но только от них ожидаю теперь я спасенья.
Всех во Вселенной живущих пламя одно согревает - Любовь. Хранители Света - те, кто достойны принять на себя бремя охраны Любви. Увы! Рождаются люди, даже не зная о светоносном своем назначенье, без жажды его воплотить...
Атенаора Меттер Порфирола умолкла, устремляя говорящий взор свой на Маргаритану, а та стояла недвижно.
Чего хочет от нее Меттер Порфирола? Что может она, Маргаритана?
Только любить. Только любить... И при воспоминании о любви, которая благоухала в ее сердце и в то же время жгла его, словно волшебный жар-цвет, Маргаритана внезапно ощутила, как нерешительность, страх, неуверенность оставляют ее. Слава богу, наконец-то пришло время доказать себе, что она достойна награды, которой так щедро одарила ее судьба, - внезапной, необъяснимой любви Белозерова!
И Маргаритана склонилась пред Порфиролой, словно покорная дочь перед матерью. Та радостно протянула к ней руки, и вдруг...
Да что же это? Что за тьма, что за мрак? Где Порфирола? Сверкают перед Маргаританой уголья глаз, со свистом режут воздух крылья, чьи-то цепкие лапы вцепились в нее... Ужас оледенил горло, забилась в крике Маргаритана, увидев, как золотисто-розовый отсвет, увлекаемый черными тенями, стремительно уносится вниз, вниз, в бездну...
