Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя
- Не надо! - отвечает Забродин.
- Я догадываюсь, что вы хотите сделать! - отвечает на это Градов.
- Прошу вас... не надо угадывать, что я думаю и что хочу делать, не надо! - болезненно морщится Забродин. Он встает и зажигает свет во всем помещении ЦСУ.
Ученые, заполнившие три ряда амфитеатра, выжидательно смотрят на академика Забродина, стоящего под экраном.
- Товарищи... вы видите, что посадку на поверхность Венеры, в этот хаос и ад, надо было бы производить вслепую! - постукивая кончиком указки по изображению Венеры на экране, говорит он. - Но вам известно о катастрофе, постигшей корабль при встрече с метеорным роем. У нас... не осталось горючего для посадки вслепую!
- Что?!. Позвольте, что же делать?
- Возвращаться назад?
- Лететь обратно на Землю? - шумит амфитеатр.
- Корабль закончил свой путь! - слышится голос Градова из репродуктора. На обратную дорогу горючего тоже не хватит!..
- Да, товарищи, корабль не может вернуться на Землю, - все увереннее звучит голос Забродина. - И есть только одно решение: превратить ракету в вечного спутника Венеры. Оставить ракету на круговой орбите. Навсегда!
- Сколько времени будет работать радиостанция ракеты? - спрашивает президент.
- Два года! - отвечает Забродин. - Разве науке мало необыкновенной возможности ДВА ГОДА БЕСПРЕРЫВНО иметь автоматическую лабораторию на круговой орбите Венеры?!
- Если на Венере имеется водоем площадью в сто квадратных километров и глубиной в один километр, я РУЧАЮСЬ за благополучную посадку ракеты! - опять слышится голос Градова. И опять в глазах Забродина появляется выражение усталости.
- Если ракета... даже благополучно опустится на Венеру, она все равно будет потеряна для нас, - вяло говорит он.
- Почему? - спрашивает президент.
- Сильно ионизированная близким Солнцем атмосфера Венеры не пропускает радиоволн. Связь оборвется, и... конец всему!.. - отвечает Забродин.
- Это неверно! - звучит из главного пульта голос Градова. - Радиоизлучение гроз и растений проходит через атмосферу Венеры! И все дело в том... что если бы здесь был профессор Бахарев...
- Здесь нет профессора Бахарева! - обрывает Градова Забродин.
И вдруг все слышат насмешливый старческий голос:
- Здесь я, здесь, голубчик Федор Платоныч...
Все головы, как по команде, поворачиваются к двери Центрального поста.
Там стоит профессор Бахарев... Из-за его плеча поблескивают черные глаза Мажида Сармулатова.
Бахарев обращается к Забродину:
- Три минуты как ракета должна быть на Венере. В чем же дело, Федор?
- Венера, вот она, под нами. До нее рукой подать, а мы не получили почти никаких новых данных о строении ее поверхности, - растерянно говорит Забродин. - Облака! Непроницаемые, загадочные облака!
- Но тем более надо заглянуть под облака, посадить ракету! Посадить в океан Ломоносова, в воду! - говорит Бахарев.
Штурвал. Над ним табличка: "АВТОМАТИЧЕСКАЯ ПОСАДКА".
Руки Градова резко поворачивают штурвал.
Пульт. Гаснут почти все сигнальные глазки, кроме тех, что загорелись под штурвалом. Тревожно жужжит зуммер.
Гаснет центральный экран.
Головы всех поворачиваются к световому табло.
Огонек ракеты все еще ползет вокруг Венеры.
Гудит от напряжения мощная аппаратура ЦСУ.
И, словно ощущая это напряжение, гудят могучие фермы антенн. Сверкая над облаками, они обратили свои решетчатые рефлекторы в чистое синее небо Земли. И радиокоманда, сорвавшаяся с рефлекторов, устремляется вверх, в синий омут неба, в космос.
Огонек ракеты на табло замедляет движение и устремляется к голубому кружку Венеры.
- Началось падение! - докладывает Градов.
Вычерчивая спиральную линию вокруг Венеры, ракета падает на ее поверхность. Вот она скрывается в облачном слое.
Ученые, сидящие в амфитеатре, все, как один, встают.
Кружок Венеры и вся линия трассы вдруг вспыхивают зловещим красным огнем, и... табло гаснет! В нем больше нет нужды!
Умолк зуммер. Тишина.
- Докладывайте! - нервно кричит Забродин.
- Посадка на Венеру... произведена, - говорит Градов. Он встает, вытирает со лба пот и неуверенно шутит: - Приехали...
- Дальше? Что дальше?! - спрашивает Забродин. Бахарев кладет руку ему на плечо, успокаивая, и просит Градова:
- Включите приемники пульта.
Градов поворачивает штурвал. Вспыхивает и мигает одна большая красная лампа. Дребезжит резкий звонок.
- Связи нет! - кричит Забродин.
- Спокойно, Федор, - треплет его по плечу Бахарев, - нашему сигналу лететь две с половиной минуты и столько же назад!
Мажид подносит часы к глазам. Забродин смотрит на часы. Ученые, занявшие места амфитеатра, смотрят на часы. Бегут секундные стрелки.
- Время!
Одновременно все поднимают головы и смотрят на экран. Он по-прежнему темен.
По-прежнему на пульте тревожно мигает лампа и дребезжит неприятно-резкий звонок.
- Вот теперь мы... действительно приехали! - заключает с холодным бешенством Забродин. Стряхнув руку Бахарева, он встает и начинает вымеривать шагами помещение пульта.
- Ракета могла утонуть в океане? - спрашивает президент.
- Нет, - отвечает Градов.
- А если корабль упал на сушу?
- Он взорвался! - отвечает Градов.
- Утонул! Разбился! Взорвался! Или радиоволны не пробивают атмосферы! Какая разница? - говорит Забродин. - Экспедиция закончена! Бесславно закончена!
- Федор Платоныч, - тихо, но властно приказывает Бахарев, - свяжитесь с дублерами и станцией обслуживания.
Забродин бежит к телефону и трясущимися руками берет трубку.
- Москва! - просит он. - Ваши приемники регистрируют какие-нибудь сигналы из космоса? Дайте Владивосток! - требует он через мгновение. - Сигналов из космоса нет? Ваша аппаратура исправна? Так...
Старый профессор стоит посреди группы ученых - прямой, бледный и величественный в своем волнении.
- Планетная обсерватория, у вас связь со спутниками есть? - продолжает Забродин. - Сигналов ракеты они не принимают? Все спокойно?!.
Забродин кладет трубку и кричит в лицо Бахареву:
- Я же предлагал! Я предлагал не сходить с круговой орбиты! Нет сигналов! Нет!..
- И не должно быть, - вдруг говорит Бахарев.
- Что?! - кричит Градов.
- Приказываю: всем, невзирая на ранги, заслуги, возраст и характеры, спать! Спать до шести часов утра.
И, посмеиваясь, Бахарев бодро направляется к выходу.
Даже в глазах президента появляется недоброе выражение. Если Бахарев шутит, то время для этого выбрано явно неудачно...
- Разбился корабль или нет? - раздается в тишине голос Алимкулова.
Бахарев оглядывается.
- Не знаю, голубчик. Знаю только одно: она вертится, Венера-то. Вертится вокруг своей оси!
