Грэй Грин - Кетополис: Киты и броненосцы
— Доброе утро, уважаемый Кноб Хун.
— Доброе утро, досточтимый Ежи! Хорош ли был сон? Ночью так похолодало — я велел слугам укрыть вас вторым одеялом.
Дядюшка Спасибо повернулся к Баклавскому с вежливой полуулыбкой. Вислые редкие усы лишь на треть скрывали длинный рубленый шрам, тянущийся через всю верхнюю губу к левому виску. На скуле, в узкой прорехе несросшейся плоти, тускло блестел металл.
— Благодарю, — улыбнулся Баклавский. — Спал как птенец.
Каждый раз, оказываясь один на один с самым влиятельным сиамцем Кето, Баклавский ощущал себя чуточку факиром. Ядовитая, опасная кобра кажется почти ручной, пока не покажет зубы. О жестокости Дядюшки Кноб Хуна, или Дядюшки Спасибо, как его называли по ту сторону Баллены, ходили мрачные легенды. Мол, у него все ребра из стали, а вместо сердца механическая каракатица. Он видит под землей не хуже подземника. Вместо тростниковых палочек гадает на пальцах поверженных врагов. В полнолуние пьет змеиную кровь…
Баклавский верил тому, что слышал, ровно наполовину. Дядюшке досталось беспокойное хозяйство, сотни семей Пуэбло-Сиама кормились из его рук, многочисленные недруги жаждали растащить по кусочкам дело семьи Хун — курильни, трактиры, прачечные, киторазделки, тотализаторы. Легче было представить в его руках счеты, чем нож или револьвер. Ведь торговля дает денег куда больше, чем война.
— Как там мои шалопаи? — Дядюшка Кноб Хун жестом пригласил Баклавского к столу, где в пиалах дымился рис, радужно светились тончайшие ломтики соленой китятины, разноцветной горкой лежали фрукты. — Хватает ли им ума не выставлять свою бестолковость на всеобщее обозрение?
Сиамцы крайне редко попадали на государственную службу. Три года назад, забирая под свое начало сразу двух племянников Кноб Хуна, Баклавский преследовал абсолютно понятные цели: добиться контроля над сиамской стороной Новой бухты, получить возможность постоянного прямого общения с Дядюшкой и обезопасить, как бы это возвышенно ни звучало, собственную жизнь.
Все получилось именно так, как было задумано. Контора досмотровиков в сиамском порту превратилась в оплот правопорядка. Имея за спиной Дядюшку Кноб Хуна и согласовав с ним устраивающие обе стороны правила игры, Баклавский шагнул в иерархии Пуэбло-Сиама сразу через две ступеньки. И китобои, и торгаши, и обычные рыбаки поняли, что отныне в водах бухты они находятся под зорким оком Лек-Фома.
А мальчишки оказались смышлеными и верными. Оба мигом схватывали премудрости работы, держали рот на замке, и присутствие сиамцев среди патрульных вскоре стало для Баклавского не вынужденным неудобством, а наоборот, привычным и успокаивающим фактом. Он приблизил братьев к себе. Май прекрасно знал море, мастерски управлял любой лодкой, хоть под парусом, хоть с паровой машиной. Чанга интересовали мобили и все огнестрельное. Он мог за считаные минуты разобраться в самом сложном механизме, будь то хоть паровой лифт, хоть станковый пулемет.
Работа в Досмотровой службе подразумевала постоянный риск. Этим двум парням Баклавский доверял прикрывать ему спину. Без тени сомнения. А братья были всецело преданы своему шефу. И не хотелось думать, где лежит предел, граница их верности. За какой чертой долг перед семьей, кланом, традициями станет выше личного уважения и принесенной присяги. Баклавский надеялся никогда не заводить их так далеко.
— Чанг и Май — очень достойные молодые люди, господин Кноб Хун! Если их прилежность и упорство не истончатся, то со временем мы увидим их на высоких постах на службе Его Величеству.
Сиамец удовлетворенно кивнул:
— Отрадно слышать, Ежи. Мужчины семьи Хун всегда отличались усердием и отвагой. А женщины — изысканными манерами и умением угодить мужчине.
Взглянул коротко, кинжально. Баклавский не успел перехватить его взгляд, лишь почувствовал обжигающее прикосновение. Тани Па была дальней, но все-таки родственницей Дядюшки, и в ней тоже текла кровь Хунов. Запутанные, странные, непредсказуемые отношения Тани Па и Баклавского не остались секретом для мудрого сиамца. Кноб Хун никак не проявлял своей осведомленности, возможно, пытаясь затянуть инспектора в жизнь Пуэбло-Сиама так глубоко, как только возможно, сделать его послушной марионеткой, связать обязательствами перед своей родственницей… Возможно — потому, что планы так и остались планами.
Груженая пироксилином джонка без опознавательных знаков пришвартовалась во внутреннем дворике Хун-та-руэ-а, гавани Хунов, огромного, но изысканного П-образного здания, стоявшего невдалеке от водопада, в самом красивом месте на Ручье. Ждали даров от китобоев к шестидесятилетию Дядюшки и даже опознали кормчего, поэтому охранники беспрепятственно пропустили джонку к парадному причалу.
Очевидцы вспоминали, что взрыв раскрыл Хун-та-руэ-а как лепестки цветка, вывернул наизнанку сразу во все три стороны. Доски и камни разлетелись на несколько кварталов, а руины здания мгновенно охватил огонь… Этот огонь до сих пор чувствовался во взгляде Кноб Хуна.
— Мне нужен ваш совет, Ежи, — голос Дядюшки изменился — начался деловой разговор. — Много лет назад у меня украли очень дорогую вещь. Не ценную, а именно дорогую моему сердцу. Я истратил на поиски огромные средства и, наконец, взял след. Теперь мне осталось только пойти и забрать ее.
Баклавский не перебивал, пытаясь понять, к чему клонит Кноб Хун.
— Но беда в том, что вещь ждет меня в очень неудобном месте — там, где Баллена впадает в бухту. Сотни кораблей и лодок бороздят устье днем и ночью. Мне хотелось бы обойтись в этом деле без посторонних глаз. Небольшое содействие Досмотровой службы, пара катеров сопровождения на то время, что понадобится ныряльщикам, очень помогло бы мне — вы ведь не откажетесь помочь, Ежи? Дадите немного чок-дэ старому человеку?
Вся социальная жизнь Пуэбло-Сиама строилась на чок-дэ. Хотя это слово на сиамском обозначало удачу, речь шла скорее об услуге. Не всегда нужны деньги, если можно просто попросить. Кто-то принесет тебе удачу в твоем маленьком деле, а однажды и ты сможешь помочь доброму человеку. Вернешь чок-дэ. Услуга за услугу. Чок-дэ не дает счастья, и лучше соблюдать баланс — отдай, сколько взял.
Еще слова Дядюшки означали, что он не предлагает Баклавскому денег — да между ними такого никогда и не случалось. Что может быть проще — подогнать два-три катера на пару часов к устью? И все же… Баклавский понимал, что нельзя затягивать с ответом на такую пустяковую просьбу, и лихорадочно прокручивал все варианты — ему не понравилось то, о чем говорил Кноб Хун.
