Азамат Козаев - Ничей (отрывок)
Ах как недобро горят глаза княжа! Безрод только усмехнулся. Во дворище, под сенью дуба, на простой лавке княжь сидит, дружинных кругом - море, глядят недобро, предвкушают. Позади княжа нарочитые да именитые стоят, дельные советы давать будут. Тесно стало во дворище, яблоку негде упасть. Принесли того, с рукой увечной, да тех двоих, кого упокоил давеча. Положили на середину двора. Четвертый сам вышел. Заговорил, да так ладно и складно, будто ночь глаз не смыкал, слова в нить снизывал. Не речь сказывает - песнь поет! Так и шибает слезу из глаз, у дружинных, поди, брони еще ржею изойдут. Безрод ухмыльнулся, вздел бороду к небу.
- Ой ты княжь - княжушко, отец родной, заступа от людишек лихих, ой что же деется в городе твоем, что за беда претворяется? Как жить дале, как тени собственной не шарахаться, как не убояться соседа своего? С полуночи оттниры грозят, здесь лихие люди лютую, куда простому человечине податься?
Безрод скосил глаз на Четвертого. Ишь соловьем заливается! А тут ли тот кощунник, коего княжь обещался подсадить? То-то песнь получилась бы! Всяк слезой изошел бы. Злоба медленно поднималась из сердца и заливала голову.
- ... И как выскочит из темени амбарной, а нож-то при нем! Как хватил Лобана головой о лицо, да как Пречистя пальцем продырявил, да как дернул, что кость треснула вдвое...
Княжь потемнел лицом, зловещая улыбка заиграла на губах. Дружинные недобро засопели, завозились на местах, зароптали. Безрод презрительно скривился. Дурачье о мечах да в бронях! Вокруг пальца обвести, что от слепого убежать!
- ... А на меня ножом махнул! Да не на того напал! Мои ноги быстрее чем его руки!
Дружинные кое-где заржали, ровно жеребцы. Безрод повернулся к четвертому и цыркнул сквозь зубы слюной, прямо песнопевцу этому под ноги, да по тому как заскрипел зубами княжь, как мощно выдохнули обозленные дружинные понял, что нажил столько врагов, что не расхлебаться с ними за всю жизнь. На княжьем суде да в княжьем присутствии плевать на княжий же двор чуть не в ноги княжу, да с такой личиной, что ножом только и соскребывать - то верх безумия. А может просто равнодушия к жизни. Жизнь не в радость, а смерть не в тягость! Никакое дело не заставит шею гнуть!
Как княжь сдержался, как не объявил тут же виноватым - то богам только и ведомо. Верное замыслил что-то. Ишь как улыбку в бороду спрятал!
- ... А как выронил Лобан калиту-то, этот руку протянул, шасть и в плащ свой обернул. Подальше от глаз, значит.
- Разверни. - княжь процедил, поворачиваясь к Безроду.
Ну вот и все! Безрод улыбнулся небесам. И сколь ни толкуй, что твое, не поверят. Теперь не поверят. Вытянул руку в сторону, разжал четыре пальца из пять, плащ, повисший на пальце как на крюке, опал, на лету развернулся и на землю, негромко звякнув, упала калита. Она никогда не звенела громко и полновесно. Никогда.
- Лобанова?
- Она! - закивал четвертый.
Не тряси головой, дурень, мозгу вытрясешь. Безрод усмехнулся, хуже уж всяко не будет, плюнул видоку на сапоги.
- Да ты ополоумел, безрод! - рявкнул какой-то дружинный, не выдержавший дерзости. Ничей и ухом не повел, смотрел на княжа мрачнее тучи. Княжь жестом успокоил дружинных, прищурился.
- Так скажешь кто ты? Иль княжь недостаточно хорош, чтобы ответ держать?
- Безрод я и есть.
- Да ну?
- Подковы гну. - буркнул Безрод под нос. Княжь и не услышал ничего, только бормотание какое-то.
- И впрямь никого родных? А какого роду племени?
Безрод только плечами пожал.
- А калита, конечно, твоя? - княжь мало не смеялся, а дружинные, все как один, ехидно ощерились.
Ничей насупился. Вот к чему ведет! Мол, знаем мы все, скажи еще всю жизнь копил.
- Моя!
- Сколь там рублева?
- На справу хватит.
- Что скажешь? - княжь вытянул палец к видоку.
- Справу? - аж задохнулся праведным гневом четвертый. -За лошадьми поутру собрались. На четыре коняки и наскребли. Небось в порубе по щелям остальное рассовал!
Безрод промолчал. Все, считай, потерял, а затеять спор - и достоинства лишиться.
- А откуда ты в город явился? - княжь так ядовито улыбнулся, так мило и паточно, что у Безрода под ложечкой заныло. Пакость готовит, не иначе.
- Волочков я человек. - скрывать толку нет. Уже, верное, сам знает.
- Так ведь пала Волочкова дружина! княжь с улыбкой оглядел воевод и бояр. Те согласно закивали.
- Дружина пала, а я остался.
- А как же так вышло? - княжь спрашивает, а будто нож в сердце вонзает, колом осиновым к земельке прибивает. Что ни скажи - одно и выходит.
- А так и вышло! - огрызнулся Безрод. -В сече уцелел.
- А правда ли то, что ты незнамо какого роду племени? А может знамо то? - все дворище сообразило наконец куда княжь гнет, возмущенно загудело.
- Не ведомо то ни мне, ни кому еще.
- А может как раз... - княжь взял паузу, все дворище замерло. -... полуночник ты? Потому и жив остался? Сам навел, вот свои и пощадили?
Безрод побелел от ярости. На подгибающихся ногах шагнул к княжу. Тот сидел спокойно и бровью не повел, но будто стена встали с обнаженными мечами дружинные перед княжем. Сам не бросится - не зарубят, до конца еще далеко, приговор еще не оглашен. Замер Безрод после шага, да не потому, что побоялся. От злости так полыхнуло в голове, чуть душу богам не отдал, упал бы не обопрись на меч. Встал перед княжем, зашатался, глаза искры метали, зубы скрипели.
- И сказать-то нечего. - княжь с притворной жалостью покачал головой, показывая всему дворищу пальцем на Безрода.
Есть что сказать, княже, есть, вот только опираюсь на слово свое, а забери его и упаду. На слове своем только и стою, а слово мое длинно, сизым отблескивает, черен костью выделан, лезво узором ледяным травлено. Вот тебе мое слово.
- То-то за эйяра давеча на пристани встал! - вспомнил кто-то из бояр.
- Может и эйяр я. - мрачно процедил Безрод. -Да только когда без суда у тебя купцов бьют, и тебе чести немного.
- Тебя-то по суду побьют. - пообещал княжь.
- Они не кончили, так ты добьешь. Безрод кивнул в сторону мертвецов и покачнулся. Если бы не меч, упал дружинным в ноги.
- Так то они против тебя зло умыслили? с притворным удивлением воскликнул княжь.
- Они.
- Оно и видно. - все дворище грянуло хохотом, Безрода едва с ног не снесло этим ревом. Устоял.
- А пояса пошто себя лишил?
Безрод промолчал. Слова бесполезны. И не успеть княжа за глотку взять. Не успеть. Те молодцы костьми лягут, а княжа не дадут.
- А не потому-ль, чтобы с глаз людей дружинных долой исчезнуть, мол, как и не было такового и ни в чьей дружине боле не всплыл? Будто полег со всеми в той сече. А что ходит по свету голь перекатная, так, мол, кому какое дело?
Все-то ты, княже, уже решил, все-то тебе ясно. Да только не пойду я в поруб. Не пойду. Тут лягу, под мечами твоих дружинных, положу сам сколь смогу и лягу. Не свою, Тычок, ты погибель чуял, а мою. Только ты может и вспомнишь добрым словом, да боле некому.
