Роберт Хайнлайн - Фрайдэй
Берти меня взял в залив Милфорд на челноке до Данедина («Южный Эдинбург»). Там мы переночевали. Данедин — замечательное место, но это не Крайстчерч. Мы сели на маленький пароходик, который плавает вокруг фьордов. Там были крохотные каюты, в которые помещается не больше двух человек. Но юге острова холодно, и мне снова пришлось крепко прижиматься.
Нигде нет фьорда, который мог бы сравниться с заливом Милфорд. Да, я путешествовала на Лофотеновы острова. Очень красивое место. Но я для себя все решила.
Если вы думаете, что я упрямо защищаю Южный остров так же, как мать — своего первенца, то вы правы. Северный остров — замечательное место, там есть термальные источники и чудо света — Пещеры Глоуворм. А залив Островов похож на Страну Сказок. Но на Северном острове нет Южных Альп и Крайстчерч.
Дуглас отвез меня посмотреть их маслобойку, и я увидела, как пакуют огромные куски чудесного масла. Анита представила меня Гильдии алтаря. Я начала осознавать, что, может быть, мне могут предложить постоянные отношения. И обнаружила, что я перешла от «О, Господи, что мне делать, если они сделают мне предложение» к «О, Господи, что мне делать, если они не сделают мне предложение», а потом к просто «О, Господи, что мне делать?»
Понимаете ли, я не говорила Дугласу, что я не человек.
Я слышала, как люди хвастаются, что они всегда смогут отличить искусственного человека. Чепуха. Конечно, любой может узнать живой артефакт, который не похож на человека — например, четверорукого или гнома-шахтера. Но если генные инженеры намеренно ограничились человеческим внешним видом (именно это технически отличает искусственного человека от живого артефакта), никто не обнаружит разницы, даже другой генный инженер.
Я иммунна к раку и большинству инфекций. Но на моем лбу это не написано. У меня необыкновенные рефлексы. Но я не демонстрирую их, выхватывая двумя пальцами из воздуха мух. Я никогда не соревнуюсь с другими людьми в ловкости.
У меня необыкновенная память, необыкновенные врожденные способности к вычислениям и языкам. Но если вы думаете, что это определяет коэффициент умственного развития гения, позвольте мне добавить, что в школе, где меня готовили, цель теста на коэффициент умственного развития — попасть в точно предопределенный результат, а не показать, какой ты умный. Никто не сможет заметить, что я умнее других… если только это не касается моего задания или моей шеи.
Комплекс этих и других усовершенствований, по подтвержденным данным, улучшает сексуальную технику, но, к счастью, большинство мужчин склонны рассматривать любое заметное улучшение в этой области как отражение своего собственного великолепия. (При ближайшем рассмотрении мужское тщеславие оказывается достоинством, а не недостатком. Если с мужчинами правильно обращаться, с ними становится значительно приятнее вести дела. Именно недостаток тщеславия делает босса таким невыносимым. Им невозможно управлять!)
Я не боялась, что меня раскроют. Поскольку все лабораторные метки с моего тела удалены, даже татуировка на небе, не существует способа определить, что я была создана, а не зачата при помощи биологической рулетки, когда миллиарды сперматозоидов борются за яйцеклетку.
Но от жены С-группы ожидают пополнения к куче детишек, резвящихся на полу.
А что мешает?
Многое.
Я была боевым курьером в полувоенной организации. Представьте, как я справлюсь с внезапным нападением, если у меня будет восьмимесячный живот.
Мы, женщины-ИЧ, выпускаемся или производимся в состоянии обратимой стерильности. Для искусственного человека желание иметь ребенка — вырастить его внутри себя — не кажется «естественным»; оно кажется смешным. Ин витро настолько разумнее — и чище, и удобнее — чем ин виво. Я была уже совсем большой, когда впервые увидела женщину на последнем месяце беременности — и я подумала, что она смертельно больна. Когда я узнала, что с ней, мне стало плохо. Когда я много позже думала об этом, меня по-прежнему поташнивало. Делать это, как кошка, с кровью и болью, Господи! Зачем? И зачем это вообще делать? Хотя мы и заселяем космос, на этом шарике и так слишком много народу — зачем делать еще хуже?
Я решила, с огромным сожалением, что закрою вопрос о замужестве, сообщив им, что я стерильна — никаких детей. Если не правда, то хотя бы часть ее…
Меня не спросили.
Ни слова о детях. Следующие несколько дней я наслаждалась семейной жизнью насколько могла, пока была такая возможность: женские пересуды во время мытья посуды; шумная толпа детей и домашних животных; тихие беседы в саду — каждую минуту я чувствовала, что я здесь своя.
Однажды утром Анита позвала меня в сад. Я поблагодарила ее, но сказала, что занята, помогаю Вики. Однако мнение большинства победило, и мы с Анитой оказались в дальнем углу сада, а детей решительно отогнали.
Анита сказала:
— Марджори, дорогая, — в Крайстчерч меня зовут Марджори Болдуин, потому что я использовала это имя, когда встретила Дугласа в Кито, — мы обе знаем, почему Дуглас пригласил тебя сюда. Ты счастлива с нами?
— Ужасно счастлива!
— Достаточно ли счастлива, чтобы быть с нами постоянно?
— Да, но… — у меня так и не появилось возможности сказать «Да, но я стерильна». Анита меня решительно перебила.
— Наверное, нам прежде всего надо кое-что выяснить. Мы должны обсудить приданое. Если бы я положилась в этом на мужчин, о деньгах не было бы сказано ни слова; Альберт и Брайан сходят по тебе с ума так же, как и Дуглас, и я это могу понять. Но эта группа — семейная корпорация, а не просто семья, и кто-то должен вести бухгалтерию… именно поэтому я председатель совета директоров и главный управляющий; я никогда не становлюсь настолько эмоциональной, чтобы забыть о делах. — Она улыбнулась, и ее вязальные спицы звякнули. — Спроси Брайана — он зовет меня «Эбинизер Скрудж» — но он не предлагал взять заботы на себя.
Ты можешь оставаться с нами, сколько хочешь. Что для такого длинного стола, как наш, еще один рот? Ничто. Но если ты хочешь официально присоединиться к нам, то я должна стать Эбинизер Скрудж и выяснить, какой мы можем заключить контракт. Потому что я не позволю распылять семейные накопления. У Брайана три акции и три голоса, у Альберта и у меня по две акции, у Дугласа, Виктории и Лизпет по одной. Как ты видишь, у меня только два голоса из десяти… но на протяжении нескольких лет, если я угрожаю подать в отставку, внезапно мне единогласно выносят вотум доверия. Когда-нибудь я окажусь в меньшинстве, и тогда я смогу бросить все и сесть у камина.
(А позже в этот день будут похороны!)
— Ну, а пока что я справляюсь. У детей есть по одной акции без права голоса… и они не получают его, потому что их доля выплачивается им наличными, когда они покидают дом, а потом используется как приданое или стартовый капитал — или, возможно, пропадает, хотя я стараюсь об этом не думать. Подобные потери капитала должны быть запланированы; если бы три наши девочки вышли замуж в один год, то ситуация была бы стеснительной, если не катастрофической.
![Роберт Хайнлайн - Дверь в лето [с рисунками]](/uploads/posts/books/116820/116820.jpg)
![Роберт Хайнлайн - Дверь в лето [с рисунками]](/uploads/posts/books/117083/117083.jpg)