Сергей Кузнецов - Полигон
– Извините, Галина Андреевна. Сосед у меня остроумец.
– Вы можете объяснить мне, Артем, что происходит?
– Так я ж говорю...
– Я не о том. Как говорят нынешние тинейджеры – «проехали». Что творится в городе? Вы работаете в Службе безопасности крупного банка, вы должны знать.
Рассказывать или нет, подумал я. Обождем пока... Я сделал удивленные глаза:
– Галина Андреевна, я не очень хорошо понима...
– Оставьте этот детский сад, Артем! Дурите кого угодно, только не меня. Я прекрасно помню: именно такой взгляд у вас был в школе в седьмом и восьмом классах, когда я вызывала вас к доске отвечать новый материал и решать задачи, а вы были не готовы. – Она уже не скрывала раздражения и выглядела даже немного грозной. – Вы начинали изворачиваться, тянуть время – примерно как сейчас... А ваши уши превращались в два локатора – и вы пытались ловить подсказки из класса... – Она перевела дух.
Несмотря на сложность ситуации, я смеялся. Мне нравилось, как она преподносит меня, маленького. Пусть она сердится или делает вид. Но этот голос! Я будто на мгновение перенесся в прошлое; она одним движением фокусника достала за шиворот меня, тринадцатилетнего и поставила передо мной, нынешним. Верно говорят: педагог, если только он профессионал, не может состариться; и он всегда будет внушать уважение и трепет своим бывшим ученикам, сколько бы ни прошло лет с окончания школы.
– Хохочете, – удовлетворенно продолжала математичка; кажется, ей понравилась моя реакция. Своей псевдострогой отповедью она разрядила обстановку, черты ее лица смягчились, – ну конечно. Я знала все ваши уловки наперед. Набор приемов был не столь уж велик. Я всегда с внутренним любопытством ждала: каким он воспользуется сегодня. И ни разу вам не удалось меня провести.
– Так уж ни разу... – сквозь смех сказал я.
– Может быть... Раз или два. Что-то новенькое... Некий финт, ранее не применявшийся...
– Помните, я как-то заговорил о Лобачевском – пересказал отрывок из радиопередачи, слышанной накануне дома за ужином.
– Но я же не знала, что это была всего лишь радиопередача! Вы начали задавать вопросы, и я подумала: мальчик читает, интересуется... Стала рассказывать... И урок превратился в лекцию. Вы были спасены.
– Свою «пару» я получил два дня спустя.
Она улыбалась:
– Да уж... Дважды подряд провести старого Балу у вас бы не вышло... – Выражение ее лица вдруг изменилось. – Но все это в прошлом. Вы выросли. Смею надеяться, уже не станете дурить голову старой учительнице, иначе... это будет просто непорядочно с вашей стороны, Артем.
Я кивнул и спросил:
– Хотите кофе?
– Пока я хочу услышать ответ на вопрос, который задала.
– А как насчет того, чтобы совместить приятное с полезным?
Пока я накрывал на стол и варил кофе, мы молчали. Густой аромат напитка заполнил все углы кухни; стало тепло и уютно, я немного расслабился.
– Кофе с лимоном и щепоткой соли меня угощал в свое время Марк Моисеевич, географ, – сказала Галина Андреевна. – Давно, миллион лет назад. Помните его? Он уже тогда был стар, сед, носат и неопрятен, а я... Новоиспеченная вдова, меньше года как похоронившая мужа... Но, кажется, еще очень даже ничего. Он имел виды, а у меня возникла на тот момент еще призрачная возможность уехать – сначала в Израиль, потом в Америку. Но я не захотела – ни его самого, ни его Америки. И поняла тогда две вещи: евреи очень любят русских женщин и зачастую имеют над ними странную, ничем не объяснимую, магнетическую власть. Правда, надо мной он этой власти не получил, и замуж за него я не вышла. Впрочем, и ни за кого другого.
– Жалеете? – спросил я.
– О ком-то – возможно... Но только не о Марке, в этом можете быть уверены. Итак, Артем. Я понимаю, вы совершенно не обязаны ни о чем мне рассказывать. Я уже давно не ваша учительница, а вы не вихрастый лопоухий мальчишка, любитель вытереть нос движением ладони снизу вверх, которому никак не дается алгебра... Да и некоторые другие точные науки. И все-таки я прошу вас... Отнеситесь с пониманием. Я прожила в этом городе пятьдесят девять лет, и я имею право...
Я поднял руки.
– Сдаюсь. Имеете. Знаете что, Галина Андревна... Вы пейте кофе – если захотите еще, я сварю... А я расскажу вам одну историю.
– Опять ваши штучки из детства, Артем!
– На этот раз все очень серьезно. Только просьба: сколь бы невероятна и жестока вам моя сага ни показалась – не перебивайте. Вы и мне окажете большую услугу: рассказывая, я заново восстановлю все в памяти, выстрою по порядку и, возможно, сумею найти ответы на кое-какие вопросы.
Математичка сделала маленький глоток кофе и отодвинула чашку.
– Я вас внимательно слушаю.
– А потом вы позвонили в дверь, – закончил я.
За окном медленно светало. Казалось, природе нужны усилия, чтобы перевести мир из черного в серый.
За время моего рассказа я дважды варил кофе, и оба раза – себе. Математичка не ела и не пила. Она сидела за столом, вытянувшись в струнку, и слушала. Лишь тени эмоций проносились по ее лицу в самые неприятные моменты моего рассказа. Она слушала и пыталась анализировать.
Я умолк. Она тоже молчала, глядя в сторону спокойными серыми глазами. Очки лежали на столе; она сняла их в самом начале моего повествования, словно боясь, что они помешают ей воспринимать.
– Ерунда какая-то получается, Артем, – наконец сказала она.
– О чем вы?
– Прежде всего о том, что странные вещи в городе начали твориться не вчера, а гораздо раньше... Дня четыре-пять назад. Сергей, водитель «Оки», сказал вам то же самое...
– Я еще тогда удивился его словам, так как никаких тревожных событий в городе не было! Позавчера, как я упомянул, я дежурил в суточной смене. Все было спокойно. Даже как-то... чересчур спокойно. В банке прошел совет директоров. Если только... Глупо, конечно... Я был без сознания не несколько часов, а несколько суток. И кое-что пропустил. Мне эта мысль уже приходила в голову. Пока я не готов ее принять.
– Если бы я не знала вас много лет, Артем, – осторожно начала Галина Андреевна, – я бы предположила, что вы пережили некое потрясение, и на его почве... м-м...
– Тронулся умом, – подсказал я.
– К примеру... – согласилась она с видимым усилием. – И вся картина нарисовалась исключительно в вашем воображении.
– Постойте! Вы же сами говорите, что в городе...
– Речь не о городе, а о том, что произошло лично с вами.
Я ухмыльнулся.
– Допустим. И следуя вашей логике, откуда я явился домой сутки спустя после работы?
– Ниоткуда, – спокойно ответила она. – Вы эти сутки провели дома.
– А оружие?!
– Ну, не знаю... Зачем-то притащили с работы.
– Но у нас на работе нет такого оружия!
